Простые истины, мини, закончен
Название: Простые истины
Автор: V.R.
Бета: B.Oracle
Перийнг: Лестрейд/Майкрофт
Жанр: для Грегори Лестрейда - суровые трудовые будни. Для прочих заинтересованных лиц - hurt-comfort.
Размер: 2622 слова
Рейтинг: PG/PG-13
Статус: закончен
Дисклаймер: стандартный.
Саммари: Есть вещи, которые просто случаются.
Примечание: Написано на заявку тринадцатого кинка, от условий которой в итоге практически ничего не осталось.

читать дальшеЕсть вещи, которые просто случаются.
На эту нехитрую истину Грегу впервые указал священник — пожилой бодрячок в рясе, на которой не хватало одной пуговицы. Судя по полноте щёк и цвету лица, он явно не принадлежал к тем служителям церкви, что балуются умерщвлением плоти и прочей чепухой.
— Смерть просто случается, весна — приходит, а яблоки — падают на землю. Тут уж ничего не попишешь, сынок. И лучшее, что ты можешь сделать, — утереть сопли и пойти обнять маму. Ей-то сейчас всяко тяжелее, чем тебе.
Десятилетний Грег смущённо спрятал покрасневший нос в платок и зашагал к матери. Без особой, впрочем, охоты: жмущаяся к могильной плите женщина в безобразном чёрном платье выглядела совсем чужой. Казалось немыслимым взять её за руку и увести домой, в их неприбранный осиротевший дом, где на холодильнике ещё висела записка отца: «Когда кормильцу яблочный пирог приготовите? Вторую неделю прошу!».
Действительно ли было немыслимым или только казалось — в любом случае Грег справился.
Через несколько лет вдова Джонатана Лестрейда счастливо вышла замуж во второй раз, а подросший Грегори крепко-накрепко запомнил: в любой жизненной задачке важна не совокупность данных, а отношение к ним.
Те каникулы он провёл в больнице. Случай ни на йоту из ряда вон, малоинтересный как для медиков, так и для полиции: не в то время (летним вечером) оказаться не в том месте (в полусотне шагов от собственного подъезда), встретить не тех людей (парочку наркоманов, дружную и весьма опечаленную отсутствием денег на дозу) и выбрать не ту модель поведения (отказаться отдать кошелёк и отцовские часы).
Болезненные, хотя и не смертельные последствия четырёх «не» требовали длительного лечения. Стоило взяться за книгу или ноутбук, как голова грозилась расколоться на плюс бесконечность частей, от посетителей хотелось загородиться подушкой, лечащий врач с лёгкостью взял бы первую премию в номинации: «Упырь года от клана белохалатников».
Несколько дней Грегори продержался, мысленно рисуя картины на потолке и тихо радуясь, что оценивать их некому: художником он был прескверным. А к концу недели сказал матери:
— В Полицейской Академии, помимо всего прочего, обучают самообороне.
Эмили пока-ещё-Лестрейд нахмурилась.
— Эту тему мы уже обсуждали.
— Любая работа потенциально опасна, — уверенные «взрослые» словечки оставляли на языке странный привкус. — Да что там: можно тихо-мирно вести машину, не превышать скорость, следовать всем на свете правилам и в конце концов столкнуться с чокнутым, вырулившим на встречную полосу!
— И это мы уже обсуждали, — сказала Эмили, но уже не так твёрдо.
Будущий отчим одобрительно подмигнул Грегори.

«Смерть просто случается,» — думал сержант Лестрейд, стоя над очередным трупом и, словно птиц-стервятников, отгоняя всякие «а вот если бы» и «почему так?». Получалось неважно.
«Весна просто приходит,» — между делом подмечал самый молодой в Ярде DI Лестрейд, старательно не припоминания те доисторические времена, когда ещё мог позволить себе нормальные выходные с семьей.
Что же до яблок, то они приходили на ум куда как реже и преимущественно с голодухи.

