@темы: Шерлок

29.02.2012 в 22:29

Пишет  Nitocrisss:

Фанфик: You can't always get what you want...
Сомневалась, нести или нет, но, в конце концов, майстрад в этом фике единственный пейринг)
Если что, удалим.
В общем, пока зима еще не кончилась - Oh, it's Christmas!

Название: You can't always get what you want...
Автор:  Nitocrisss
Фандом: Sherlock ВВС
Персонажи: Джон, Шерлок, Джим, Майкрофт/Лестрейд и др.
Рейтинг: PG
Размер: мини (~7000)
Жанр: юмор, флафф
Саммари: ...but if you try sometimes you might find you get what you need. (с)
Примечания: Рождественский фик с нон-кинка.
Перефлафф, недокроссовер, мемы, АУ второго сезона (написано до него).
Предупреждение: "атмосфера любви и человеколюбия" (с)

читать дальшеКогда часовая стрелка приближается к цифре девять, помятый и сонный Джон Уотсон, кое-как сползя по лестнице, наконец появляется на пороге гостиной. У него дергается рука и, кажется, еще глаз, а указательный палец так решительно обращается на Холмса, что тот замолкает на полутрели — если можно назвать трелью вольную вариацию на визг бензопилы — и рука со смычком зависает в воздухе.

— Ты, — говорит Уотсон голосом, которым полицейские в боевиках приказывают опустить оружие и встать лицом к стене, — больше ни звука. Ни одного чертова звука, — добавляет он, заметив шевеление, — или я запру твою несчастную скрипку туда же, куда и пистолет.

— И? — пожимает плечами Шерлок, но предмет спора все же кладет на диван рядом, где осталось свободное место — то есть куда-то себе под коленку.

— И включу им романтическую музыку, а потом у них родится устройство, которое сможет занять тебя навсегда, — ворчит Джон, про себя удивляясь, что угроза подействовала. Пожав плечами, вразвалку топает на кухню, ставит чайник и отсыпает себе щедрую порцию растворимого кофе, а Шерлок тем временем сосредоточенно созерцает потолок.

— ...и вообще, почему ты не на работе? — внезапно прерывает молчание детектив, и вопрос звучит так, будто перед ним следовал длинный и обстоятельный диалог, в котором Джон забыл (хотя, скорее — не успел) поучаствовать.

— У меня отгул.

Шерлок награждает его взглядом спасибо-что-растолковал-дураку.

— Как тебе удалось получить отгул за день до Рождества? — перефразирует он, но Джон не отвечает, только многозначительно играет бровями, виднеющимися из-за кружки с кофе. — Конечно. Сара. Надеется, ты пойдешь покупать ей подарок.

— Разве можно ее в этом винить? — зевает Джон и, вернувшись в кухню за звякнувшими тостами, машинально едва не ставит кружку в воздух. — Шерлок, скажи на милость, почему ты не собрал обратно стол? Нет, даже не так — за каким чертом ты вообще его разбирал?

— Искал потайные отделения, — доносится из комнаты нахмуренно.

— Какие, во имя всего святого, доброго и вменяемого, могут быть потайные отделения в кухонном столе миссис Хадсон?!

— О, ты плохо ее знаешь, — доносится из комнаты на этот раз самодовольно.

— Хочешь сказать, нашел? — Одна бровь доктора неконтролируемо взлетает вверх, путаясь в зарослях паутины на потолке.

— Нет, но вероятность была порядочная, — а теперь снова нахмуренно.

Джон намазывает тосты маслом, которое немедленно на них тает. Он тихонько ругает себе под нос дурацкие законы физики, но упорно мажет, потому что джем был прикончен еще на той неделе, а в магазин идти никто из двоих принципиально не хочет.

— Шерлок, если ты чем-то заинтересовываешься, этот объект через тридцать секунд автоматически теряет статус порядочного, — ворчит он между делом.

— Могу только извиниться перед тобой, — непонятно отвечает детектив, и момент Джон стоит в недоумении, определяя, был ли это один из шерлоковых знаменитых неуклюжих комплиментов не к месту. В конце концов он решает отложить фразу подальше в закрома сознания и обдумать потом, а сейчас сосредоточить все внимание на тостах, потому что предстоящее тяжелое испытание требует всех имеющихся сил.

— Ладно, в общем, отгул сейчас на вес золота, так что собирайся — и едем.

Наступает тишина. В комнате отчетливо начинает пахнуть жареным.

— Индейка, — определяет Шерлок. — Что-то миссис Хадсон рановато. Куда едем?

— Это она племяннице отослать хочет, — поясняет Джон, высунувшись из-за ширмы с полудожеваннным тостом в зубах. — За подарками едем, конечно.

— Джон, — сердечно произносит Шерлок, но доктор его не слышит, потому что уже прикончил кофе и теперь шумит в кухне краном, и Шерлок повторяет с нажимом: — Джон. Джооооон!!! — скрипуче воет он наконец и достигает нужного эффекта — Уотсон появляется из кухни, вытирая мокрые руки о пижамные штаны.

— Чего?

— Посмотри на меня. Как ты думаешь, кто я такой?

Джон внимательно оглядывает предложенное.

— Человек-диван?

— Смотри глубже, Джон. Кому на этой грешной и зачем-то вращающейся вокруг Солнца земле мне покупать подарки?

Джон почти говорит «мне, например», но вовремя затыкается, потому что это не только крайне нагло, но еще и нелогично.

— Хочешь сказать, Майкрофт ничего не дарит тебе на Рождество?

— Неверно. Ты меня не слушаешь. Я хочу сказать, что я ничего не дарю ему на Рождество. — Шерлок театральным жестом разводит руки, словно благодарит невидимую публику за неслышимые овации. Хотя, если прислушаться, овации все же можно расслышать — на улице, кажется, снова зарядил дождь.

— Ну… хоть миссис Хадсон-то ты собираешься что-нибудь подарить? — предпринимает Джон последнюю попытку урезонить неурезониваемое. — Используй свои суперспособности на благо общества — определи, какой подарок будет для нее идеальным.

— Может, за ноябрь заплатить? — ерошит и без того лохматую челку Холмс.

— Ше-э-эрлок, как неоригинально, — цедит Джон на манер Холмса-старшего, мучимого особо острой зубной болью. — От человека с твоими талантами я надеялся на что-то более изобретательное.

— Неужели ты не можешь сам с этим разобраться? — Шерлок раздраженно вскидывает брови.

— О, я плохо ее знаю. — Теперь Уотсон передразнивает его собственные интонации минутой ранее, за что получает в ответ уксусно-кислую мину. — Я могу, конечно, найти подарок от нас обоих, но, обещаю, если мне придется выбирать его одному, ты никогда не узнаешь, что я подарил. Такой расклад тебя устроит?

— Где-то я уже что-то подобное слышал… — тянет Шерлок, а через несколько мгновений, досадливо рыкнув, вскакивает с дивана и уносится в свою комнату — предположительно, собираться, но по звукам больше похоже, что детектив затеял расправу над очередным ни в чем не повинным предметом мебели.

Ну, все, назад дороги нет, думает Джон, поднимаясь к себе. Впереди рождественский шоппинг с Шерлоком Холмсом.
Со щитом, доктор Уотсон, — или на щите.

-------------------------
Когда они выходят на улицу, зябко приподнимая воротники и высматривая на повороте кэб, Шерлок с предельно серьезным видом поворачивается к Джону:

— В центр мы не поедем. Ты, очевидно, считаешь, что подарки нужно покупать на Оксфорд-стрит, но там нет ничего подходящего, уверяю тебя.

— Нет, само собой, — понимающе кивает тот, — Оксфорд — нет. Конечно. В центре сейчас все туристами напичкано.

Шерлок бегло улыбается, но не благодарит вслух, как обычно. Он вскидывает руку, заметив приближающуюся машину, и вскоре они уже они устраиваются на сидении. Джон тянется к водителю и торопливо произносит: «Хэрродс, пожалуйста».

— Черт, — сообщает миру Шерлок.

— Будь здоров, — улыбается Джон, и детектив, стиснув зубы, молчит. Формально его условия соблюдены.

Фактически его только что бесстыдно накололи.

Они еще только подъезжают, но вокруг уже творится кромешный ад. Внутрь со всех входов стремится неиссякаемый поток покупателей, и такие же толпы валят оттуда: кажется, во всех жителей города вселился рождественский злой дух. Выходящие настолько нагружены пакетами, пакетиками и пакетищами, что начинает казаться, будто без постоянных вливаний новых посетителей чудовищный остов торгового центра можно было бы раздавить пальцами — легко, как пустую оболочку насекомого, до дна выпитого пауком.

Расплатившись с таксистом, они выходят на тротуар. Жалящая ледяная морось не сильно способствует праздничному настроению. Уотсон храбрится, но видно, что его самого совершенно не привлекает перспектива быть задавленным стадом паникующих мужей, забывших купить подарки своим половинам. Шерлок бросает на него безнадежный взгляд и устремляется почему-то к дальнему входу.

— Шерлок, ты куда?

— Оттуда ближе всего до эскалаторов, — бросает детектив, не оборачиваясь, и Джон, пожав плечами, догоняет.

— И часто ты сюда захаживаешь?

— Три года назад в этом здании случился один неприятный инцидент, который требовал моего профессионального вмешательства. Подробности я, видимо, удалил, но схему оставил на всякий случай. — Шерлок открывает дверь, стремительно проскальзывает мимо охранника и, обернувшись к Джону, чтобы что-то добавить, врезается спиной прямо в одного из консультантов отдела косметики.

Субтильный юноша в униформе тут же рассыпается в извинениях, Шерлок молча пытается его обойти, но не тут-то было. Продавец чуть ли не намертво вцепляется в рукав его пальто и, поигрывая бровями, спрашивает:

— Я вижу, вы заботитесь о своей внешности, сэр?

Шерлок со слегка округлившимися глазами пытается отцепить от себя неожиданность, доктор пытается просто пройти дальше, потому что со входа начинают напирать новые партии жаждущих потратить деньги. Неожиданность, отказываясь отцепляться, продолжает:

— Не желаете ли попробовать новый крем для лица с парфюмерным эффектом? — Консультант чуть понижает голос и взмахивает неизвестно откуда взявшейся баночкой, на которой среди прочего непристойно крупными буквами написано недвусмысленное название: «САМЕЦ».

На Джона вдруг нападает приступ мучительного кашля, подозрительно похожего на смех.

— Будьте уверены, он как раз для вашего типа… — юноша, не отлепляясь от взятого в плен рукава, окидывает Шерлока многозначительным взглядом, для чего приходится порядочно задрать голову, и останавливается на губах, — …кожи, — добавляет он, ухмыльнувшись.

— Благодарю вас, — елейно отвечает детектив, двумя пальцами отцепляя от себя излишне услужливого продавца, — но, если мне вдруг понадобится самец, это место будет последним, где я стану его искать.

Оставив мальчишку растерянно хлопать глазами, он устремляется в проход между бесчисленных стендов с косметикой, увлекая за собой Уотсона. Тот кое-как пытается одновременно лавировать между покупателями и отсмеяться, но получается с трудом.

— Шерлок, это было нехорошо.

— Что опять? — с видом оскорбленной невинности оглядывается детектив.

— Я тоже не люблю всех этих промоутеров, но это же не повод. Можно было отвязаться от него как-нибудь повежливей…

Он хочет еще что-то добавить, но внезапно видит, как на него падает взгляд девушки с флаконом духов в руках. Щедро подведенные черным карандашом глаза зажигаются хищным огнем, и она начинает двигаться ему наперерез.

Под этим взглядом Джон замирает на мгновение, напоминая на редкость крупного кролика перед довольно симпатичным удавом. Очнувшись, доктор издает какой-то задушенный звук, внезапно разгоняется до сотни за две и семь десятых секунды и сматывается, мелькнув напоследок куцым хвостом где-то в конце зала. Девушка, разочарованно цыкнув, снова переходит в спящий режим, а Шерлок тихо смеется и прибавляет шагу, чтобы догнать исчезнувшего вдалеке доктора.

— Повежливей? — с ударением на все четыре слога повторяет он, обнаружив Джона забившимся в угол зала готовой еды где-то рядом с гигантскими картофельными запеканками в форме имбирных человечков. Тот смотрит на него с укором. Запеканки тоже.

— Ладно, я очень не люблю промоутеров. Проехали, — четко говорит доктор и добавляет поспешно: — куда теперь?

— Учитывая, что твое стратегическое отступление увело нас не в ту сторону… — цедит Холмс, оглядываясь, — …теперь ближе до других эскалаторов. Придется пройти через это, — брезгливо указывает он на кондитерский отдел. Точнее, на то, где был бы кондитерский отдел, если бы хоть что-то можно было разглядеть за мишурой и толпами людей, обезумевших от передоза сахара и денег в крови.

Пока они медленно, но верно двигаются вперед, Джон пытается наставить Шерлока на путь истинный и убедить, что брату на Рождество тоже нужно что-нибудь подарить. Тот поначалу только отмахивается, но вдруг, проходя мимо одного из стендов, замирает. Его завороженный взгляд оказывается устремлен на огромный, шикарный набор конфет с мятной начинкой.

— Майкрофт обожает мятные конфеты, — шепчет детектив, и уголки его губ едва заметно ползут вверх. Джон мысленно оценивает свое умиление в девять баллов из десяти, а вслух говорит:

— Хочешь подарить ему конфеты? — И, помедлив, припоминает: — Он разве не на диете?

— Именно... — Шерлок оборачивается — в льдистых глазах полыхает дьявольский огонь.

Доктор бормочет что-то о пакостных младших братьях, которых надо было почаще запирать на чердаке, а не носиться с ними, сдувая пылинки, и решительно отходит от стенда. Холмс, бросив последний вожделеющий взгляд на мятное великолепие, тоже уходит — впрочем, хватает его ненадолго, и уже через пару секунд он снова застывает, теперь коварно щурясь на аппетитные, покрытые глазурью пирожные-улитки.

— Диверсант хренов, — горестно вздыхает Джон и, отчаявшись достучаться, просто оттаскивает его за рукав.

-------------------------
Эскалаторы, до которых они, к счастью, добираются довольно быстро, без потерь и даже ни разу не заблудившись, оказываются расписаны навязчивыми египетскими мотивами, как и все остальное обозримое пространство коридора. На лице Шерлока ясно читается зарождающаяся моральная травма от того, что у него перед глазами нечто еще более аляповатое, чем блог Молли — хотя это, казалось бы, невозможно.

За пятнадцать секунд подъема Холмс успевает в таких красках расписать, какие части тела нужно оторвать и куда приладить тем, кто строит подобные заведения и кто в них отоваривается, что Джон сам уже подумывает о профилактическом членовредительстве.

— Шерлок, ты не можешь ненавидеть общество чуть потише? — Он кивает в сторону декоративных балконов с расположившимися на них модно одетыми лысыми людьми без лиц. — На тебя уже даже манекены косятся.

Под взглядом, которым Шерлок одаривает истуканов, те словно как-то съеживаются и пытаются выглядеть незаметно.

Джону кажется, что они сошли с эскалатора раньше, чем нужно. Над аркой, ведущей в торговый павильон, висит табличка с номером и надписью.

— Зал Роскоши номер три, — выразительно читает детектив, но Джон вместо этого слышит отчетливое «Ты меня сюда притащил, и ты поплатишься».

— Зачем мы туда идем? Шерлок, тут одна одежда и подобная чепуха!

— Мы идет к нормальным эскалаторам. Весь этот бестиарий на стенах напоминает мне об одном несчастье, которое случилось со мной в раннем детстве, — кривится тот, и Джон с усмешкой признает: в кошачьих глазах золоченых фараонов и вправду чудится что-то, наводящее на мысли о скромном служащем британского правительства. Правда, у доктора есть собственные соображения на тот счет, с кем именно из братьев случилось несчастье, но высказывать их некогда — Шерлок уже двинулся по направлению к другому выходу с этажа.

