Приветствие.
Страдая от помутнения рассудка на тему сего чудного анимэ, решил присоеденится к чесной компании.

В знак, моих благих намерий, вот вам фанфик. Надеюсь понравится.

- Фандом: Vampire Knight
- Название: Помни, кто твой хозяин.
- Автор: Сэи Саотэ ([email protected])
- Рейтинг: NC-17
- Пейринг: Куран/Зеро
- Жанр: ПвП
- Статус: закончен
- Дисклеймер: все не мое. А жаль.
- Саммари: Название говорит само за себя. Что называется, приручение строптивого))
- Комментарий: Написано для Эхо. Хм... Хм...

читать дальше-Подожди…П-подожди…Курааан….Тихий задыхающийся голос затихает, когда ладонь вампира ложиться на дрожащие губы Зеро. Он прижимает его к себе, так сильно, что жар их тел сплетается во что-то единое. Губы Канамэ, теплые и такие развратные, оставляют влажные следы, на шее блондина, заставляя его вздрагивать каждый раз, когда тонкие лезвия клыков холодят, дразня возможной и такой желанной болью. Но ничего не происходит. Куран только целует, иногда сильно прикусывая кожу, оставляя маленькие синяки, и юноша в его руках беспомощно откидывает голову назад, прямо на плече вампира, что так увлеченно исследует чужое тело.
Перед глазами Зеро все плывет. Ему кажется, что он почти невесомый и если бы не сильные руки, удерживающие его, он бы улетел куда-то очень далеко в странный край безграничной неги, что владеет им с каждой секундой все больше.
Странно, но к этому чувству примешивается страх. Так не должно быть, так не может быть, почему я позволяю ему?..
-ох….
Пальцы вампира, блуждают по груди его жертвы, словно по дивной карте, лаская и дразня, словно зная все его скрытые тайны.
-Тише, хороший мой. Тишшше…
Его голос волной тепла топит сознание охотника. И тот просто не может сопротивляться, покрывая поцелуями ладонь, что еще мгновение назад накрывала его губы. Его сознание раздваивается, окуная в растерянность. Охотнику претит повиновение, но голос вампира так сладок, а его руки… Тихий вскрик, и Зеро прикусив губу, пытается оттолкнуть ладонь Курана накрывшую его пах, но вместо этого только сильнее прижимает ее к своему телу, делая непроизвольное движение бедрами вперед.
Его лицо все так же пылает. Этот жгучий стыд и злость, и желание…Он полностью обнажен, полностью в руках этого…этого…
-Ненавижу тебя.…И новый всхлип, когда пальцы вампира чуть сжимают до предела возбужденную плоть.
-Я знаю, любовь моя…Тихо шепчет демон ему на ушко. Его влажный язык, змейкой скользит внутрь раковины, медленно опускается по шее вниз и переходит на плече. Кирюу хочеться безудержно выть от своей беспомощности, от желания умолять своего мучителя, когда он отнимает руку, оставляя его с этой пожирающей разум страстью.
Канамэ не спешит. У него впереди вся ночь, вся вечность, если уж на то пошло. Он еще успеет наиграться своей новой игрушкой. Ему не хочется так быстро портить ее, поэтому он так тянет, продлевая и свои мучения тоже.
Иглы клыков мягко входят в кожу, и алая вязкая жидкость наполняет рот вампира. Зеро цепляться побелевшими пальцами в простынь, широко распахивая глаза и замирая. В этот момент единственное чего он желает, это быть ближе к своему творцу, своему хозяину.…Чувствовать его…подчиняться ему…
-Нет!!!
Крик срывается с опухших губ охотника, и он резко подается вперед, желая вырваться из цепкого захвата рук Курана.
-Нет! Нет! Нет!
Ему кажется, что сейчас он просто сойдет с ума. От невозможности принять свои желания, от тихого, такого странно чувственного смеха, что раздается в ответ, и вызывает новую волну возбуждения в его измученном теле.