Со временем трёхчленную формулу сохранения спокойствия пришлось расширить.
«А Шерлок — всегда Шерлок,» — как мантру повторял уже не самый молодой в Ярде DI Лестрейд, когда самопровозглашённый детектив-консультант выкидывал очередной опасный для жизни и рассудка фортель. Ну, подумаешь, в одиночку сунулся в опиумный притон. Надо же было проверить, носит ли местный заправила шнурок из змеиной кожи на левом запястье. Подумаешь, чуть не придушили. С кем не бывает, в самом-то деле?
В иную минуту крайней слабости Лестрейд позволял себе откинуться на спинку кресла и помечтать. Вот на горизонте появляется некий человек. Да какой там человек — ангел! Ниспосланный на помощь лично команде Лестрейда. Желательно с военной выучкой, но врач тоже подойдет. Главное, чтобы был в силах на постоянной основе вытягивать Шерлока из неприятностей, улаживать проблемы с домохозяйками, меняющимися, как трупы, в отчётах Ярда, и при случае вспоминать о еде. И напоминать о том же Шерлоку. А если ему ещё и зачатки хороших манер привить... Шерлоку, не спасителю.
На этой оптимистической ноте Лестрейд обычно открывал глаза и возвращался к делам. Ангел не ангел, а вот суперменов точно не бывает.

Шерлок появился в жизни Лестрейда в середине августа. День был столь жарок, что вид плавающего в парковом прудике тела вызывал дикую зависть, и лишь шквальный ветер, поднявшийся после обеда, немного скрашивал жизнь.
Ветер обещал грозу. А вот о переменах в судьбе Лестрейда предпочёл промолчать.
Очень скоро стало ясно: если после каждой щедро приправленной оскорблениями выходки посылать Шерлока в пешее эротическое, то никаких маршрутов не хватит. И раз уж избавиться от него нереально, а углублять знания по географии — некогда, то не проще ли оставить всё, как есть?
Тем более, что Шерлок, сам того не ведая, пришёл не один. Намётанный глаз Лестрейда нет-нет, да и ловил смутную тень, чуть старомодно одетую, долговязую и непременно с зонтом. Тень то и дело мелькала на задворках места преступления, пару раз её видели выходящей из Ярда, а однажды Лестрейду чудом не столкнулся с ней нос к носу, когда в рамках ежемесячного отлова травки и прочих интересных вещей заглянул к Шерлоку на огонёк.
Для того, чтобы материализоваться, тени понадобилось больше года.
В один холодный, но сухой ноябрьский час, когда, не иначе как в приступе скрытого мазохизма, Лестрейд пил свой честно заработанный кофе не в офисе и даже не в кафе, а в сквере на лавочке, неуловимый дух, который, судя по некоторым данным, был не столько тенью, сколько оберегом и «крышей», решил-таки облечься в плоть и кровь.
— Здравствуйте, детектив-инспектор. Я брат Шерлока.
— Сочувствую, — сказал Лестрейд и отхлебнул ещё кофе.
— Неужели? — тень была рыжая, с глазами того неопределённого оттенка, который вежливо именуют серо-голубым. — Позвольте уточнить: кому же?
Лестрейд почти не целясь закинул пустой стаканчик в мусорный бак, стоящий прямо за спиной тени и только потом ответил:
— Обоим.
Так и познакомились.