Здесь людей меньше, да и выглядят они уже не такими одержимыми, однако в центре одного из залов царит заметное оживление. Джон, замедлившись, пытается заглянуть через плечо какой-то женщине в настолько пышных мехах, что в любом другом месте по ним бы уже давно горькими цветными слезами плакали гринписовские банки с краской, и видит большой стеклянный ящик. Внутри — полулежащий в развязной позе манекен, одетый в какую-то пеструю тряпку, обильно украшенную драгоценностями. Но внимание доктора приковывает другое.

Ящик кишит скорпионами.

Старые знакомые безмятежно разгуливают по плечам и рукам манекена, навевая не самые приятные воспоминания, и Джон завороженно следит за их неторопливыми передвижениями. Оторвавшись, наконец, от зрелища, он видит в углу ящика табличку с ценой тряпки и понимает, к чему здесь ползает эта эпатажная компания.

— Охранная система на два миллиона. Четко сделано, — оборачивается он к подошедшему сзади Шерлоку.

— Старо, — хмыкает тот. — Три года назад они уже делали то же самое, только тогда это были туфли и змея — naja haje, кличка Астрид, длина пять футов девять дюймов, окрас светлый. Египетская кобра — не такого угрожающего вида, как индийская, но не менее смертоносная… Вот это было изящно… — На мгновение глаза детектива мечтательно затуманиваются. — Что ж, будем надеяться, в этот раз обойдется. — На этом он резко разворачивается и как ни в чем не бывало продолжает путь к выходу.

— Обойдется? — повторяет Джон, тоже срываясь с места. — Шерлок, погоди! В каком смысле — обойдется?

— Неприятный инцидент, помнишь?

Уотсон кивает.

— Скажем так — уползли не туфли, — заканчивает детектив с неприлично довольным видом.

— Господи, как она… Кто ее… Зачем… Нет, не хочу знать, — качает головой Джон и поспешно шагает на движущуюся ленту. Едва ли рассказ будет из веселеньких.

А он и так уже потихоньку начинает жалеть обо всей затее.

-------------------------
Пройдя тернистым путем сомнительной логики, Шерлок с Джоном оказываются в отделе декора. Если, конечно, называть логикой Джоново внезапное «Ведь они же вечно дарят друг другу всякие пылесборники!», прозвучавшее таким просветленным тоном, как будто он только что залез в ванну и открыл там закон Мерфи.

Возле одного из стеллажей они стоят долго, молчаливо и задумчиво, словно пара особо преданных делу арт-критиков перед картиной, на которой художник изобразил улыбающуюся девочку, цветочки и солнышко собственной кровью.

— Вот она, вот она — ваза моей мечты… — тянет Шерлок отсутствующе, будто какую-то полузабытую мелодию.

Джон недоверчиво качает головой. Вазы, на которые они смотрят, на редкость странной формы — и ему слабо верится, что мечты Холмса имеют именно такое воплощение.

— Выглядит прямо как, эээ, ну... — неуверенно начинает он.

— Полагаю, как врач, ты мог бы воспользоваться медицинским термином «клизма».

— Это если мягко выражаться…

— А если жестко? — внезапно оживляется Шерлок.

— Пойдем отсюда, — смущается Джон и, нацепив на нос маску серьезного человека, исчезает в соседнем Зале Роскоши.

Шерлок с видом мученика следует за ним.

-------------------------
В это время ровно под их ногами по второму этажу бродит Джим Мориарти. Ему уже так наскучило искать здесь что-нибудь особенное для своего сладкого детектива — что может быть особенного в паршивом банальном универмаге? — но он хочет раздобыть подарок именно здесь, чтобы Шерлок понял, что Джим был совсем близко. Он ведь ищет его, Мориарти это известно, ждет начала игры, изнывает не меньше самого Джима…

Через полчаса, исчерпав до дна свой не особенно большой лимит терпения и прокопавшись сквозь это самое злосчастное дно еще на пару метров, Джим уже успевает ради спортивного интереса стащить чей-то пухлый бумажник и подложить в карман брюк одному из охранников. Потом он, страшно капризничая и придираясь, покупает дамские золотые часы и тут же дарит их продавщице, которая с каменным лицом помогала ему выбирать и ни разу не сорвалась, как он ни старался (а он очень старался). Теперь, забредя в отдел женского нижнего белья, Джим развлекается там — заставляет симпатичную консультантку бегать как заведенную, отыскивая комплекты ему по размеру, и настаивает на том, чтобы она наблюдала за процессом примерки и давала советы по поводу фасона. На лице девушки профессиональная индифферентность борется с врожденной лукавой улыбкой, и от того, что в итоге победит, кажется, зависят планы Мориарти на сегодняшний вечер.

К покупке подарка он, впрочем, не приближается ни на йоту.

-------------------------
Неожиданно для себя оказавшись прямо в отделе подарков, Уотсон вопрошает ноосферу, почему все в жизни всегда не может быть так просто.

— Тут мы точно что-нибудь найдем, — воодушевленно говорит он Шерлоку, но тот скептически улыбается, не разделяя его энтузиазма.

— Пингвинью любовь? — многозначительно вопрошает детектив, вскинув брови.

— Надеюсь, это было не предложение. Эксперименты, конечно, двигатель науки, но меру надо знать, — смеется Джон, хоть и глядит немного опасливо.

Шерлок молча указывает подбородком на фарфоровую статуэтку за спиной Уотсона. Она изображает папу-пингвина и маленького пингвиненка. Этикетка гласит: «Пингвинья любовь».

— Нет, это слишком, пожалуй, — на полном серьезе качает головой Джон и отходит к другому стенду. — Скорее что-то в этом роде!

Он по-доброму улыбается, глядя на фарфоровую композицию — изящные фигурки юноши и девушки, застывшие в робком и торжественном объятии. Белокурая невеста сияет смущенной улыбкой, жених бережно сжимает ее ручку в белой перчатке. В общем, Шерлок нашел бы, что сказать об этой зубодробительно сладкой парочке — вот только Шерлок глядит не туда, а в другой конец зала, где молодая семья весело хихикает над большой и пестрой стеклянной уткой. Да и видит он не улыбки и переплетенные пальцы, а то, чего не видит никто, о чем никто не думает.

Он видит темные глаза маленького мальчишки и ясно-серые — обоих родителей, и сказка о вечной любви и верности снова, в который раз рассыпается у него перед носом, оседая облачком пыли. Но Шерлок не говорит об этом Джону, потому что тот не любит, когда он начинает обсуждать людей в их присутствии. Хотя детективу кажется, что это было бы справедливо и честно, но он молчит — потому что Джон верит во всю эту чушь. А Шерлоку почему-то не все равно.

Чтобы отвлечься, он следует за Уотсоном вдоль украшенных гирляндами стеллажей, отпуская ремарки, которые варьируются от уничижительных до невразумительных. Джон старается во всем видеть позитивное. Очень старается. Изо всех сил.

— М-да, скептичная кошка.

— Шерлок, ты просто предвзято смотришь на вещи. Наверняка автор задумывал, что она видит мышь или еще что...

Детектив молча указывает на ценник, на котором значится «Скептичная кошка».

— Прямолинейно... — Доктор досадливо наклоняет голову, прищуриваясь. — Признаюсь, это и вправду самая скептичная кошка, которую я когда-либо видел. Наверное, разочаровалась в жизни. Нужно найти кого-нибудь менее неоднозначного.

— Может, вон того напряженного кролика в цветах?

Джон хочет возразить, но читает на ценнике «Напряженный кролик в цветах» и только безнадежно машет рукой.

— Этот отдел просто создан для тебя. Тут все вещи называются своими именами.

Мгновение Шерлок словно раздумывает, не оскорбиться ли на «этот отдел создан для тебя», но тут его внимание привлекает зашумевшая у входа рождественская процессия. Поравнявшись с детективом, представительный Санта, идущий во главе колонны, подтягивает ремень на сползающих красных штанах и громогласно вопрошает:

— Надеюсь, вы, юноша, хорошо вели себя в этом году! Вам же известно, кто я?

— Полагаю, безработный актер? — выдает Шерлок прежде, чем Джон успевает его заткнуть.

Санта смеривает обоих долгим взглядом и, натянуто хо-хо-хокнув, многозначительно сует детективу в руки сахарную тросточку.

— Счастливого Рождества вам и вашему парню! — восклицает он напоследок и удаляется в сопровождении хитро улыбающихся эльфов, которым Джон на ходу безуспешно пытается объяснить, что ничей он не парень — точнее, парень, но не его, точнее...

Холмс долго и эмоционально смотрит на сладость, а потом, пфыкнув, прячет ее в карман.

— Если я еще секунду проведу в этом месте, за последствия не отвечаю, — решительно чеканит он. — Идем, ты купишь Саре какую-нибудь ювелирную чепуху, и мы будем свободны. Даже скука лучше, чем пытки, — и стремительно направляется в другую сторону. У самого выхода, отставив руку вбок, детектив не глядя хватает серебряный молочник в виде коровы и продолжает движение. В глазах Джона растет и ширится невысказанный вопрос, и Шерлок, уже скрывшийся из виду, кричит из другого зала:

— Это для миссис Хадсон!..

Но Джон почему-то еще долго не двигается с места. Взгляд его уже давно притягивала одна из статуэток, не менее слащавая, чем остальные, и теперь он неосознанно подходит к ней поближе. Статуэтка изображает ласкающегося к щенку котенка. На ценнике стоит название: «Наперекор стереотипам», и Уотсон по какой-то необъяснимой причине никак не может оторваться от созерцания, пока не замечает, что пола пальто Шерлока мелькнула в проходе в восьмой Зал Роскоши. Только тогда он стряхивает с себя странное наваждение и спешит следом за детективом.

В конце концов, безбожно истрепав нервы и себе, и попавшимся под горячую руку окружающим, они покупают Саре какой-то кулон, а Гарри — выбранный методом тыка, но красивый альбом по садоводству (Джон помнит, что она этим увлекается, вот только сам разбирается в теме чуть хуже, чем никак). Майкрофту решено подарить серебряный набор письменных принадлежностей — тот, на который Шерлок кривится не так осуждающе, как на остальные. Последнее потребовало основательной промывки мозгов Холмса, и все равно детектив решительно заявил, что его злейший брат, эээ, то есть враг, ни на секунду не допустит мысли, что подарок ему прислали по инициативе самого Шерлока. Однако все уговоры разбиваются о железобетонное Джоново «Для начала сойдет», и детектив предпочитает даже не задумываться, что уготовил ему такой безобидный и легковнушаемый на вид Уотсон, если это — только начало.

Упаковав свертки и поручив службе доставки отвезти один из них по адресу старшего Холмса, они уже собираются спускаться, как вдруг Шерлок застывает на месте.

— Оу! — красноречиво восклицает он в своей неподражаемой манере и бросается обратно в отдел фарфора. Джон, чертыхнувшись и поправив пакеты в руках, спешит за ним. Детектив обнаруживается у одного из стеллажей — он ходит из угла в угол, что-то сам себе лихорадочно объясняя на пальцах.

— Шерлок, что случи… — начинает Джон, но осекается, когда Шерлок поднимает на него взгляд и прикладывает один из вышеупомянутых пальцев к губам.

— Дай мне две минуты, Джон. Не говори, не дыши, не смотри в мою сторону. Две минуты, и я все объясню.

Уотсон привычно повинуется, разглядывая пеструю белиберду у противоположной стены, и где-то секунд девяносто задается вопросом, что за загадка так неожиданно свалилась на его экстраординарного соседа. Потом он вдруг подозрительно прищуривается и, обернувшись, видит то, что и предполагал.

— Ну, естественно! Сбежал, поганец.

-------------------------
Шерлок с видом триумфатора пьет кофе. В организме у него уже полторы чашки, под ногами — помост кафетерия, поднятый над торговым залом на высоту больше человеческого роста, на кованой спинке стула — пакет с плотно упакованным свертком. Холмс улыбается так загадочно и умиротворенно, как, по распространенному убеждению, умеют улыбаться только беременные женщины, и через перила смотрит на муравьящихся внизу людей. Он настолько доволен собой, что суета под ногами его даже не раздражает — особенно теперь, когда он сам оказался от нее отделен. Внезапно за спиной раздается шелест полиэтилена, как если бы кто-то положил ладонь на спинку его стула. Шерлок застывает, не доподнеся чашку к лицу.

— Вы что-то толсто за мной следите, Ирэн, — мурлычет он, не поворачиваясь, и ладонь при звуке его голоса стискивает кованую спинку — это слышно по шуршанию пакета. — Что ему опять нужно?

— Меня зовут не Ирэн, — мягко отвечает девушка у него за спиной, пряча в голосе досадливую улыбку. — Как вы узнали, что это я?

— Но вы ведь все равно не скажете, как вас действительно зовут, только придумаете опять что-нибудь несуразное. Это имя мне, по крайней мере, нравится. — Шерлок наконец поворачивает голову и мимоходом сканирует знакомые каштановые кудри и ухоженное лицо на предмет животрепещущих вопросов государственной важности. — Сочетание этого одеколона, этой марки кофе и еще нескольких запахов. Только два человека в Лондоне могут пахнуть так — мой брат и человек, который только что ехал рядом с ним в машине.

— А мне кажется, вы просто увидели мое лицо в отражении на чашке, — щурится девушка.

— Все возможно, — нарочито серьезно произносит Шерлок.

— Можно присесть?

— Не хочу показаться вежливым, но здесь не занято. — Детектив указывает ладонью на противоположный стул. — Так в чем вы собираетесь заинтересовывать меня на этот раз? Предупреждаю, шансы крайне малы, можно сдаться прямо сейчас, ваша репутация не пострадает.

— Меня снова и снова восхищает эта уверенность в том, что мир крутится ровнехонько вокруг вас одного, — улыбается «Ирэн», садясь напротив. — Представьте себе, я просто покупаю рождественские подарки родным…

— …посреди рабочего дня…

— …я же не сказала, что своим родным, — насмешливо поднимает бровь ассистентка старшего Холмса.

— Благодарю покорно, — покорно благодарит Шерлок и испытующе смотрит на девушку. — Допустим. Но зачем тогда подсели ко мне?

— Исключительно из шкурного интереса — свободных столиков больше нет, — пожимает плечами та и заказывает мятный чай. — Как поживаете? Мистер Холмс на днях беспокоился, не слишком ли…

Шерлок страдальчески закатывает глаза.

-------------------------
У самого выхода в кармане Джона тренькает телефон, и охранник любезно открывает ему дверь, дав возможность вытащить мобильник на ходу. Окунаясь в холодную едкую морось, Джон читает сообщение от контакта под именем «Тот-Кого-Нельзя-Заткнуть»:

Торопился, прости, некогда было объяснять. Возможно, буду поздно. Купи джем.

Уотсон вздыхает и прячет телефон в карман, решив, что консультирующая зараза, пожалуй, обойдется без подарка, и уже мысленно составляя список продуктов, которыми нужно запастись. Список получается коротким и состоит из одного пункта — «все». В холодильнике сейчас почти пусто, только в углу притулился набор худеющего социопата — три яблока и ядреная красная луковица. Джон, уже мечтая о теплом обеде и диване, оглядывается и тут понимает, что вышел не на Бромптон-роуд, а в переулочек, обтекающий громадину торгового центра тонким ручейком. Он делает было шаг к большой дороге, но краем глаза вдруг замечает в дальнем конце улочки тусклую вывеску — хотя, казалось бы, магазину в таком темном углу совсем не место. Любопытство притягивает его на пару метров, и теперь он уже различает в пыльных окнах какую-то потрепанную рухлядь на вытертых бархатных подушках, а над входом — вывеску с названием лавки: «Борджин и Беркс».

Не веря своим глазам, что такое мрачное, заплесневелое место может окупаться в районе с самыми пафосными магазинами, Джон подходит поближе. Он решает, что это, должно быть, антикварная лавка, и настолько высоколобая, что может себе позволить выглядеть пыльной свалкой. Желание заглянуть внутрь становится все сильнее, хоть он и не представляет, что ему может приглянуться в подобной дыре.

Уотсон тихонько толкает дверь, и над головой раздается звон колокольчика. Войдя, он несколько мгновений привыкает к тусклому освещению, а потом, более-менее сфокусировавшись, изумленно оглядывает магазин. С улицы тот казался микроскопическим, едва ли больше автобусной остановки, но выясняется, что внутри было бы весьма просторно, если бы все обозримое пространство не захламляло собрание самых странных предметов. На теряющихся в полумраке стенах в ряд висят поеденные хорошо если молью звериные головы.

Джон как раз разглядывает коллекцию каких-то разноцветных бутылочек, запечатанных воском, когда из задней комнаты выныривает хозяин лавки — ветхого вида сутулый мужчина со спутанными сальными волосами — и спешит к нему, натягивая на лицо угодливую улыбку.

— Чем могу служить, юноша?

Джон, растерявшись от такого обращения, пытается придумать, чем ему можно послужить, но ничего адекватного в голову почему-то не идет. Хочется одновременно спросить о каждой диковине из тех, которыми набит магазин, и ретироваться как можно скорее — и странное место, и его хозяин заставляют противный холодок бежать по спине.

— Я ищу… эээ… — кое-как собирается с мыслями он.

— Подарок на Рождество? — услужливо подсказывает продавец.

— Да. Для моего… эээ…

— Друга, с которым у вас не самые простые отношения? — заканчивает старик многозначительно, и Джон смотрит на него в изумлении. — Считайте, что я немного волшебник, — ухмыляется он.

Уотсон выдавливает скрипучий смешок. Смешок выдавливается с трудом и почему-то только наполовину, остальное застревает в горле.

— А ведь вы неспроста здесь встали. — Лавочник широким жестом обводит семейство бутылочек и останавливает ладонь над одной из них — небольшой и круглой. Содержимое ее переливается перламутровым блеском, на желтоватой этикетке неразборчиво нацарапано что-то на букву «А». — Глаз-то у вас верный. Возможно, это подойдет…

— Не думаю, — отвечает Джон, мельком глянув на переливчатую жидкость, — знаете, я зарекся дарить людям банные принадлежности и всякую парфюмерию, это как-то чересчур просто, что ли…

Старик кивает подобострастно, но глаза его смеются. Джон, смутившись, нарочито беспечно окидывает лавку взглядом и вдруг застывает. Какая-то темная громада в углу буквально притягивает к себе глаз. Заметив его интерес, продавец подводит Уотсона туда и, к его удивлению, зажигает непонятно откуда взявшуюся свечу. Теплый мерцающий свет заливает восхитительный аптекарский стол. Джон округлившимися глазами разглядывает сложный узор на дереве — столу определенно до черта лет, он выглядит потрепанным жизнью, но по-прежнему впечатляющим. Миллион ящичков — в них замечательно можно переселить коллекцию ядов и взрывчатых веществ, которые сейчас обитают в банках для крупы — так занимает его внимание, что он даже не спрашивает себя, куда в их квартире пихать этот монумент. Не имея ни малейшего представления об эпохе и стиле стола, Уотсон ясно понимает, что наткнулся на что-то уникальное.

А Шерлок любит… уникальное.

— Скажите, а у этой штуки нет… ну, случайно… каких-нибудь потайных отделений?

Лицо хозяина лавки в свете свечи загорается смутно напоминающим кое-кого лукавством, и Джон чувствует, что этот подарок Холмсу просто обязан понравиться.

— Сколько вы за него хотите?

— О, не тревожьтесь, о цене мы договоримся, — широко ухмыляется старик, узловатыми пальцами нежно поглаживая темную крышку стола.

-------------------------
Где-то совсем недалеко Джим Мориарти, пригорюнившись, бродит по залам роскоши и вдруг на одном из поворотов натыкается на шестифутового плюшевого медведя в костюме бифитера. Он моментально расцветает, подходит поближе, чтобы изучить этикетку, на которой значится «плюшевый медведь шестифутовый, в костюме бифитера», и решает, что для идеального подарка тут не хватает только подписи «Искренне твой, капитан Очевидность».

«Антея», освежившись чаем, завозит боссу заказанный с утра подарок для инспектора и получает остаток дня в свое полное распоряжение. Вдогонку ей несется напутствие провести его с приятностью. Поэтому, добравшись до дома, она с мстительным наслаждением швыряет туфли куда-то в стороны, переодевается в домашние штаны с лампасами, запасается апельсинами и окапывается на диване с твердым намерением посмотреть наконец-то рождественское шоу Джейми Оливера и забыть об этих проклятых Холмсах.

Лестрейд очень серьезно воспринимает категорическое «никаких подарков» и ничего не покупает. Только перехватывает по дороге с работы в Холлмарке открытку с надписью «Keep Calm and Jingle All the Way», несолидно хихикая при мысли о выражении лица Майкрофта, а у самого дома, заскочив в Уэйтроуз, закупается сливками (сегодня диета может себе позволить пойти лесом) и ежевикой.

Майкрофт тоже не суетится. Он просто звонит нужным людям, и этой же ночью из ящика со скорпионами пропадает драгоценная тряпка. Запертая комната, молчащая сигнализация, недоумевающая охрана, ни одной ниточки, из свидетелей — только ядовитые гады.

Шерлок будет в восторге.

-------------------------
Джон спит, и во сне ему кажется, что над ним нависла угроза. Откуда-то из темноты выныривает вчерашний старик с подобострастной улыбочкой и вдруг почему-то превращается в ворону, а та постепенно превращается в Мориарти, и во всех этих метаморфозах только глаза остаются прежними — дряхлыми, белесыми, пронзительными…

Джон просыпается и обнаруживает, что над ним навис медведь.

Несколько секунд он лежит, зажмурившись и ожидая, что это остатки сна, но медведь самым возмутительным образом не исчезает, а продолжает стоять за изголовьем кровати, заглядывая ему в лицо. Уотсон садится и, сонно моргая, изучает зверя. Тот огромен, плюшев и одет в старомодный костюм полисмена. У Шерлока, конечно, к этому времени было бы уже не меньше трех дюжин разных теорий того, как зверь попал к нему в комнату, но Джон ведь не единственный-в-мире-детектив-дефис-консультант, а вполне-себе-рядовой-сосед-дефис-нянька, и в голове у него тоскливо бродит только одна мысль: вместо того, чтобы каждый раз удивляться, нужно просто сделать себе табличку с надписью «Какого хрена?» и молча поднимать ее в таких вот ситуациях.

— Знаю, констебль, я имею право хранить молчание, — в сердцах говорит Джон, выкарабкиваясь из кровати и пожимая медведю лапу. Представитель власти не отвечает — ни на слова, ни на пожатие — и Уотсон, для приличия накинув на пижаму халат (все-таки утро праздничное, хоть и началось, как обычно, с какой-то чертовщины), спускается в гостиную. На лестничной площадке его ожидает еще один двухметровый тедди, на этот раз — в форме гвардейца. Помедлив секунду, Джон стаскивает с медведя высокий черный кивер (если задуматься, на этом конкретном гвардейце шапка из медвежьего меха смотрится как-то зловеще) и напяливает себе на голову, придерживая руками, чтобы не сполз до самой шеи.

В таком виде он шагает в гостиную и с порога объявляет:

— Счастливого Рождества!

Шерлок, сидящий на спинке кресла, как на насесте, ерзает и нервно окидывает его цепким взглядом.

— Ты был на лестнице.

— Прекрасная дедукция, — не выдерживает Джон и добродушно усмехается, пристраивая кивер на стол. — А что, меня должны были с фанфарами внести через окно?

— Ты имеешь отношение к этому… — начинает Шерлок, не обращая внимания на неуклюжую колкость, но затрудняется найти слово, чтобы обозначить «это».

— К тому, что квартира превратилась в музей меховых фигур? — Джон замечает, что на диване сидит вразвалку еще один медведь — в костюме бифитера. — Может, миссис Хадсон так пошутила?

— Кто-то проник к нам в дом и… Миссис Хадсон? — недоуменно переспрашивает Шерлок. Кажется, такое некриминальное решение не пришло ему в голову.

— Одолжила их где-нибудь, чтобы намекнуть нам, что мы живем в «берлоге» и пора прибраться, — улыбается Джон. — Спрошу, когда поднимется.

— Хорошо, — отсутствующе соглашается Шерлок и еще раз по-птичьи переминается на «насесте». — Сделай кофе. Я хочу кофе. Сделай.

— Еще чего. Нет, как тебе угодно, — потянувшись, Джон решительно шагает к елке, — а я буду открывать подарки.

Шерлок не двигается с места.

— Когда его привезут?

— Что? — Рука Джона замирает на полпути к вороху свертков.

— Подарок для меня, — щурится детектив. — Его нет под елкой, но если бы ты ничего не купил, вид у тебя был бы виноватый. Ты уже дважды посмотрел на часы — ты заказал что-то, видимо, в Интернете, и это доставят с курьером. Когда его привезут?

Джон закатывает глаза.

— Через полчаса. Я, конечно, знаю, что от тебя ничего не скроешь, но ты бы хоть иногда подыгрывал.

— Он хороший? — деловито спрашивает Холмс.

— О боже, да, — смеется Джон и, все-таки дотянувшись до кучки пестрых пакетов, нерешительно ее ворошит.

— Прекрасно. — Ухмыльнувшись, Шерлок снимается с насеста и в два прыжка оказывается рядом. — Открой мой, — сует он Уотсону в руки один из свертков.

Джон повинуется и со смешком разрывает упаковочную бумагу. Под ней — темная коробочка, в которой что-то довольно тяжелое. Холмс перестает улыбаться уголком рта и смотрит на коробку с подозрением, но Джон не замечает — его внимание сосредоточено на подарке. Открыв крышку, он обнаруживает под ней переложенный мягкой тканью кожаный бумажник. Следом на ладонь ему выпадает тяжелый черный мешочек, полный однофунтовых монеток.

— Не думал, что ты суеверен, Шерлок, — улыбается он и раскрывает бумажник. Внутри поблескивает почти незаметная гравировка…

Она гласит: «Лучшему человеку из всех, что я знаю».

Джон внезапно чувствует, что у него в горле пересохли слова. Он вертит подарок в руках, не поднимая взгляда — и это удачно, потому что они оба смотрят на вещицу одинаково обескураженно, и на лице Шерлока недоумение борется с досадой.

— Шерлок… Я… Ты… Я… не знаю, что сказать… Спасибо! — выпаливает он наконец, и детектив спешно натягивает на физиономию выражение «все-четко-и-по-плану».

— Тебе нравится?

— Очень, — сердечно отзывается Джон и поднимает голову, встречаясь глазами с Холмсом. — Очень, — повторяет он, глядя в упор. — И… в том смысле, что… в общем, взаимно. Но, если честно, это сюрприз, — шутливо улыбается Уотсон. — Я не думал, что ты с такой серьезностью…

— А чего ты ожидал? — притворно оскорбляется Шерлок, уже полностью овладев ситуацией. — Какой-нибудь чепухи, схваченной с полки в приступе озарения? — поднимает он брови.

— Не знаю… Я только надеялся, что это будет не часть тела. Знаешь, с какой-нибудь любопытной медицинской проблемой.

При виде этой виноватой улыбки Шерлок на долю секунды теряется, не зная, то ли поддаться порыву уронить лицо в ладонь — как сам Джон на него обычно реагирует — то ли улыбнуться в ответ. Так и не решив в пользу того или другого, он просто притворяется, что потерял интерес к разговору и зарылся в телефон.

Умно компенсировали разницу в весе. ШХ.

В маленькой квартирке в Кэмдене звякает смс, и правая рука Майкрофта Холмса, протирая глаза со сна, строчит в ответ:

Не за что! И вам счастливого Рождества, Шерлок.

-------------------------
В это время сам Майкрофт у себя дома где-то в Южном Кенсингтоне занят тем, что ждет, когда откроют его подарок. Они вдвоем сидят у елки прямо на полу — Грегори настоял, благо, ковер позволяет — и последний (Грегори, не ковер) дразняще медленно стягивает с упаковки бант, потом аккуратно разворачивает бумагу…

Наконец, когда, открыв подарочную коробку, он извлекает из нее фарфоровую статуэтку щенка и котенка, трудно сказать, у кого на лице написано большее изумление — у него или у самого Майкрофта (или, может, у щенка?). Холмс смотрит на эту звериную композицию, как на радиационно-опасный предмет, и уже было хочет что-то сказать. Но тут выражение лица Грега неуловимо меняется, и он, мгновенно просчитав вектор изменений, за долю секунды стирает с лица лишние эмоции, опускает глаза в пол и принимает вид самой очаровательной невинности, которой только доводилось бороздить просторы райских кущ.

— Поскольку мы договорились не дарить подарков, это просто незначительная мелочь, призванная… — бормочет он нарочито небрежным тоном, но Лестрейд тут же перебивает.

— Забодай меня начальство, Майкрофт! — восклицает он, прочитав на бирке «Наперекор различиям» и энергично вертя статуэтку в руках. — Я уже говорил тебе, насколько твои классовые предрассудки умилительны? Шучу, шучу! Это чудо. — Потянувшись, Грег запечатлевает на кончике длинного вельможного носа легкий поцелуй, отчего владелец носа несолидно млеет. — И совсем она не незначительная. Важнее всего мне то, что ты выбрал это сам, а не просто послал своих гвардейцев за какой-нибудь цацкой. — Тут Лестрейд снова смотрит на котенка со щенком и широко улыбается. — Ну и дела. Не ожидал от тебя, хотя, если честно, подмечено на все сто…

Майкрофт, на мгновение позволив себе позабыть обо всем на свете, впивает эту улыбку, от которой ему всегда немного хочется чихать — настолько она лучезарная, словно вглядываешься в электролампочку. Потом, когда Грег отвлекается, ища место для статуэтки на каминной полке, он незаметно набирает собственной правой руке короткое смс.

Счастливого Рождества, Вайолет.

Ответ заставляет его против воли усмехнуться:

Прибавку обсудим завтра, сэр

— А это что? — Грег тянется и достает из дальнего угла не замеченный до этого сверток.

— Что? — поднимает бровь Холмс. — Ах, это… Результат благотворного воздействия пропаганды семейных ценностей…

— …а если ближе к делу?...

— …подарок от Шерлока.

— Джон, — понимающе кивает Лестрейд. — Повезло с ним — несмотря на твои запугивания, — шутливо добавляет он, и Майкрофт недовольно морщится.

— На тебя мои методы тоже поначалу не подействовали. И все же теперь вы оба на моей стороне.

— Я предпочитаю не делить это дело на стороны — все мы желаем ему добра, и он сам себе его желает, хоть и не имеет понятия, в чем реально это добро заключается. — Грег качает головой с легкой усмешкой. — Но только у Джона выходит его контролировать.

Майкрофт примирительно кивает и сжимает губы.

— Что ж, надеюсь, Джон контролировал и процесс упаковки — иначе мы рискуем, открывая это в помещении, — тянет он, теребя бант.

— Да ладно тебе ворчать, — закатывает глаза Грег и решительно дергает за конец ленты. — Даже если там пустая коробка, это уже прогресс, — обнадеживающе говорит он и поднимает крышку, под которой обнаруживается отнюдь не пустота.

Там корова.

Серебряная корова.

Круглая серебряная корова.

С крышкой. И носиком.

Майкрофт с Грегори долго молча рассматривают животное, а потом встречаются взглядами — в глазах у обоих плещется веселье пополам с недоумением.

— Видимо, Джон еще и знакомит его с художественной литературой, — криво улыбается Майкрофт. — Не человек, а золотой рудник. Остается только надеяться, что Шерлок уже вышел из того возраста, в котором ощущаешь особенно сильное желание украсть у полицейского шлем.

— Я предупрежу своих на всякий случай, — ухмыляется Грегори в ответ.