Последующие месяцы выдались бурными даже по меркам ко многому привычного Лестрейда. Маньяки, включая почти штатного Шерлока, как с цепи сорвались, в газетах пугали экономическим кризисом, у во второй раз овдовевшей матери прорвало трубы, бывшую жену без каких-либо внятных причин уволили с работы, Салли шумно разводилась с мужем, а дочь не менее шумно страдала из-за подростковых прыщей. Эти и ещё много других соображений Лестрейд и перебирал в уме, тщетно пытаясь оправдать себя.
Как, ёлки лысые, можно было начать встречаться со Майкрофтом Холмсом, а внимание на сей незначительный факт обратить только после того, как дело чуть не дошло до постели?
«Старею,» — со вздохом подумал Лестрейд и развернул утреннюю газету.
— Изменили отношение к прессе, шеф? — неслышно вошедшая Салли положила на стол папку, в которой Лестрейд с лёгкой досадой узнал свой последний отчёт. — Наверху возникли кое-какие вопросы. А я вам говорила: вести дела с фриком...
— Салли.
— Молчу.
Лестрейд углубился в чащу претензий сильных Ярда сего, а Салли — в газету.
— А... Из-за Летти, значит?
Лестрейд рад оторваться от решения вечной задачки: «Как сказать то же самое, но другими словами, и чтоб никто не догадался».
— Из-за Летти?
Салли указала ему на огромный заголовок: «Проблемы подросткового периода: действия родителей».
— Вы газеты практически не читаете, а тут вдруг купили.
Лестрейд рассеянно кивнул, дождался, пока Салли уйдет, и, едва дверь за ней захлопнулась, тихо рассмеялся, спрятав лицо в ладонях.
Потом достал телефон и отправил по последнему неопределённому номеру SMS следующего содержания:
«Согласен быть вашим любовником. ГЛ.»
Отчёт о доставке пришёл почти сразу.
Лестрейд подавил довольную улыбку и вернулся к отчёту.

Майкрофт Холмс никаким боком не относился к людям, которых Лестрейд считал своими и за которых мог, в случае необходимости, порвать глотку. А ещё — взять кредит, выгородить перед начальством, отвезти в больницу в три часа ночи, поднатужиться и подарить-таки на Рождество ту модель ноутбука, побелить потолок, силой запихнуть в наркологическую клинику, разобраться с директором школы и утешить после развода. Майкрофт — слава всем богам! — не был Лейстрейду ни подчинённым, ни матерью, ни ребёнком. И даже не был Шерлоком.
Майкрофта не надо было защищать. О нём не надо было думать, ворочаясь с боку на бок перед тем, как заснуть.
Человек, для которого Лестрейд всего лишь один из многих возможных.
Просто любовники.
Идеальный вариант...
...Оправдал все ожидания. Лестрейд работал, как проклятый, следил, чтобы детишки в его старшей ясельной группе не плевались друг в друга ядом сверх положенной меры, закончил ремонт в доме матери и даже умудрился съездить с классом Летти на пикник. Единственное изменение состояло в том, что больше не надо было искать по барам и забегаловкам всяких случайных личностей, когда — кровь из носу! — хотелось секса, ни к чему не обязывающих разговоров и чуть-чуть — тепла.
Что думал по этому поводу Майкрофт, Лестрейд не знал и спрашивать не торопился. Будь у партнёра какие-то претензии, он бы их высказал, правда?
И лишь одно временами смутно беспокоило: очень странное выражение глаз Майкрофта, когда он смотрел на Лестрейда и думал, что тот не видит. Если бы речь шла не о представителе великого и ужасного семейства Холмс, скромном служащем британского правительства и что там ещё по списку, Лестрейд бы подумал о затянувшемся ожидании, граничащем с тихим отчаянием.
Какая только чушь не придёт в голову после тридцати часов без сна.