-------------------------
В это самое мгновение миссис Хадсон у себя на Бейкер-стрит допивает чай и решает открыть подарки. Налюбовавшись на серьги от племянницы и набор формочек для выпечки от миссис Тернер, она приступает к свертку, который ей торжественно, под энергичное скрипичное сопровождение, вручили вчера ее квартиранты.

Подняв крышку, миссис Хадсон на мгновение изумленно застывает, а потом, забывшись, хлопает в ладоши. Пару минут она просто вертит в руках неописуемую красоту, а точнее, набор письменных принадлежностей, кажется, из чистого серебра – это же целое состояние! И вдруг ее осеняет — она ведь однажды, несколько месяцев назад, обмолвилась перед мальчиками о том, что думает начать писать мемуары! Получается, они запомнили…

Еще раз мысленно порадовавшись тому, насколько благотворно Джон влияет на Шерлока, миссис Хадсон решает, что за такое им обязательно нужно испечь чего-нибудь вкусного.

-------------------------
Этажом выше Шерлок лихорадочно изучает медведя. Прощупывает на предмет взрывчатки, проверяет карманы на случай сообщения, аккуратно распарывает швы, что-то нюхает, что-то приподнимает, что-то отворачивает, заглядывает в пасть… Джон комментирует, что обыск подозреваемого результатов не принес, личность по-прежнему не установлена, и идет наливать кофе. В конце концов, отчаявшись найти хоть что-нибудь подозрительное, Холмс берет голову медведя в ладони и внимательно смотрит в его глубокие черные глаза. Очень глубокие и очень черные…

Шерлок смотрит и смотрит, и зрачки его медленно расширяются так, что, кажется, сейчас проглотят льдисто-голубую радужку.

Где-то далеко — или, может, не очень далеко, или даже совсем близко, или вовсе в доме напротив, с ним разве угадаешь? — в своем кабинете сидит Джим Мориарти и смотрит в монитор.

Смотрит и смотрит, и улыбается так, что, кажется, улыбка сейчас сойдется на затылке. Наклонившись ближе, он прижимается лицом к экрану, к изображению с камеры — нос к носу, глаза в глаза с детективом — и видит, как в этих глазах разгорается огонь.

Джим читает в глазах своего сладкого Шерлока, что не он один скучал.

Читает, что игра началась.

И это лучший подарок для него.

-------------------------
— Кстати, ты же говорил, что Майкрофт дарит тебе подарки! — вспоминает Джон. Сидя на кресле и держа в одной руке кружку с кофе, он методично уничтожает уже вторую упаковку рождественского печенья, так что вопрос выходит не очень четким.

Шерлок, занятый тем, что пытается перевернуть огромного медведя-бифитера носом в диван, все же откликается:

— О да, я уверен, что с минуты на мину…

Его прерывает сигнал смс, и детектив, выбарахтавшись из-под медведя, бросается на телефон.

— Легок на помине, — ухмыляется он, даже не пытаясь казаться хоть сколько-нибудь незаинтересованным, и кидает свой мобильник Уотсону на живот. — Это Хопкинс. У нас дело. И что-то подсказывает мне, что оно будет не единственным… — Он бросает быстрый взгляд на плюшевую громадину, потом на соседа. — Собирайся, Джон!

Рванув было в сторону своей комнаты, Шерлок в дверях кухни сталкивается с миссис Хадсон, которая как раз зашла поблагодарить мальчиков. Недолго думая, детектив поднимает охнувшую домовладелицу в воздух и принимается кружить с ней по комнате в чем-то, напоминающем вальс.

Несколько мгновений продолжается бедлам: миссис Хадсон то ли визжит, то ли смеется, Джон кричит «Поставь леди, откуда взял, злодей!» и давится от хохота, а сам Шерлок своим невозможным голосом распевает «Доброго короля Венцеслава»; а потом, опустив хихикающую жертву в кресло и уже почти исчезнув, кричит с порога комнаты — и редко когда его слова звучат так честно:

— С Рождеством, Джон! С Рождеством!

URL записи

@темы: Шерлок

Знаете, как приятно, когда тебе пишет человек, о котором уже позабыл. Где-то года три назад я познакомилась с Лулубел, еще тогда была Тикки. Правда, она до сих пор считает меня парнем. Хотя я уже давно раскрыла ей правду. Ну, что? Я как и все любила играть в персонажей.

А вот Канда не желает со мной общаться. Иногда, присылает сообщения короткие. Нас обоих бросил Аллен-кун, оказывается водил за нос. Сначала от него бегал ко мне, потом куда-то исчез. Вот с этой проблемой и сошлись друг с другом.

@темы: мысли вслух

01.12.2010 в 11:15

Пишет  +Nea+:

Заказ для Мейд Селены)
Наконец-то дописала))) не знаю, понравится ли)) но я старалась)))
Название: Желание
Автор: Шредя ака Аллен (Шреденька)
Бета: нет
Заказчик: [J]Mad Selena [/J]
Фэндом: D.Gray-Man
Пейринг: Тики/Канда/Аллен
Рейтинг: NC -17
Жанр: слэш, ангст
Дисклеймер: все не мое
От автора: оуууу…старалась, но для меня непривычно, что Канда в роли уке, да еще и НЦа у меня пока что неважно выходит…но я старалась))
И возможно все ООС.
P.S. Я действительно не думала, что выйдет такое…и в таком объеме…

И вот она - иллюстрация!!!! [J]Mad Selena[/J], я тебя люблю!!!!
Красота*_*

ЖеланиеЖелание

Аллен влюбился в Канду практически сразу. Не взирая на постоянную грубость и оскорбления с его стороны. Сначала Уолкер сам боялся своих чувств, но потом постепенно привык к тому, что он «ненормален» во всем, в том числе и в любви. И вот настал день, когда он решился признаться. Не то чтобы Аллен совсем не надеялся…ну, по крайней мере, он думал, что готов к отказу. А оказалось, что нет.
- Глупый мояши, - бросил Канда в ответ на его признание и ушел, не оглядываясь. Наверно, кто-то другой посчитал бы такой ответ неопределенным и ни о чем не говорящим, но для Аллена это прозвучало как категорическое «нет». Он проплакал всю ночь, проклиная себя и за то, что так по-дурацки влюбился, и за то, что надеялся.
Неизвестно, что было бы дальше, но случилось так, что Уолкер нашел утешение в объятиях врага. Ни для кого не было секретом, что Тики Микк заглядывался на него с первой встречи, но Аллен всегда отбивался. Но когда его так решительно отвергли, сил, да и желания делать это не было. Аллену было приятно, что хоть кто-то считает его привлекательным и желанным. Ну и пусть, что это Ной. В конце концов, в нем самом живет Четырнадцатый.
Не то чтобы Аллен забыл Канду. Он по-прежнему любил его и, когда пересекался с ним в коридоре, то отводил взгляд. Но с появлением Тики Уолкеру действительно стало легче. Пусть он и не любил Микка, но их связывала взаимная страсть.
Тики стал для него первым, и первое время Аллен жутко краснел, даже просто вспоминая, чем они занимаются каждую ночь, а в постели зажмуривался и вообще вел себя очень скованно. Но Ной оказался на удивление нежным и терпеливым, и постепенно добился, так сказать, «отдачи» от своего любовника. И пусть ласки Аллена по-прежнему слишком неумелые и порывистые, но они возбуждают Тики больше, чем что-либо на свете.
Не любовь, но и не просто секс - вот что было между ними. Нечто среднее, совершенно не поддающееся описанию.
Да и, если честно, Аллену было абсолютно наплевать, как это называется. Главное, что эти отношения помогли ему кое-как склеить осколки разбитого сердца.
Правда, совсем ненадолго.
Днем у Аллена получалось не думать о Канде и своей любви к нему, вечером он забывал обо всем в объятиях Тики, но во сне боль все же настигала его. Уолкеру и до этого мешали спать спокойно кошмары, но теперь… Теперь он каждую ночь просыпался в холодном поту и не мог вспомнить, что же так напугало его. Тики удавалось успокоить его…до следующего кошмарного сна. В итоге Аллен почти не спал и чуть ли не валился с ног от бессонницы днем. Это было ужасно. Друзья наперебой спрашивали, что с ним случилось, а Уолкер только растерянно улыбался, не зная, что и ответить. Не мог же он, действительно, сказать им, что сохнет по одному непроходимому грубияну?
Как-то ночью Аллен проснулся от очередного кошмара и обнаружил, что смотрит прямо в желтые глаза Микка. Ной выглядел очень недовольным.
- Что за Канда? - без преамбулы и очень сухо заявил он.
Аллен непонимающе уставился на него.
- А…при чем тут он?
- Ах, значит, он… - протянул Тики. - Ну, ты так кричал его имя во сне…просил не уходить и все такое…
- Эмм…правда? - попытался выдавить улыбку Уолкер.
Ной кивнул.
- Расскажешь сам или заставить? - в голосе Ноя явственно ощущалась ревность. - Что за Канда?
- Ну… - Аллен потупился и в конце концов сдался. - Он тоже экзорцист. И…эммм…я люблю его. Прости, Тики.
Он мог ожидать любой реакции, только не этой. Микк задумчиво наморщил лоб и совершенно спокойным голосом произнес:
- А Канда это который? Я много ваших видел, может и его знаю.
- А как же, - хмыкнул Уолкер. - Вы еще дрались. У него длинные черные волосы, азиатские черты лица, и он сражается мечом.
- Ааа, вспомнил-вспомнил, - как-то особенно нехорошо улыбнулся Тики. - Он очень красивый. Понимаю, понимаю. Но…
Он быстрым движением повалил Аллена на кровать и навалился сверху, раздвигая ноги и довольно резко входя. Экзорцист стиснул зубы от неожиданной острой боли, пронзившей его насквозь, когда Микк начал буквально вбиваться в него. Холодные золотистые глаза прожигали его насквозь, а чувственные губы были упрямо сжаты. Таким Тики он никогда еще не видел.
- Я еще не наигрался с тобой, малыш, - практически прошипел Ной, сгребая ладонью член мальчишки и принимаясь грубо двигать крайнюю плоть вверх-вниз, не прекращая проникать в него все глубже и глубже. - Поэтому не смей думать о ком-то еще в постели со мной, понятно?
Не дожидаясь ответа, он впился в губы Аллена неистовым поцелуем и всадил в него член на всю длину. Уолкер конвульсивно дернулся и кончил, весь выгнувшись и застонав прямо в губы любовника. А потом буквально потерял сознание.

На следующий день Аллен с превеликим трудом встал с кровати. Ноя, разумеется, уже и след простыл, но отделал он его прилично. Пришлось идти в душ, чтобы смыть кровь, запекшуюся между ног, да и освежить голову. Потом Аллен навестил столовую, выслушав обеспокоенную речь Джерри на тему, не заболел ли он, раз у него так катастрофически испортился аппетит и он стал обходиться всего пятью блюдами вместо двадцати, и Комуи, узнать, не припас ли для него смотритель новое задание. Получив отрицательный ответ, Уолкер потрусил в тренировочный зал. Может быть, он и неудачно выбрал время, но Аллена угнетало то, что он начал терять форму. В конце концов, он экзорцист и должен в первую очередь думать о своем долге, а потом уже о всем остальном.
Открыв дверь и скинув плащ на первую попавшуюся скамью, Аллен направился в центр зала, намереваясь активировать свою Чистую Силу и приступить к тренировке. Он шел, уныло глядя себе под ноги, поэтому ничего не замечал вокруг. Или не хотел замечать, кто знает.
Но когда от острого укола в бедро он пошатнулся и не удержался на ногах, Аллен не шлепнулся носом об пол, потому что его поймали чьи-то руки.
- Мояши? - до боли знакомый голос с легкими, непривычными нотками беспокойства. - Мояши, ты чего?
Аллен очень боялся открыть глаза и увидеть говорившего. Боялся…и так страстно хотел, что эти эмоции буквально разрывали его.
- Мояши? - спросил голос снова, на этот раз больше со злостью, чем с беспокойством. - Ты вообще живой?
Вздохнув, Уолкер все-таки решился и медленно открыл глаза. Канда, держащий его на руках, тут же заметно расслабился, и обеспокоенное выражение на его красивом лице изменилось на привычное вечно недовольное.
- Чего это с тобой? Валишься ни с того, ни с сего.
- Ммм…прости, что доставил тебе неприятности, - прошептал Аллен, не в силах отвести взгляд и отчаянно желая, чтобы эти мгновения продлились как можно дольше. Канда довольно придирчиво оглядел его и фыркнул.
- Чего-то ты неважно выглядишь, мояши. Встать сможешь?
- Попробую, - пробормотал Аллен и с сожалением выскользнул из рук мечника, но тут же повалился обратно. Канда еле успел его поймать.
- Да что с тобой такое? Совсем на ногах не стоишь, глупый стручок. Ты…
Дальше Аллен ничего не слышал, потому что был как в бреду. Сложно было даже просто сосредоточиться на словах, когда объект столь страстного желания в непосредственной близости…
- Канда… - выдохнул он, протянув руку и коснувшись щеки мечника. Тот удивленно заморгал.
- М-мояши? Ты чего?
- Ничего…я просто…просто… - Аллен замолк, и вдруг понял, что если не сделает это сейчас, то больше шанса у него не будет. А терять ему, в общем-то, нечего…его уже отвергли…так почему бы не урвать немного счастья?
Уолкер улыбнулся - искренне, впервые за последний месяц - и, приподнявшись, коснулся губ Канды своими. В первую секунду он словно обжегся - даже при том, что поцелуем это было трудно назвать, но сразу же на глазах выступили слезы, а рука сама собой упала со щеки и сжала плечо мечника. Тот не оттолкнул его, хотя и не сделал никаких попыток ответить. Они просто прижимались губами к губам друг друга, словно привыкая к самой возможности того, что между ними может быть такое.
Наконец Канда отстранил Аллена от себя и, избегая его взгляда, рывком поднял на руки.
- Я донесу тебя до твоей комнаты. - бросил он, и Уолкер, перед глазами которого все еще плыло, не сразу понял смысл его слов. Он не знал, что сказать в ответ, да и, честно говоря, не был уверен, что вообще стоило что-то говорить. Канда ногой открыл дверь его комнаты, положил на кровать - осторожно, а не просто свалив мешком - и собирался было уйти, но Аллен совершенно неосознанно поймал его за руку.
- Не…уходи… - он не узнал своего голоса. - Прошу…
Мечник криво усмехнулся.
- Зачем?
- Просто так, - выдавил Уолкер и бессильно прикрыл глаза. Его рука разжалась, и спустя минуту он услышал тихий скрип двери. Ну что поделать…в конце концов он знал, что все так и будет.
Экзорцист с трудом перевернулся на живот, уткнувшись лицом в подушку и чувствуя легкое головокружение. И все-таки он украл поцелуй Канды, пронеслось в голове Аллена перед тем, как он провалился в глухой сон без сновидений.

Проснулся Уолкер от прикосновения чьих-то пальцев ко лбу. Это точно был не Тики, и никто другой из тех, чьи прикосновения были ему знакомы. Эти руки, горячие и покрытые мозолями, были ему неизвестны.
На лоб Аллена нахлобучили мокрую тряпку, и он сморщился, когда холодные капли побежали по его лицу.
- Проснулся, мелкий?
Уолкер резко распахнул глаза - он не ожидал, что Канда вернется, тем более, что он начнет ухаживать за ним. Удивление было настолько сильным - и смешанным с радостью - что он даже проигнорировал очередное оскорбление.
- Да…а что ты тут делаешь?
- Сначала сам просил остаться, а теперь спрашивает, что я тут делаю. Стараюсь, чтобы ты не откинулся, - бросил мечник и сунул ему практически под самый нос кружку с водой. - Пей, у тебя такой вид, словно ты потерял много крови.
Аллен с наслаждением напился холодной воды и умял то, что принес для него Канда. Мечник дождался, пока он насытился, а потом впился в лицо внимательным взглядом.
- А теперь выкладывай, что с тобой.
- В смысле, что со мной? - непонимающе спросил Аллен.
- Рыжий кролик рассказывал мне, - фыркнул Канда. - Что ты сам не свой в последнее время. Я не верил, пока сегодня ты буквально не повалился мне на руки. Я не собираюсь вечно присматривать за тобой, стручок. Так что просто скажи, какого хрена ты похож на живой труп и все.
- А разве тебя это так волнует? - цинично заметил Уолкер. - Ты ведь отверг меня, так чего приходишь сюда и изображаешь беспокойство? Я ведь для тебя всего лишь ничего не значащий придурок, не так ли?
Он приподнялся, насколько смог, и с ненавистью уставился прямо в синие глаза мечника.
- Я не нуждаюсь в твоей жалости, понятно?
Пару секунд они прожигали друг друга взглядами, а потом Канда вдруг сгреб его в охапку и прижал к себе.
- Ты идиот.
- К-Канда? - прошептал совершенно ничего не понимающий Аллен.
- Я сказал, что ты идиот, - повторил Канда, и его голос был необычно нежным. - А теперь думаю, что ты еще и глухой идиот.
- Бака-Канда… - выдохнул Уолкер, закрыв глаза и робко протянув руки, чтобы обнять мечника в ответ, но на полпути замер, неожиданно испугавшись, что одним неосторожным движением все испортит. Но потом все же обнял Канду, стиснув его изо всех сил, что у него оставались. - Я и правда идиот. Идиот, который не может без тебя жить.
Мечник тихо фыркнул и запустил руку в его волосы, взъерошив их.
- И вот чего я с тобой вожусь, а?
- Тебя спросить надо, - усмехнулся Аллен, уткнувшись лицом ему в плечо. - Может, я тебе нравлюсь?
- Дурак, что ли, - рассмеялся Канда, и Уолкер с волнением подумал, что он впервые слышит, чтобы тот смеялся вот так вот - открыто, почти что радостно. Это точно не сон?
- Канда… - прошептал он, открыв глаза. - ущипни меня пожалуйста.
- Зачем это?
- Не спрашивай зачем, просто ущипни и все!
- Пф. Ну пожалуйста, вот!
Аллен чуть не вскрикнул, ибо мечник особо не сдерживался и ущипнул его так, что наверняка синяк появится. Слишком больно для сна, решил он и расплылся в счастливой улыбке. Канда отстранил его от себя и с подозрением воззрился на его сияющую физиономию, все еще хранившую на себе отпечаток изможденности.
- Эй, стручок, ты точно не сходишь с ума?
Аллен рассмеялся - действительно немного сумасшедше, так, что в груди стало больно.
- Да я уже давно сошел, Канда. Я давно сошел с ума. И все из-за тебя.
- Идиот, - со вздохом констатировал мечник. - Точно стручок бобовый.
- Да хоть как меня назови, - серьезно сказал Уолкер. - Только не бросай больше.
- Пф, - Канда отвернулся. - Дрыхни давай.
- Ну да, ну да… - кисло произнес Аллен. - А поцелуй на ночь?
Мечник аж вытаращил глаза на такую наглость. Уолкер ждал, что сейчас он выругается и уйдет, но вместо этого тот рывком подтянул его к себе и поцеловал. Аллен сразу же размяк в сильных руках, несмотря на то, что ему все еще было немного больно, но стоило ему только попробовать ответить, как его тут же выпустили.
- Даже и не думай, что это что-то значит, - бросил Канда и ушел. Аллен похлопал глазками, совершенно ничего не понимая, а потом махнул рукой и устроился в кровати поудобнее. По крайней мере, даже если это и была минутная слабость Канды, он все-таки может надеяться, что все не безнадежно…

- Малыш? Малыш, проснись! Ну малыыыш…
- Ммм? - спросонья пробормотал Аллен. - Тики, это ты?
- Я… - мягкие губы коснулись его щеки. - У тебя плохой вид.
- Еще бы, - не открывая глаз, буркнул экзорцист. - Кое-кто меня прошлой ночью так отделал, что до сих пор все тело ломит. Сегодня я даже на ногах не мог удержаться, меня пришлось нести до комнаты.
- Дааа? И кто же это такой добрый тебя донес?
Опять этот ревнивый голос. Аллену очень хотелось сказать, кто, но потом он почему-то передумал.
- Из медсанчасти. А все по твоей милости. Мало ли что я во сне говорю.
- Обиделся, что ли? - губы Тики уже вовсю орудовали на его шее, а руки поглаживали бедра. - Ну я же не со зла.
- Знаю, - Аллен не мог не чувствовать удовольствие, что хоть кто-то его ревнует. - Но…эй, даже не надейся сегодня! Я же не в состоянии, сам видишь!
Ему все-таки пришлось открыть глаза. У Микка был действительно несколько виноватый вид, но от этого его взгляд не стал менее похотливым. Нет, ну сколько же можно, а, почти раздраженно подумал Уолкер и попытался отпихнуть Ноя от себя. Разумеется, у него это не получилось.
- Тики, ну я же сказал, сегодня я плохо себя чувствую. Прости, но тебе придется потерпеть. Или пойти найти кого-нибудь еще. Я, в отличие от тебя, ничуть не жадный.
- Еще бы, - обиженно прикусил губу Микк. - Ты же любишь того черненького, а я для тебя так, развлечение.
Он прикрыл глаза рукой и состроил такой страдальческий вид, что Аллен не смог не рассмеяться.
- Он лучше меня в постели? - спросил вдруг Ной. Экзорцист аж поперхнулся.
- Нашел чего спрашивать. Не скажу. И вообще… - он вздохнул и мрачно закончил. - Не было у нас ничего.
- Нда? - скептически приподнял бровь Тики. - Тогда все понятно. А я уж боялся, что кто-то оспаривает мое право на малыша.
- Право? - изумился его наглости Аллен. - Да нет у тебя никаких прав на меня. Я сплю с тобой потому, что мне это нравится, вот и все.
- Ах, все-таки нравится? - вкрадчивым голосом произнес Микк, заставив его устало вздохнуть.
- Да, я это вроде бы никогда не скрывал.
- Тогда прекрати делать вид, что тебе этого не хочется… - низким голосом промурлыкал Тики и поцеловал его, медленно, со сдержанной страстью. Прикосновение его губ всегда заставляло Аллена забыть обо всем, это частично сработало и сейчас: он расслабился и позволил избавить себя от одежды.
- Я не сделаю тебе больно, - прошептал Тики, спускаясь поцелуями все ниже по его телу. Уолкер только усмехнулся, понимая, что все равно не отвертется и постепенно поддаваясь охватывающему его возбуждению.
Прикосновение пальцев к его члену заставило Аллена вздрогнуть, а последовавший за пальцами горячий влажный язык - застонать и закусить губу практически до крови. Микк улыбнулся, наблюдая за его реакцией, и обхватил губами головку. Уолкер выгнулся и застонал сильнее, вцепившись в кудрявые волосы любовника и не сводя с него глаз. Собственно говоря, Тики не так уж и часто делал ему минет, но при этом у него всегда было такое выражение лица, что Уолкер буквально был заворожен. Он не отрываясь смотрел на движения этих чувственных губ, изогнутых в улыбке, и еще больше возбуждался от пристального взгляда горящих страстью желтых глаз.
Аллен, как всегда, кончил быстро и все-таки до крови прокусил губу, стараясь сдержать стон наслаждения. Тики, все также обольстительно улыбаясь, слизнул сперму с губ и устроился рядом с ним, рассеянно поглаживая его по спине. Уолкер, отдышавшись, перевернулся на бок и положил голову на плечо любовника.
- И все-таки ты извращенец, - заявил он вдруг.
Микк тихо рассмеялся.
- Ну я ведь Удовольствие Ноя. Вот я и получаю удовольствие…от всего. А на данный момент главным моим удовольствием являешься ты, малыш.
- Ты мастер красиво врать, - ухмыльнулся Аллен. - Вали уже, я спать хочу.
- Гонишь меня? - скорчил обиженную мину Ной. - Ждешь еще кого-то?
- Ты что, в три часа ночи, что ли? - фыркнул Уолкер.
- А кто вас, экзорцистов, знает, - вздохнул Микк. - Спи, обещаю, что не буду тебе мешать.
- Знаю я тебя… - мрачно ответил Уолкер, но все-таки устроился поудобнее и закрыл глаза, наслаждаясь теплом объятий. В эту ночь ему не снились кошмары…

На следующий день Аллен надеялся поговорить с Кандой, но того, как оказалось, отправили на миссию, так что разговор пришлось отложить. Две недели прошли, в принципе, незаметно - тренировки, общение с друзьями, Тики… О мечнике Уолкер старался лишний раз не вспоминать - не хотел расстраиваться. Он снова впал в нерешительность и предпочитал такую вот неизвестность, чем снова получить отказ. Аллен даже не стал узнавать, когда мечник вернется; он просто попытался убедить себя, что ничего не было и нет, и все по-прежнему.
Однако этого хватило ненадолго.
Они встретились в пустом коридоре. Канда, судя по всему, шел из душа, а Аллен допоздна засиделся у Лави. Уолкер попытался сделать вид, что не заметил мечника и пройти мимо, но тот неожиданно схватил его за плечо и развернул к себе.
- Тебя что, здороваться не учили?
- Давно ли тебе нужно мое приветствие? - постарался как можно грубее сказать Аллен, не глядя на него. - Ну привет. Все, теперь можешь отпустить меня.
Глаза Канды сузились, и он толкнул Уолкера к стене, отрезав ему путь к отступлению.
- Ты действительно такой идиот, или прикидываешься? - прошипел мечник, прожигая Аллена взглядом.
- Ты о чем вообще? - действительно не понимал тот.
- Сначала чуть ли не кидаешься на меня, а потом делаешь вид, что… - Канда резко замолчал и негромко выругался. Уолкер изумленно изогнул бровь.
- Делаешь вид что? Что ничего не было? Но ведь ты сам сказал, что…
- Ты болван! - практически выкрикнул Канда и сгреб его в объятия, впившись губами в его губы, жадно целуя, проникая языком в рот, сжимая плечи до боли. Обалдевший от неожиданной радости Аллен не сразу поверил, что все это - реальность. А когда поверил, то начал отвечать с неменьшей страстью, прижимаясь всем телом, запуская пальцы в длинные, чуть влажные темные волосы, тихо постанывая прямо в губы мечника. Они целовались долго, отрываясь друг от друга только чтобы глотнуть спасительного воздуха; они как будто боялись, что если прекратят, то все исчезнет. Наконец Канда отстранился и, глядя на Аллена потемневшими от страсти глазами, выпалил:
- Здесь нас могут увидеть. Пойдем…пойдем к тебе, твоя комната ближе.
- Да… - выдохнул Уолкер, вцепляясь в его руку, пытаясь подстроится под его быстрый шаг. А потом - пытаясь вспомнить, куда задевал ключ от комнаты, потому что он её никогда и не запирал.
- Ты конченый идиот… - вздыхал Канда, пока он возился с дверью.
Наконец замок, порядком заржавевший, закрылся - как они будут оттуда выбираться, экзорцисты в этот момент не думали. Да и зачем, ведь в случае чего у Канды есть с собой Муген…
Аллен плохо помнил начало. Особенно то, что было после того, как он очутился на коленях Канды и до того, как на нем совсем не осталось одежды. Все затмили жадные горячие губы и руки, лихорадочно скользящие по телу, да и еще периодический грубый хрипловатый голос, как всегда называющий его идиотом и стручком.
- Ты чего? - тяжело дыша спросил Уолкер, когда Канда неожиданно остановился, и не удержался, чтоб лишний раз не съязвить. - Испугался, что ли?
- Испугался? - сверкнул глазами Канда. - Я?
Он повалил Аллена на кровать и снова принялся целовать. Его длинные волосы упали на грудь Уолкера, защекотали ему лицо. Аллен совершенно бессознательно протянул руку и развязал ленточку, запуская пальцы в шелковистые пряди. Ему всегда нравились волосы Канды.
Мечник переместился поцелуями на грудь, и Аллен выгнулся, прерывисто дыша. Он поймал одну из рук Канды и принялся облизывать пальцы. Это ведь только у Тики всегда была при себе смазка (что наводило на мысли о том, что Уолкер у Ноя не один, несмотря на недавние проявления ревности), а сейчас приходилось обходиться чем есть, тем более что возбуждение уже полностью охватило обоих. Аллен перевернулся, подмяв Канду под себя.
- Даже и не думай, что будешь сверху, - немедленно заявил мечник. Уолкер нервно рассмеялся.
- Да я и не думал…просто хотелось в такой позе…
Канда фыркнул.
- Приподнимись, я хоть штаны сниму.
- Я сам, - хищно улыбнулся Уолкер и быстро освободил любовника от мешающей одежды. Когда в него проникли пальцы, он с огромнейшим трудом подавил стоны, рвущиеся с его губ, и расслабился, позволяя растягивать себя.
- Быстрее, блин… - выдавил он сквозь зубы.
- Тебе же больно будет, - огрызнулся Канда, но все же вошел в него, резко, почти на всю длину, придерживая за бедра. Аллен громко всхлипнул и зажмурился - действительно было немного больно. Но боль быстро прошла, сменившись удовольствием, гораздо большим, чем то, что он испытывал раньше. Резкие, немного неумелые и неаккуратные движения возбуждали так, что казалось Аллен вот-вот взорвется. Его губы и подбородок были в крови от безуспешных попыток сдержать стоны, которые рвались из него с каждым новым толчком. Канда притянул его к себе, приподнявшись и слизывая кровь с его лица прежде чем впиться в губы. Рука мечника легла на член Аллена, принимаясь ласкать его, и это стало последней каплей. Уолкер вообще легко возбуждался и быстро кончал. Канда кончил несколькими секундами позже, издав звук, напоминающий хриплый рык. Аллен бессильно навалился на него, тяжело дыша и прикрыв глаза. Он был чертовски счастлив.
- Слезь с меня, стручок… - выдохнул Канда наконец. - Мне тяжело.
- Ага, - тот послушно лег рядом, не выпуская его из объятий. - Это было великолепно.
- Ммм…можно тебя спросить?
У мечника был такой взгляд, что Аллену вдруг стало немножко страшно. Он торопливо кивнул, недоумевая, в чем же дело.
- Когда я в прошлый раз был здесь…принес тебя полуобморочного…я заметил на твоей шее следы… - Канда коснулся алых, налившихся кровью отметин, оставленных им самим. - У тебя кто-то есть, мояши?
Щеки Аллена вспыхнули - он действительно не знал, что делать. Если сказать, что он спал с Тики Микком, Канда скорее всего уйдет и больше никогда не посмотрит на него. А если соврет, то…
- О, как я посмотрю, ты сегодня не один, малыш. - с ужасом услышал он знакомый красивый голос с почти неуловимыми насмешливыми нотками. Аллен резко поднял голову и увидел Тики, навалившегося на дверь и смотрел на них, улыбаясь, словно ничего и не случилось. Зато Канда мгновенно вскочил и потянулся за Мугеном.
- Что ты здесь делаешь, чертов Ной? - прошипел он, уже приготовившись активировать свою Чистую Силу. Микк улыбнулся еще шире и развел руками.
- Спроси у малыша. Вообще-то я здесь каждый день бываю.
Канда впился уничтожающим взглядом в моментально сжавшегося в комок Аллена.
- Что это значит, стручок? Так это с ним ты спишь?
- Уже нет… - только и смог пробормотать Уолкер. Тики удивленно приподнял бровь.
- Давно ли, малыш? Еще вчера ты так сладко стонал в моих объятиях, а сегодня говоришь, что ничего нет?
Аллен хотел сказать хоть что-нибудь в свое оправдание, но не смог, так как сильная пощечина заставила его упасть на кровать.
- Шлюха, - выплюнул Канда и встал, ничуть не смущаясь того, что на нем ничего нет. А зря, ибо Ной вовсю и с интересом разглядывал его.
- Канда… - пролепетал Уолкер, прижимая руку к пылающей щеке. - Канда…прошу…я действительно хочу быть только с тобой…
- Мне. Наплевать. На. Тебя. Мояши. - раздельно и очень холодно проговорил мечник. - Не смей больше подходить ко мне.
- Ну, ну, зачем же вот так вот сразу? - вклинился Микк, загадочно улыбаясь и не отрывая от Канды жадного взгляда. - В конце концов, я знал, что Аллен-кун влюблен в тебя, и мне так и не удалось заставить его забыть тебя. И теперь я понимаю его - ты очень красивый.
Черноволосый метнул в него презрительный взгляд.
- Мне не нужны комплименты от таких как ты.
- Какой грубый, - усмехнулся Ной. - Но все равно милый. Знаешь что, Аллен-кун…а может, удвоим удовольствие?
- Э? - поднял заплаканное лицо Уолкер. - Ты о чем это?
- Ну… - взгляд Тики опять стал похотливым. - Я предлагаю тебе удовольствие на троих. Я думаю, вдвоем мы уломаем этого милашку.
- Чегоо? - взвился Канда. - И ты думаешь, что я позволю это?!
Но на лице Аллена уже появилась темная, жестокая усмешка.
- А что, я не ревнивый…
- Вот и отлично, малыш, - еще шире расплылся в улыбке Тики и в следующую секунду уже был рядом с мечником, обнимая его и заводя руки за спину. Тот тут же забился, пытаясь вырваться, но Ной держал крепко.
- Какой красивый, - восхитился он. - И почти нетронутый…
Он провел языком по шее Канды, отодвинув в сторону длинные волосы, и тот стиснул зубы, принявшись вырываться с удвоенной силой.
- Не увлекайся, Тики, - недовольно заметил Аллен, приподнимаясь и обнимая черноволосого экзорциста, прижимаясь к нему всем телом. - Он мой.
- Значит, все-таки ревнуешь? - усмехнулся Микк. Уолкер подчеркнуто картинно пожал плечами.
- Возможно. Я все-таки люблю его.
- Тц! Да я убью вас обоих! - выплюнул Канда, но этим он только вызвал у обоих улыбки.
- Убьешь…но потом, - произнес Аллен и поцеловал его в губы, медленно и со вкусом. Тики вернулся к изучению шеи, не выпуская из крепкой хватки руки мечника. Действительно, у Аллена было более выгодное положение, так как его-то руки были свободны и могли совершенно свободно блуждать по телу Канды, который стал сопротивляться уже чуточку меньше.
- Надо связать ему руки, - сказал Ной наконец. - А то это нечестно, что у тебя больше возможностей.
- Я не против, - ответил Аллен и даже отыскал на полу свой галстук. Пока они связывали ему руки, мечник смотрел на них с ненавистью, но когда его тела коснулись уже две пары рук, стало понятно, что даже он не сможет справиться с возбуждением. Влажный язык Аллена играл с его сосками, а руки Тики легли на ягодицы, легонько сжимая и разжимая их и недвусмысленно давая понять, что последует за этим. Канда прошипел сквозь зубы очередное ругательство, но в любом случае он не мог ничего сделать. Как только он освободится, он порежет на куски этого наглого Ноя, а стручка…стручка…
Мысли разом спутались, когда внутрь него проник палец. Это было очень неожиданно и непривычно, но чертов Тики был довольно умел и быстро нащупал нужную точку, от одного прикосновения к которой черноволосый экзорцист застонал и совершенно непроизвольно расслабился, желая, чтобы это продолжалось. Ной удовлетворенно хмыкнул и нежно прикусил кончик его уха, проведя языком по самой кромке, и продолжил массировать простату, медленно растягивая проход. Аллен с неприятной усмешкой раздвинул Канде ноги, обхватывая ладонью уже вставший член и принялся ласкать его, одновременно впиваясь губами в шею, вбирая ртом бледную плоть и проводя по ней языком, оставляя за собой алые отметины, такие же, как и у самого Уолкера. Мечник и рад был бы выругаться, но сил - да и желания, чего уж там говорить - не осталось. Сейчас ему хотелось только одного - разрядки. И все равно, кто из этих двоих даст ему её.
Тики вынул пальцы из его задницы, и вместо этого Канда почувствовал в себе его член, который с каждым толчком оказывался все глубже. Он застонал и тут же закусил губу от пронзившей тело боли. Глаза Аллена внезапно оказались на одном уровне с его; мальчишка улыбнулся и провел кончиками пальцев по его щеке, поцеловав его.
- Все будет хорошо… - скорее прочитал по его губам, чем услышал Канда, и Уолкер опустился вниз, вставая на четвереньки и мягко прикасаясь губами к члену, осыпая его легкими поцелуями сверху донизу. Мечник хотел было остановить глупого стручка, но с его губ сорвался только стон, который чертов мояши принял за выражение наслаждения и тут же взял головку в рот, принявшись облизывать и посасывать её.
Боль сменилась наслаждением, заставляя совершенно неприлично выгибаться и подмахивать бедрами навстречу толчкам. Прикосновения влажного, теплого и даже слегка шершавого, как у кошки, языка к самым чувствительным местам вызывали непрерывные стоны, а горячие губы на шее, обдающее жаром хриплое прерывистое дыхание и умелые пальцы, поглаживающие везде, где только можно, приближали мгновение разрядки, наступившее через пару секунд после того, как Тики вошел в него во всю длину. Оба кончили практически одновременно, и Канда с внутренним отвращением наблюдал, как Аллен слизывает сперму с каким-то уж слишком счастливым выражением лица. Микк выпустил его, не потрудившись или напротив, побоявшись пока развязывать, прямо в объятия Уолкера и достал сигареты.
- Все было просто восхитительно, мальчики, - с улыбкой сказал он, затянувшись. – Правда, я думаю, сегодня мне не стоит ночевать здесь.
Канда почувствовал, как Аллен крепче сжал его в своих объятиях и даже попытался закрыть собой.
- Вот именно. И больше никогда не приходи сюда.
- Э? – удивился Ной. – Это еще почему?
- Потому что я так сказал. Между нами все кончено, - отчеканил Уолкер. На лице Тики появилось обиженное выражение.
- Ах, значит, утешился и убежал, да? Я не позволяю так с собой обращаться, малыш.
- Прости, но все хорошее быстро заканчивается… – Аллен на минуту замолчал, а потом, более тихим голосом, закончил. – Уходи, Тики. Прошу тебя.
Снова воцарилась тишина.
- Хорошо. Раз ты просишь.