Примерно через полгода их столь удобных отношений Майкрофт исчез без предупреждения и не появлялся три с лишним месяца, чтобы однажды вечером — без предупреждения же! — постучаться в дверь Лестрейда.
— Привет. Ужинать будешь? Давно не виделись, кстати.
По дороге домой Лестрейд купил пиццу и торопился съесть её, пока тёплая.
Майкрофт стоял в коридоре, не снимая перчаток и идеального покроя классическое пальто, молча смотрел на Лестрейда и едва заметно морщился — словно бы, как ни старался, не мог разглядеть то, что хотел.
— Нет, спасибо. Я не голоден.
Уже много позже, когда они оба лежали в постели, и мир сузился до уютного кокона из одеял и обнажённых тел, Майкрофт сказал:
— Ты не зол, не раздражён, не задаёшь вопросов и даже не попросил меня предупредить, перед тем, как я задумаю исчезнуть в следующий раз. Почему?
Лестрейд зевнул ему в шею. Беда с ними, с этими гениальными Холмсами, что с одним, что со вторым.
— И не попрошу. У тебя своя жизнь, у меня — своя. И меня всё устраивает именно потому, что за тебя не надо беспокоиться. Ведь по-настоящему я тебе не нужен, и это прекрасно.
Лестрейд поудобнее прижал к себе вечно мёрзнущее, чуточку слишком худое на его вкус тело и крепко заснул. Ему ничего не снилось, а, если и снилось, то на утро он всё забыл.

Они не выясняли отношения и, уж конечно, не ссорились. Кроме одного раза.
— Порой ты очень странно на меня смотришь. Мне готовиться к эмиграции?
— Ты смотришь сквозь меня. Постоянно. Мне считать себя стеклянным?
Через полчаса Лестрейд уехал, сославшись на срочную бумажную работу. Майкрофт, ещё раньше упомянувший что-то о файлах, которые хорошо бы просмотреть до завтра, едва кивнул на прощание. Как обычно.
Несколько кварталов до своего дома Лестрейд прошёл пешком, ровно и глубоко вдыхая холодный влажный воздух.
Ветер гулял лишь по переулкам, избегая шумных мест: ему, как и Лестрейду, хотелось побыть одному.

Он не сомневался, что Майкрофт давным-давно сделал дубликат ключей от его квартиры: между делом, на всякий случай. И всё же оставил на столе запасную связку, когда после очередной ночи снова уходил первым.
И это не было извинением.

Было или не было, но Майкрофт его принял. Экспансия на квартиру Лестрейда проводилась неторопливо, с суровой систематичностью: за зубной щёткой следовали полотенца, за полотенцами — рубашки, за рубашками — подставка для зонтов и новенький комод.
Тем временем Элеонора — уже пятый год, как бывшая миссис Лестрейд — решила во второй раз официально сменить фамилию. И всё бы ничего, не называй Летти жениха матери не иначе как «хмырь ушастый».
— Не такой уж он и ушастый.
Летти накрутила на палец тёмно-рыжую прядь и очень по-отцовски фыркнула.
— Значит, с «хмырём» ты согласен?
Лестрейд смотрел на зеркальное отражение собственной мимики на широкоскулом, смуглом от загара лице дочери и старался пока не думать, к чему это приведёт их в будущем.
Домой он в те дни попадал редко, и все тревожные симптомы, что в другое время привлекли бы его внимание, благополучно проскальзывали незамеченными.
Пока в один чудесный обеденный перерыв не случилась катастрофа, и такая налаженная, такая во всех отношениях удобная личная жизнь не полетела в тартарары.