- Прости меня… - шептал Аллен, судорожно прижимая его к себе, поглаживая, уткнувшись носом в его спутавшиеся волосы. – Я сам не знаю, что на меня нашло. Я не должен был…прости меня…
- Простить? – фыркнул мечник. – Да я тебя убью, в особенности за то, как ты меня тут защищать пытался. Нет, мояши, ты даже не идиот…ты…ты…да нет даже слова такого, чтобы тебя назвать!!! А этот ублюдочный Ной? Да я ему…
Канда долго ругался, покрывая последними словами и Микка, и Уолкера.
- Развяжи мне руки, - жестко приказал он наконец. Аллен беспрекословно подчинился, но как только руки мечника оказались на свободе, он тут же залепил беловолосому экзорцисту мощную пощечину. Потом еще, и еще одну…бил и практически выкрикивал за что. Уолкер молчал, просто закусил губу до крови и постарался сжаться как можно больше. Уворачиваться от ударов он даже не пытался.
- Это тебе за то, что ты спал с этим блядским Ноем за моей спиной! – в конце концов выплюнул Канда и уже занес руку, чтобы дать мальчишке еще одну пощечину, но вдруг заметил его взгляд и замер. В глазах стручка была такая надежда и радость, что он даже не пытался это скрывать.
- Эй, - грубо выпалил мечник. – Ты чего лыбишься?
- Бака-Канда ревнует меня, - прошептал Аллен распухшими окровавленными губами и улыбнулся еще шире, несмотря на то, что ему наверняка было больно. Канда в шоке воззрился на него, осознавая, что сказал то, что не должен был говорить.
- Это не снимает твоей вины, - буркнул он в конце концов.
- Конечно нет, - опустил глаза Уолкер, но тут же поднял их снова. – Но если мы и правда нужны друг другу, может, перестанем убегать от правды?
- Убегать? – фыркнул мечник, сложив руки на груди. – Я никогда ни от чего не убегаю.
- Правда? – Алленподнялся и нерешительно приобнял его за плечи. Канда дернулся, но не стал отстраняться. Это ободрило Уолкера, и он обнял черноволосого, положив голову ему на плечо.
-Я люблю тебя, Канда. И Тики так и не смог заменить мне тебя, хоть и очень старался.
- Глупый стручок… - вздохнул Канда и крепко сжал его в объятиях. – Если хоть раз увижу этого ублюдка рядом с тобой, убью.
- Договорились, - рассмеялся Уолкер.
- Обоих.
- Хорошо.
- А если…
- Согласен на все, - пылко выпалил Аллен и заткнул Канде рот страстным поцелуем.

URL записи

@темы: D.Gray-man

17.02.2010 в 08:01

Пишет  Жаадинка:

Кусочеки))
Я все-таки вполне себе говноавтор))) И поэому выкладываю недофик в три странички)))
Нимагу терпеть! И мне же еще Канда/Аллен хочется, от так от хочется, я уже не знаю, я, наверное, порвусь на сотню маленьких хомячков)))

ПВП, Тикки, Канда, R
читать дальше
Это было невыносимо приятно. Канда пробовал сдвинуться, поменять положение, но щекочущее удовольствие не собиралось отпускать его.
Глядя на него из-под полуопущенных век, Тикки лениво улыбался. Протянул руку, накрывая жестко стоящий член, погладил тугую головку. Канда захлебнулся воздухом. Зажмурился, всем телом дернулся, когда Тикки обхватил его член ладонью и повел, прижимая к стволу, крайнюю плоть вниз, а потом вверх, и снова вниз.
- Покричи для меня, мой сладенький экзорцист, - прошептал Тикки, продолжая свою тягучую мучительную ласку.
Канда открыл рот, но не смог произнести ни звука. Горло перехватывало от каждого движения. А Тикки все не останавливался и не останавливался.
- Мой сладенький мальчик, - шептал Тикки, заворожено наблюдая за сменой эмоций на заострившемся лице, - такой страстный, подумать только! Давай, кончи для меня…
Канду передернуло, но не кончить он не смог – выплеснулся прямо в подставленную ладонь, свистяще выпустил воздух сквозь зубы, задрожал всем своим четко очерченным на фоне стены изящным телом, под восторженным взглядом Тикки.
- Это было чертовски красиво, - прошептал он, наклонился и поцеловал Канду в губы – и отдернулся раньше, чем тот успел укусить его.
Канда открыл глаза, посмотрел на него ненавидяще и демонстративно сплюнул.
- Да пошел ты.
Ной отнесся к этому на удивление мирно – не ударил по лицу и не позвал акуму, чтобы «поучить вежливости», а только загадочно улыбнулся, поднялся, натягивая перчатки, и вышел.
Вернулся он только через два дня.
- Привет, - широко улыбаясь, поздоровался он с порога.
Канда молчал и следил за ним настороженным взглядом.
- Что такое? Не хочешь со мной говорить? А я тебе покушать принес. Тебе же ужин не давали?
Пленник смерил его взглядом с ног до головы и наконец открыл рот.
- И завтрак тоже забыли положить.
- Ишь какой, - вскинул брови Микк, - ему еще и завтрак! Толку-то от тебя будет, нет?
- Нет, - тут же ответил Канда, - можете хоть голодом уморить.
И отвернулся. Тикки засмеялся, демонстрируя хорошие белые зубы, поставил поднос на столик у камина и подошел ближе. Канда не шевельнулся, продолжая смотреть в стену.
- Что такое, ты даже не попробуешь кинуться?
- Я уже выяснил, это бесполезно, - мрачно откликнулся пленник, по-прежнему не глядя на него.
- О, - чуть разочарованно протянул Микк. – Я думал, забава продлиться чуть дольше.
- Не думал. Иначе не принес бы сюда тарелки сам. Собираешься кормить меня с рук?
Тикки захохотал. Смеялся он долго, аж до слез, и все это время лицо Канды не меняло своего мрачного выражения.
- Мальчик мой, да ты видишь меня насквозь!
- Вот именно. Ты предсказуем, - все так же мрачно процедил Канда. – Не получилось сломать, попробуешь приручить. Можешь сразу отказаться от этой идеи, ничего у тебя не выйдет.
Это вызвало у Микка новый приступ смеха. Отсмеявшись и утирая с глаз слезы, он весело воскликнул:
- Что ж, тем интересней! Как я могу отступить, когда ты бросаешь мне такой вызов? Хочешь пари?
Канда не стал отвечать, только презрительно фыркнул.
- Извини меня, сегодня я не могу уделить тебе много времени, - в голосе Тикки звучало искреннее сожаление. – Приехал мой брат с семьей. Им требуется мое внимание, ну, ты понимаешь. Как хозяин дома, я не могу оставить их на произвол слуг. Кстати, ты знаком с моим братом? А с Роад?
Канда отмалчивался. Он буравил взглядом стену, и по его виду можно было бы сказать, что он совсем своего тюремщика не слушает, но Микк знал – каждое слово, им сказанное, молодой экзорцист подбирает и в свою копилочку складывает. Чтобы потом, на досуге, когда Тикки уйдет, спокойно обдумать и выбрать себе линию поведения. Парень был очень умен. Вспыльчив, горяч, может быть где-то невежественен, но в способности оценивать ситуацию и делать из нее правильные далеко идущие выводы Тикки не рискнул бы ему отказать.
- Жалко, что ты такой замкнутый. Я бы с удовольствием вас познакомил. Мы могли бы вместе спуститься в столовую, сегодня на ужин замечательные омары…
Тикки дурачился, болтал, чем-то Лави напоминая, кстати, но Канда только зубами скрипел, ни словом не отвечая и упорно разглядывая стену. Впрочем, он отметил про себя это «спустимся». Значит, строение как минимум двухэтажное, и они не на первом этаже. Если подвернется случай бежать, надо будет иметь в виду. Второй этаж или там третий для него не помеха, он спрыгнет, а вот если выше, надо будет думать. Конечно, вывернутая щиколотка или даже сломанная нога для него не страшны, но здесь и сейчас такое повреждение может оказаться критическим.
Ублюдок Ной. Что за вещи он делает, это ведь уму непостижимо! Канда не любил, когда до него дотрагивались, и уж совсем терпеть не мог, когда трогали против его воли. А тут… Он никак не мог избавиться от ощущения, что все тело покрыто липкой пленкой, стягивающей кожу. Совсем как его собственное семя, выплеснувшееся два дня назад и растертое по его же собственному животу этим франтом в белых перчатках. Мерзкая тварь.
- Как тебя зовут? – перебил он неожиданно продолжавшего что-то говорить Ноя.
Тот удивленно поднял брови.
- Зачем тебе?
- Хочу знать имя того, кого убью.
Как ни странно, это было правдой. Наверное, в первый раз Канда страстно желал знать имя человека... тьфу ты, Ноя, к которому питал такую ненависть. Чтобы можно было шептать его про себя, катать на языке, и…
- Тикки Микк. А тебя?
- Обойдешься.
- О? – он казался действительно удивленным. Брови опять свои задрал чуть не до этих отвратительных отметок на лбу. – Так невежливо. Я ведь сказал тебе свое имя.
- Ну и дурак, - равнодушно бросил Канда, прикрывая глаза. – Я тебя запомню.
Тикки секунду удивленно смотрел на него, потом рассмеялся.
- Ты что же, надеешься выбраться отсюда живым?
- Не надеюсь. Выберусь.
- Я не ошибся, ты забавный. Даже забавнее того экзорциста с седыми волосами, как там его. Которого раз уже я убивал.
- Аллен его зовут.
- Да, точно, Аллен. Спасибо. Так значит, не скажешь?
- Нет.
Канда мог бы поклясться, что Ной – Тикки Микк – снова улыбается. Ох, как бы он хотел стереть с его лица эту мерзкую улыбку! Он зажмурился еще крепче. Нет, если он увидит ее еще раз, сдержаться не сможет. Снова попробует до него дотянуться, Ной специально стоит слишком близко. В пределах досягаемости. Но эта его способность!
В первые разы он хохотал как сумасшедший, когда Канда пытался ударить его. Если бы хоть один из ударов достиг цели, эта тварь бы уже не смеялась. Канда целился так, чтобы с одного касания свалить насмерть. Горло, или печень, или сердце, да Канда бы с таким удовольствием ему ребра бы разломал! Но его руки проходили через тело Ноя, точно оно было соткано из тумана. И в то же время, когда цепи укорачивали, чтобы экзорцист не мог шевельнуться, руки гладили его, трогали, касались везде, где можно и где нельзя, и вызывали, раз за разом, такую реакцию, что Канда уже сам себя начал презирать и ненавидеть.
Не, стой. Нельзя, - уговаривал он себя. Нельзя так думать, он только этого и добивается. Он ломает тебя изнутри. Если ты начнешь ненавидеть себя, если не сможешь принять то, что желает твое тело, ты проиграешь. Он выиграет. Он может продолжать это бесконечно долго, он свободен, а ты нет. Бесполезно бороться с водой, бессмысленно напрямую сопротивляться ветру. Он просто стихия. Ной. Надо найти путь, который позволит обойти его. Надо… Необходимо…
- О чем задумался? – мягкий голос над ухом, и Канда, невольно вздрогнув, открыл глаза. Ной смотрел на него со странным выражением на лице. Овальном, симпатичном, почти по-девчачьи красивом лице.
- Ты еще не свалил? – неприязненно буркнул пленник.
- Задержался. Засмотрелся на тебя. Грезил о чем-то приятном?
- О том, как убью тебя.
- Нет, так нельзя. Нельзя такому милому молодому человеку быть таким злым.
- Достал уже! Что бы я только ни отдал, чтобы ты заткнулся!
- Ну, что? Что?
Канда осекся. Сверкнул глазами.
- Твой гадкий язык. Или твою печень. Сделай мне приятное, иди и сдохни!
Тикки выпрямился, отстраняясь. На лице у него появилось еще более странное выражение.
- Я уже умирал, - как-то задумчиво произнес он. Медленно, как во сне. – Собственно, и не один раз. – Тряхнул головой, точно просыпаясь, улыбнулся и заговорил весело: - Я действительно должен идти, как бы мне ни хотелось остаться и поболтать с тобой еще. А ты зря думаешь, что то, что с тобой происходит, худшее из возможного. Поверь, бывает намного, намного хуже.
Канда не ответил, проводил его глазами. И некоторое время смотрел на захлопнувшуюся дверь.
- Идиот. Уж я-то хорошо это знаю.

Стукнула дверь, и в комнату влетел Тикки Микк. Уже открывший рот и готовый что-то сказать, или даже может быть заорать. Увидев Шерила, сжимающего голову руками, и неподвижно стоящего у стены Канду, он замер на пороге. Потом усмехнулся и закрыл дверь.
- Ну надо же, какой сюрприз. А я-то думал, придется спасать маленького экзорциста… Шерил, тебе удобно там, на полу?
- Я тебе не маленький! – тут же отреагировал Канда одновременно со взрывом проклятий со стороны Шерила Камелота.
Возражение Канды Тикки проигнорировал, а к дяде подошел, помог подняться и усадил в кресло у противоположной стены, у камина.
- Опусти руки, дай я посмотрю. Дай посмотреть, говорю! О-о, какая ссадина. Чем это он тебя?
- Наручниками, - простонал Шерил, сжимая руками подлокотники. – Эта зараза ударила меня по голове и чуть не выдрала глаза!..
- Да, я вижу, - заметил Тикки, глядя на глубокие царапины на удлиненном аристократическом лице. – Как же это ты так?
- Представляешь, я даже не успел среагировать, - пожаловался Шерил, снова начиная раскачиваться.
- А я тебя предупреждал, - мягко заметил Микк.
- Кто мог знать, что он настолько быстрый!..
- Я мог. И говорил тебе о том, что он опасен.
Шерил хмыкнул, но ничего не сказал. Только бросил злой взгляд на неподвижно стоящего Канду.
- Вы за это ответите, молодой человек!
- Эй, эй! Это моя добыча, Шерил. Не надо было тебе вообще его трогать.
- Правда? – усмехнулся лорд Камелот совсем не по-доброму. Его кожа посерела, а на лбу проступили стигматы. Отведя от себя руки Тикки, он начал подниматься из кресла. – Мне не надо его трогать, чтобы поиграться, - обманчиво мягким голосом заговорил он, и за спиной Тикки раздался негромкий хруст и вскрик.
Тикки оглянулся. Канда удивленно смотрел на свою руку, повисшую под странным углом. Он не ожидал, что рука его будет сломана, и вскрикнул только от неожиданности, понял Микк. Пленник поднял голову и взглянул на них. Нет, не на них, на Шерила. "Он понял".
- Я просто хотел посмотреть на него, - Шерил Камелот уже вполне владел собой. А скорее, и не было никакой потери самоконтроля, просто милорд решил немного поразвлечься. - Зачем ты прятал от меня такую красоту, Тикки?
Тикки повернулся обратно и улыбнулся вполне приятной улыбкой.
- Затем, что я знал, что ты захочешь его себе.
- Ох, Тикки, ты такой собственник. Иногда мне даже кажется, что ты слишком... Знаешь, твоя семья беспокоится о тебе. Ты перестал общаться со своими так называемыми друзьями, зато теперь целые дни пропадаешь здесь. Что ты находишь в этом мальчике?
Тикки независимо вскинул подбородок.
- Не надо вести себя так, будто ты действительно можешь мне выговаривать, Шерил.
- Я и не делаю этого. Просто удивляюсь.
Канда не вмешивался разговор двух Ноев. Он баюкал раненую руку, прижав к груди, судорожно соображая, как так вышло, что этот высокий длинноволосый Ной одним взглядом сломал ему лучевую кость. Еще одна способность проклятого племени? Тикки Микк может проходить сквозь предметы и тела. Роад, это имя он слышал от Аллена, и от Микка в Ковчеге тоже, проходить через измерения и двигать предметы. А у этого, получается, тоже похожие возможности? Но если бы он двигал предметы взглядом, как там это по-научному называется, Канду бы подняло и ударило об стену. Тогда перелом можно было бы хоть как-то объяснить. Но на ровном месте! И ничего другое не задето!
Хорошо, хоть ему дали время восстановиться. Канда почти физически чувствовал, как начинает срастаться кость.
Тикки дал. Он стоял перед Кандой, словно загораживал его от своего... брата. Канда был зол и растерян в одно время, он не мог понять, что происходит, и точно знал только одно - что не желает иметь с этим новым Ноем никакого дела. Микк был знакомым злом. Этот... Шерил, Канде хватило только раз взглянуть ему в глаза, чтобы страстно возжелать, чтобы он к нему не подходил.

- Я не против небольшой боли, - прошептал Канда, неотступно наблюдающий за ним, - когда ее немного и она смешана с удовольствием.
- Вот как? – Микк перевел взгляд на него и медленно улыбнулся. – Тогда мы с тобой неплохо повеселимся. Если ты, конечно, говоришь правду.
- Ты видишь особый смысл мне в этом врать?
- Нет. И вообще люди какие-то хрупкие, - пожаловался Тикки и провел указательным пальцем по его щеке. Подцепил двумя пальцами подбородок, заставляя поднять голову. – Ты не такой.
- Точно, - хрипло выдохнул Канда. – Я – не они.
- И можешь выдержать больше. Намного, намного больше.
- Да, - согласился Канда. Снова закрывая глаза.
- Что же ты сопротивлялся раньше? К чему были твои «нет», малыш?
Тикки сжал его ключицу сильнее, до боли, Канда зажмурился, сжал зубы. Еще немного и раздастся хруст», - подумал он.
- Только когда ее в меру, - заставил он выдавить себя.
На удивление, Ной остановился.
- Вот как? – задумчиво проронил он. – В меру? А это сколько?
Губы Канды разошлись в улыбке, напоминающей оскал.
- Давай поменяемся местами, и я тебе покажу.
- Нет уж, нет уж. Слушай, мальчик, а ты неожиданно мазохист!
- Только по необходимости, - улыбка Канды стала кривой.
Неожиданно Тикки расхохотался и отпустил его. Уперся ладонями в стену по обе стороны от головы пленника и поцеловал его в окровавленный рот.
В первый момент замерев, Канда ответил. И отвечал со все возрастающей жадностью, пока Ной не разорвал поцелуй. Тогда открыл глаза и уставился на него в упор совершенно черными от расширившихся зрачков глазами.
- Если я раскую тебя и уложу в постель…
- …Я попытаюсь убить тебя. Сразу же.
- Ты честен.
- Так и ты тоже.
- Обычно мои враги принимают мою честность за издевательство… А твои?
- А мои мне не верят. – Быстро скользнувшая улыбка. – И всегда ошибаются.
- Пожалуй, я тебе поверю. И не буду расковывать. Хотя, знаешь, очень хочется.
- Конечно. Каждый садист в душе мазохист.
- «В душе»? Так ты считаешь, у меня есть душа?
- Иди поговори с каким-нибудь священником, - неожиданно грубо ответил Канда и отвернулся, давая понять, что разговор окончен.
Тикки отчего-то не стал настаивать. Посмеиваясь, он оделся и вышел.
Вскоре появился Акума, который, злобно сопя, принялся снимать пленника со стены. Он был готов жестко пресечь любую попытку неповиновения, но Канда был на удивление тих. Экзорцист почти не реагировал на присутствие своего естественного врага, смотрел прямо перед собой и то ли притворялся, то ли и вправду не замечал не слишком нежных рук, скользящих по его телу.
«Нет нечестных ударов, бывают только удары из неудобного положения», - снова и снова вспоминал он.

Он не выглядел как экзорцист или непокорный дикий зверек, которого Тикки помнил по этой комнате. Привалившийся к стене, Канда выглядел старше своих лет и казался очень, очень усталым. Услышав скрип двери, он даже не повернул головы, все так же глядя прямо перед собой, в противоположную стену. Потом фигура Тикки попала в поле его зрения, или может быть, он опознал его по шагам, и по искусанным губам скользнула улыбка.
- Ты. Я уже устал ждать.
- Ты что же, ждал меня? – несколько озадаченно спросил Микк.
- Что мне… оставалось… делать? Надеяться на кого-то из Ордена глупо, - прохрипел экзорцист, - в чудеса я не верю. А ты… вполне реален… и я ждал тебя. И видишь, дождался.
- Да уж, дождался. – Микк присел на корточки, поднял его за подбородок. - Удивляешь ты меня, экзорцист. Неужели ты думаешь, что я буду обращаться с тобой лучше, чем Шерил?
Канда не ответил. Казалось, все его силы уходят только на то, чтобы дышать.
Тикки сжал пальцы сильнее, причиняя боль.
- Я задал тебе вопрос! Отвечай, экзорцист.
Бесконечно медленно Канда открыл глаза.
- То, что ты будешь делать со мной, я в состоянии вынести, - прошептал он еле слышно, - а восставать из мертвых мне надоело.
Тикки засмеялся и встал. Стоило только ему отпустить пленника, как его голова снова упала на грудь. Было похоже на то, что его лимит сопротивления окончательно исчерпан.
Тикки поднял легкое тело на руки и перенес на кровать.
Канда едва шевельнул губами.
- Ты забыл разве… Что я тебе обещал?
- Нет. Но сейчас ты слишком слаб. Даже кошку не убьешь.
Устал, да. Канда не стал спорить. Только прижался крепче.
Какая ирония! Кто бы мог подумать, что он так обрадуется, увидев врага! Он бы сам ударил того, кто сказал бы ему, что он будет надеяться на помощь того, кого должен убить.
Ной положил его на кровать и сел рядом. Вот бы у него была хоть треть его силы! Вот бы с ним был его Муген!
Но катана была далеко, а Тикки Микк сидел и смотрел на него со странной улыбкой.
- Значит, тогда я не ошибся? Ты действительно относишься ко мне… по-другому?
Канда отвернулся.
- Думай как хочешь.
- Все тот же строптивый волчонок! Я уж думал, дядюшка с Роад выбили из тебя непокорность.
- Можешь позвать их и полюбоваться, как они в очередной раз попытаются это сделать.
Мгновение Тикки еще хмурился, потом рассмеялся.
- Ну ладно, хорошо. Со сломанной игрушкой неинтересно играть. Что ж, сил на сопротивление у тебя сейчас нет, верно ведь? Значит… - он гибко вспрыгнул на кровать, поставил руки на одеяло по обе стороны от его головы и наклонился над самым лицом, так близко, что Канда опустил ресницы. – Можешь звать на помощь, если хочешь, - заговорщически прошептал он и погладил по щеке.
Канда невольно дернулся. О черт, вот опять. А он даже сопротивляться не может, действительно. Настолько ослаб, что попытка воспротивиться будет выглядеть еще более жалко, чем подчинение. Это вынужденно, - твердил себе Канда, будто забыв, что решил еще неделю назад. Губы Тикки, теплые и вполне человечные, коснулись его шеи, и Канда снова вздрогнул и зажмурился. Спокойно, спокойно, - твердил он про себя, - тихо, не сопротивляйся.
- Ты дрожишь, но не от страха. И страсти я тоже в тебе не чувствую, - шептал бархатный голос. – Что это? Ненависть? Ты ненавидишь меня?
Канда молчал. Это еще вопрос, кого он ненавидит больше.
Но Тикки… Микк… ладно, другого пути все равно нет.

URL записи

@темы: D.Gray-man

@темы: D.Gray-man

03.10.2010 в 14:52

Пишет  Винер-сан:

Мини для [J]Falling_Kanda[/J]. На фразу «Быть застуканными в Ордене»))
Тиканда, флафф, изврат))) Эрка)
Бета: Лааави

читать дальшеЭто напоминало безумие. Дикую, животную страсть со всевозможными отягчающими последствиями. Мой разум благополучно затихал, стоило ему лишь появиться из стены рядом и прикоснуться ко мне. И просыпался, когда он уходил. Я пытался убедить себя, что такая связь не приведет ни к чему хорошему, что проще уничтожить отношения, чем потом кусать губы и не желать самоуничтожиться. Это страшно, когда привязываешься к человеку. Но я и пальцем пошевелить не мог. Апатия, сковывавшая меня при его появлении, превозмогала.
- Привет, - сильные руки обняли меня сзади. Я напоминал самому себе кошку, которая ластится к хозяину. Я выгибался как шлюха, стараясь прильнуть к нему.
- Соскучился, мальчик, - его бархатистый, мырлыкающий голос сводил меня с ума… Я бы сказал ему, что не успел бы соскучиться, ведь мы виделись только вчера, но и языком пошевелить не мог.
В занятии любовью в помещениях Ордена было что-то сладостное и запретное. Сам факт этого так щекотал мне нервы! Будет просто катастрофа, если кто-то зайдет, когда мы… Не дай Бог ведь увидят. Меня же потом на составляющие разберут.
Мы вынуждены делать это у стены, ведь для этого свидания я выбрал совершенно пустое помещение. Раздеваемся в четыре руки. Стягиваем с себя одежду безумно, остервенело… Боже, когда же я успел так проголодаться…
Наша любовь напоминает охоту. Укусы дикого животного, разрывающие плоть движения… Никаких смазок, никаких приготовлений. Сразу. Чтобы больно, чтобы прочувствовать до конца, до самого безумного дна.
- Ты сколько будешь восстанавливаться?
- Дай отдышаться, чокнутый, - я невольно улыбаюсь. Его пальцы по определению шаловливы. Они забираются в мои волосы, начинают перебирать их, даря мне наслаждение. Я никому не позволяю прикасаться к себе так, как это делает он, но гордость и здравый смысл спят где-то внутри меня. Моя голова лежит у него на груди. Мне тепло и удобно. И даже тянет в сон. Менять собственное положение тела и уж тем более уходить отсюда, совсем не тянет.
- Ты только представь, что будет, если нас увидят, - в отличие от меня, его эта мысль веселила.
- Меня на атомы разберут, - я невольно скривил губы. - За предательство.
- Какой у вас глупый Темный Орден. Такое чувство, что его населяют одни девственники.
- О… А ты меня перевоспитал что ли? - я приподнялся на локтях и заглянул ему в глаза.
- Можно и так сказать…
В неспешных поцелуях была своя прелесть. Почти невинные ласки… Как же я любил их именно в его исполнении. Осторожные касания пальцев, осторожные поглаживания… Кажется, я сходил с ума в его объятьях. Как теплые волны океана, они омывали меня изнутри. Незабываемо.
- Черт, судя по ощущениям, сейчас часа три ночи, - я не без труда подавил зевок. - Мы… основательно поиграли.
Но, не смотря на мое заявление, он продолжал вылизывать мое лицо и просто так расставаться с добычей не собирался.
- Тики!
- Ммм…Что?..
- Хватит!
Морщился он изумительно. Кожа на носу почти незаметно собиралась, образуя маленькие складочки, и их так тянуло разгладить…
- Блин, ну я для одного раза сюда приходил что ли? – раздосадовано воскликнул он.
- Ты похнычь еще!
Мне хотелось смеяться. Напыщенный индюк, сморщенный щенок шарпея… Я мог бы выбрать множество определений, и они бы подошли к нему.
- Я завтра приду!
- Приходи, - я позволил ему поцеловать себя в нос и поднялся с колен.