Путь в тартарары начался вполне безобидно: с блокнота. Маленькой чёрной книжечки с календарём на первой странице и списком телефонных кодов стран в конце. Той самой книжечки, которую Лестрейд не глядя сунул в карман, когда при свете телефона собирался на срочный вызов: был шестой час утра, а будить Майкрофта не хотелось. Новый блокнот же, купленный по случаю взамен утопленного в Темзе, Лестрейд совершенно точно сунул в ящик тумбочки накануне вечером.
Было время, когда тринадцатилетняя Летти несмотря на активные протесты родителей, а позднее — и лечащего врача, всеми силами пыталась похудеть. Пару лет спустя, когда подростковый бзик дочери, к счастью, бесследно прошёл, Лейстрейд недобрых три месяца провозился над делом о смерти известной фотомодели. О, за те дни он не раз и не два успел от души проклясть всю индустрию красоты вообще и каждого опрошенного свидетеля в частности.
Маленькая чёрная книжечка на две трети исписана каллиграфическим почерком. Даты и названия продуктов. Скрупулёзный подсчёт калорий. Пометки вроде: «Недостаточная физическая активность в период с 5.03 до 10.03».
Лестрейд слишком хорошо знал, что всё это значит.
Заголовки выданных Гуглом сайтов подмигивали греческим словом — тем самым, которым школьная медсестра Летти когда-то пугала её родителей.
А-но-рек-си-я. Буквально: «Нет аппетита». Безобидно, да?
Лестрейд потянулся за непочатой пачкой сигарет, спрятанной на книжной полке аккурат за стопкой брошюрок о здоровом образе жизни, и пошёл курить в форточку.
По-лягушачьи холодные руки Майкрофта — следствие плохого кровообращения. Чересчур свободные костюмы — стремление скрыть якобы полную фигуру.
«Тебе пора сменить диету, брат.»
Шерлок — идиот!
Страдающие анорексией не считают себя больными и почти никогда не обращаются за помощью, пока не становится слишком поздно.
Во время немногих совместных ужинов Майкрофт в лучшем случае ковырял зелёное убожество, гордо именуемое салатом, в худшем — полвечера баюкал в ладонях бокал лёгкого вина.
Лестрейд недалеко ушёл от Шерлока.
В груди знакомо и болезненно потянуло: Лестрейд прислушался к себе и со страхом узнал ту самую струну, под чей звон отправлялся на ковёр к начальнику, на разборки — к директору школы и на стремянку — белить потолок.

Струна всё тянула, тянула целый день; Лестрейд пытался задобрить её увещеваниями вроде:
— Майкрофт взрослый человек и способен сам о себе позаботиться.
— Нам и без того есть о ком подумать.
— Он же Холмс. Ворочает мировыми проблемами, прекращает гражданские войны вместо завтрака... Тьфу ты! Неужто за собственным здоровьем не уследит?
Тщетные потуги.
К вечеру Лестрейд наплёл Салли что-то о семейных обстоятельствах, без зазрения совести спихнул на неё сочинение очередного отчёта и с кредиткой наперевес отправился грабить супермаркет.

Мясо, рыба, приправы, замороженные овощи, яйца, сыр, три сорта чая, молоко. Лестрейд с трудом увёл себя от полок с консервами: в планах всего лишь плотный ужин и завтрак, а не многонедельная отсидка в бункере.
Ручки трёх пакетов больно впивались в ладони. Пришлось брать такси.

При виде Майкрофта, против обыкновения сидящего в кресле с книгой, а не с коммуникатором или стопкой документов, струна немного успокоилась.
Лёгкая желтизна кожи, заострившаяся линия скул, тени под глазами — голубовато-серыми, а вовсе не серо-голубыми. Неисцелимая усталость, запрятанная так глубоко, что экскаватором не выкопаешь.
Лестрейд переступил через сгруженные в дверях гостиной пакеты. В конце концов, это его квартира. И в желании посидеть на ручке собственного кресла нет ничего из ряда вон. Определённо нет.
Аккуратные ногти Майкрофта оставили на обложке книги длинную борозду.
— Ты смотришь на меня так, словно в первый раз видишь.
— Я смотрю на тебя, как на человека, которого в самое ближайшее собираюсь хорошенько накормить.
— Я не голоден.
— Это тебе так кажется.
Волосы Майкрофта — жёсткие и ломкие — пахли шампунем с травяной отдушкой.
— Я обедал.
— А сейчас время ужина.
Когда Лестрейд прислонился лбом ко лбу Майкрофта, на минутку прикрыл глаза и позволил себе расслабиться пред неминуемой битвой во славу калорий, струна умолкла. Ненадолго.

Смерть просто случается, весна — приходит, яблоки — падают на землю, а люди становятся нашими, хотим мы этого или нет.
И уж своего-то человека Лестрейд накормит.
А глотку за него порвать — это так. Мелочи жизни.