Сегодня он пришел раньше, чем я ждал его. Часов в восемь вечера, а не в полночь. Обхватил меня за плечи и прижал к книжному стеллажу. Книги полетели в разные стороны.
- Я все же нашел тебя! – мурлыкнул он мне на ухо.
- Слишком рано, - обреченно протянул я.
- Рано - не поздно. Раздевайся!
Да уж, определенно с этим нужно было что-то делать. Это безумие уже ни в какие ворота не лезет. Это была последняя здравая мысль на последующие три с лишним часа. Комкая пальцами книжные страницы, я уже не мог думать разумом, скорее телом. Вздох, рывок, проникновение, крик… Я и дышать-то спокойно не мог. Этот сумасшедший словно обезумел и стремился взять реванш за вчерашнюю ночь.
- Ты мне чуть спину не сломал, извращенец!
Я с трудом перевернулся на живот. Тело болело так, словно меня долго и мучительно избивали. Черт, он еще ответит за это!
- Прости, не мог сдержать себя. Ты выглядел слишком уж соблазнительно!
- И, значит, нужно было хватать меня?
Он беззаботно рассмеялся и уткнулся носом мне в живот. Я не удержался и запустил пальцы ему в волосы. Мягкие и шелковистые. Я любил гладить его по голове. Любил прощупывать его кожу кончиками пальцев.
- Тебе не нужно приходить сюда так рано, - недовольно проворчал я. - Я не хочу неприятностей.
- Я не понимаю, - он поерзал, устраиваясь поудобнее. - Что держит тебя здесь? Мы бы уехали. И не надо было бы тебе ни на кого кровью и потом своим отрабатывать!
- Хм, - я решил ограничиться невнятным возгласом, сделал вид, что увлекся его волосами. Тики прикрыл глаза от наслаждения.
- Я прав, - ухмыльнулся он. - Ты прекрасно знаешь, что я прав. Даже твое тело не сможет сражаться вечно.
Из приоткрытого окна несло морозом. Мы и сами не заметили, как наступила ночь.
- Мне холодно…
- Правда? – этим заявлением он заинтересовался мгновенно. - Так я могу помочь согреться.
И в ход пошли руки и губы… Его кожа была горячая, словно сотканная из пылающих углей. Он покрывал мое лицо поцелуями, неспешно гладил по спине…
Скрипнула дверь, и я мгновенно отстранился от Тики и встретился взглядом с ошарашенным Уолкером, застывшим в дверном проеме. Мое сердце на миг остановилось и забилось снова как сумасшедшее. Ну вот, свершилось! Накаркал!
- Ну, надо же…, - слегка смущенно пробормотал стручок. - Приснится же такое!
И, развернувшись, вышел из помещения библиотеки.
Я нервно вздрогнул, когда рядом раздался хохот Тики, и прикрыл от облегчения глаза. Да уж, повезло так повезло!

URL записи

@темы: D.Gray-man

@темы: D.Gray-man

@темы: D.Gray-man

06.03.2012 в 13:34

Пишет  Тё:

Сорок три с половиной наши общие жизни
Название: Сорок три с половиной наши общие жизни
Автор: Тё
Пейринг: Майкрофт Холмс/Грегори Лестрейд, Шерлок/Джон и остальные.
Жанр: романс, флафф
Рейтинг: вяленькая R
Дисклаймер: вся интеллектуальная собственность принадлежит своим владельцам.
От автора: дорогая Мелодия. Спасибо тебе за то, что ты делаешь, и будь обязательно счастливой. Пусть все будет, а за это ничего - ми?)


читать дальшеВ ресторанчике, куда Грег зашел в столь ранний час было пусто и все время крутили одну и ту же песню. Навязчивый испанский ритм, скороговорка непонятных слов, сквозь которые не слишком разбирающийся в языках инспектор улавливал только «Адьос Лепидо». Кто этот Лепидо и почему с ним нужно было прощаться – Лестрейд не знал.
Судя по всему, песенка очень нравилось тоненькой официанточке, которая, пританцовывая, вертелась у стойки. Грега мелодия в целом не раздражала, поэтому он попросил себе кофе, салат и клубный сэндвич, и принялся ждать заказ.
Ресторан был крохотный, с чистыми белыми скатертями, рамками без фотографий на стенах и огромным фикусом в углу. Официантка, после того как ненадолго исчезла где-то в глубине ресторанчика, вернулась в зал и принялась протирать листья растения, мурлыкая себе под нос это самое «Адьос Лепидо». Холодное мартовское солнце высвечивало ее светлые волосы до рыжины, и мысли Лестрейда против воли потекли в привычном направлении.

Рыжий – значит Майкрофт. Майкрофт в ресторане? Майкрофт – хозяин ресторана? Нет, Майкрофт, скорее, повар. Ему, наверное, очень идут фартуки (особенно, если они надеты на голое тело), но это так, к слову пришлось.
Итак, ресторан? Пф, ресторан, пошловато как-то звучит. Бар. Даже, скорее, придорожная кафешка, затерянная где-то между Лидсом и Донкастером, на произвольной дороге из одного конца страны в другой. Раннее утро начинается с запаха кофе, сваренного на апельсиновом соке, с хорошо-прожаренного бекона, с глубокого поцелуя. Жилые комнаты находятся на верхнем этаже, а внизу – зал со столиками, кухня, прачечная и небольшая кладовка. На заднем дворе амбар, он же гараж. Там же, кстати, стоит дизельный генератор, который может обеспечивать их энергией, если из-за грозы отключат электричество. Кафешка их общая, они управляют ей совместно, и все получается наилучшим образом. Они счастливы.
Сразу после завтрака привозят продукты и Майкрофт уходит на кухню – бдеть. Ворчливый водитель небольшого пикапа Андерсон рассказывает свежие сплетни из Лондона, но Майкрофт слушает его без особого интереса – он и так все знает. Откуда? Лучше не спрашивать.
Лестрейд через дверь кричит «здравствуй», получает невнятное бормотание в ответ и начинает расставлять стулья в зале, протирать сырые от утренней росы поверхности. Иногда он замирает на несколько секунд и смотрит в окно, наблюдая, как по дороге струится молочная пелена тумана. Красиво.
Гулко бухает задняя дверь – это на работу пришла Молли Хупер. Она служит у них с прошлого года, она исполнительная и работящая, но немного наивная, как все хорошие девушки. Однако, наивность - свидетельство не глупости, а чистоты души. Грег ее искренне любит. Она выныривает из подсобки, высоко собрав волосы в хвост, кивает Лестрейду и скрывается за стойкой.
Стрекочут кузнечики. Своенравный кот Диммок приходит из глубины дома и устаивается на самом ближнем к двери стуле. Майкрофт привычно благодарит Андерсона, пикап, фырча, уезжает прочь, но очень скоро в тумане рождается звук мотора, и две фары тревожно мерцают в утренних сумерках.
- К нам гости? – кричит Грегори в сторону кухни.
- Что-то рано, - зевает Молли. У нее на щеке след от подушки и волосы пахнут кофе.
Уже через минуту возле кафе «Без названия» останавливается фура, и из водительской кабины на землю спрыгивает невысокий человек в армейском камуфляже. Он бывший военный, это видно по выправке, по манере держать голову и по тому, как естественно сморится на нем униформа.
- Доброе утро, - выходит к нему Грег. – Желаете позавтракать?
- Да, - говорит человек отрывисто, четко и в то же время очень сдержанно. – Да. Здравствуйте. Меня зовут Джон. Можно от вас позвонить, простите? Мой друг попал в беду.

- Ваш кофе? – официантка поставила перед Лестрейдом чашку, молочник и железный кофейник. – Салат еще готовится. Придется немного подождать, вы наш первый посетитель.
- Я не тороплюсь, - инспектор сморгнул наваждение и неловко кивнул девушке. – Спасибо.
Она ответила ему дружелюбной улыбкой, сунула поднос подмышку и вернулась к стойке.
«Адьос Лепидо» - прощался с кем-то упорный испанский мачо.
Кофе, кстати говоря, был превосходный.
После того, как Шерлока не стало (все вокруг так и говорили «Шерлока не стало» или, чаще - «Шерлок ушел». Никто никогда не произносил слова «смерть», даже Андерсон, даже Салли, даже все те, кто еще недавно так люто Холмса ненавидели), с Грегом случилась странная вещь. Сначала ему начали сниться… другие обстоятельства. Другие жизни, в которых давно знакомые ему люди жили немного по-другому. Эти неожиданные сны почему-то не таяли после того, как Лестрейд открывал глаза, они вертелись в сознании, и вскоре инспектор приобрел дурную привычку продолжать фантазировать наяву. В его мыслях почти не появлялись чужие люди, Шерлок всегда был жив, а Майкрофт… а Майкрофт его любил – на свой извращенный Холмсовский лад, конечно же. Грег очень четко осознавал, что все это стало странным наркотиком, но перестать думать не мог. Или не хотел?
Так уже появились: Майкрофт – пилот самолета, Джон и Шерлок – бортпроводники, Молли – путешествующая с багажом шпионка, психически больной террорист Джим Мориарти, сам Грегори – штурман с боевым прошлым; Майкрофт – финансовый директор банка, Грег – его секретарь, Шерлок – финансовый аналитик, Джим – крупный аферист, наивная Молли – оператор-кассир, героический охранник Джон и так далее. Вселенных были десятки, но они объединялись одними и теми же людьми, которые всегда находились в одних и тех же отношениях друг с другом.
Лестрейду даже в голову не приходило, что в других обстоятельствах рядом с ним мог бы оказаться кто-то другой. Для психоаналитика это было бы симптоматично, но инспектору казалось все это простым и естественным.
Официантка принесла салат и сэндвич, спросила, не хочет ли гость еще кофе. Гость хотел. Официантка убрала грязную чашку, и, подпевая «Адьос Лепидо», удалилась.

Майкрофт певец? Нереально, слишком фантастично. Майкрофт – директор и художественный руководитель цирка? Вот, кстати вариант.
Цирк старый, кресла оббиты дерматином, стершиеся ступеньки, блестящие медные ручки. Чисто, опрятно, пахнет конфетти и сладкой ватой. Над входом вывеска, справа от касс всегда, в любую погоду, продают воздушные шарики
Джон силач, Молли дрессировщица, Шерлок воздушный гимнаст, Мориарти фокусник, Диммок грустный клоун, Салли кассирша, Андерсон смотрит за зверями.
Грег работает с лошадьми, выездка его конек. Дружит с Джоном, с Андеросоном, опекает Молли, иногда курит с Шерлоком возле черного входа. Не женат, детей нет, бисексуален.
Однажды он задерживается дольше остальных и сталкивается с Майкрофтом у дверей. Майкрофт устал, под глазами залегли глубокие тени, носогубные складки обозначены четко, резко.
- Может, выпьем? – по наитию предлагает Лестрейд, хотя после целого дня тренировок ноют натруженные мышцы, да и с начальством он отнюдь не на короткой ноге. Майкрофт соглашается, и целый вечер они пьют скотч, почти ничем не закусывая, разговаривают, шутят. Мрачный сарказм директора компенсируется легкой иронией Грега, им вместе хорошо и уютно. Они выходят из бара, моросит мелкий дождик. Лестрейду направо, Майкрофту налево, они вместе идут прямо, обратно к цирку и в маленькую гримерку вваливаются уже целуясь. Майкофт выше, Грегори сильнее, скотч согревает, подгоняет. Продавленный диванчик, чей-то крем, лихорадочные пятна на щеках Майкрофта, его жадные поцелуи и неожиданная горячность. Нежности нет, есть страсть и любовь и что-то еще, о чем Лестрейд еще пока не знает. Его самого пугает этот нелогичный жар внизу живота, это неожиданное томление.
Синяки на бедрах Майкрофта. Засос на шее Грега. Опаляющий оргазм.
Занавес.
Аплодисменты.

- Ваш кофе, - сказала официантка, снова прерывая инспектора на самом интересном месте. Мелодия в сотый, кажется, раз пошла по кругу.
- Простите, - не выдержал Грегори. – А с кем он прощается все время?
Девушка непонимающе нахмурила брови, но почти сразу же рассмеялась.
- Вы про песню, да? Он не прощается, он говорит «Я прошу Бога» - «A Dios le pido», - пояснила она весело. – Не переживайте, многие не знают.
Лестрейд сконфуженно уставился на чашку.
- Вам надоело? – обеспокоенно спросила официантка. – Простите, мне слова нравятся, вот я и слушаю без конца, пока посетителей почти нет.
- Какие слова? – зачем-то спросил Грег.
- "Que si me muero sea de amor y si me enamoro sea de vos", - пропела девушка и потом перевела. - «Если я умру, то пусть я умру от любви, а если я влюблюсь, то пусть я влюблюсь в тебя».
Она ушла, а инспектор все сидел без движения. За истекший период столько придумалось разных жизней, разных вариантов, но почему-то просто не пришло в голову придти к Майкрофту Холмсу и сказать ему…
А что он, собственно, ему скажет? «Привет, я хочу с тобой жить долго и счастливо и умереть в один день, ты мне снишься и вообще, какого черта?». Отличное начало, ага.
Телефон зазвонил совершенно неожиданно.
- Инспектор, вы мне нужны, - сказал предмет тяжелых мечтаний Грега. – Шерлок вернулся.
Вот так просто, не воскрес – а вернулся. Шерлока не было, а теперь он есть обратно. То-то добрый доктор Уотсон младшего Холмса сегодня…того. Или сам убьет, или изнасилует, одно из двух.
- Я тебя люблю, - сказал Грег в трубку. Официантка поливала фикус, за окнами ресторана куда-то спешили лондонцы и гости британской столицы.
- Чудесно, - ответила трубка неуловимо изменившимся голосом Майкрофта. – Я рад. Ты мне нужен.
И акценты тоже моментально поменялись. И все было хорошо. Грегори моментально уловил, что они обязательно будут счастливы.
- Сейчас приеду, - улыбнулся Лестрейд. - Все будет хорошо.
- Да.
Не слушая короткие гудки, инспектор вынул пятьдесят фунтов, прижал пустой чашкой и, на ходу натягивая плащ, вышел на улицу.
В спину ему задорно звучало «A Dios le pido».

URL записи

@темы: Шерлок