Он все так же продолжает кричать «Нет», когда вампир переворачивает его на спину, прижимая к постели своим весом, и начинает покрывать поцелуями его грудь, вылизывая каждый сантиметр, слегка прикусывая давно ставшие твердыми соски, и вновь приподнимается, чтоб заглянуть в помутневшие и слегка безумные глаза Зеро. Последнее беззвучное «Нет» и язык Канамэ, раздвигает дрожащие губы, проникая в рот Кирюу, наполняя его привкусом крови, от чего парню сносит крышу окончательно. Пальцы блондина судорожно цепляются в спину Курана, затянутую в черную ткань форменной рубашки.
Он злиться, злиться оттого, что не может почувствовать тепло кожи, прикоснуться своим телом к чужому, столь желанному. Яростно отвечая на поцелуй, Зеро прокусывает губу, вампира и тут же впивается в нее сосущим поцелуем, словно путник, добравшийся до оазиса. До его слуха не долетает удивленный выдох брюнета, что отстраняется через несколько секунд, с силой сжимая чужие запястья. Он отрицательно качает головой, давая понять, что не потерпит самоуправства.
На лице вампира довольство и насмешка, он делает плавное движение вперед и вверх, скользя шершавой тканью брюк по скользкому напруженному члену охотника, демонстративно слизывая свою магическую кровь с губ. Парень под ним начинает метаться, желая вырваться, спастись от этой сумасводящей пытки. Но, Канамэ, держит крепко, наслаждаясь мучениями своей жертвы. Кирюу тихо скулит, закусывая уже в кровь разодранные губы, рефлекторно поднимая бедра, вжимаясь в горячее тело хозяина.
-Куран, Кураааан….
Его стон способен разжалобить стены, но не темноволосого вампира, решившего покорить своего противника раз и навсегда.
Белые пальцы скользят по губам Зеро, раздвигая их и проникая внутрь. Кирюу облизывает их, ни на миг, не задумываясь над своими действиями. Он лежит на спине, согнув и широко разведя ноги, бесстыдно протираясь пахом о брюнета тяжело и прерывисто дыша. Его белое тело на фоне алых простыней и темной одежды вампира смотрится так развратно, что у хладнокровного Канамэ, потихоньку начинает сдавать выдержка.
Он ведет влажными пальцами по напряженному животу блондина, чуть задевая плоть, ловя новый вздох, и опускает их ниже по бедру. Пара сантиметров и его пальцы касаются узкого колечка мышц, такого горячего и такого манящего. Охотник замирает, боясь дышать, но вампир не делает ни одного движения, чтоб помочь ему. Он обводит пальцами тесную дырочку, дразня возможностью проникновения, и поднимается выше, касаясь мошонки и тугих яичек. Скользит плавным движением по стволу и возвращается назад, чтоб сжать его не сильно у самого основания и резко провести вверх, усиливая нажим.
Кирюу вновь заходится в крике, от нахлынувших чувств, от невозможности хоть как-то изменить свое положение.
-Куран…пожалуйста…пожалуйста…
-Что?
Тихий голос все так же полон пленительных нот, но эти чары не нужны более. Светловолосый парень уже и так полностью в его безграничной власти, готовый умолять о чем угодно.
-Курааан…
Дрожь тела Зеро передается и вампиру, но он готов играть до конца. Для него это дело принципа. Поэтому, он неожиданно отпускает блондина и приподымается.
-Ты свободен, свет мой…
-Что?
В фиолетовых глазах непонимание и страх. Но теперь этот страх оттого, что вот так все может и закончиться. Его пальцы дрожат, когда он тянет руку к вампиру в таком трогательном просящем жесте. Вскидываясь и обнимая его, прижимаясь так сильно, как только можно, покрывая бездумными жаркими поцелуями его лицо.
Куран не двигается, позволяя делать что угодно, чувству как руки Кирую, словно лианы оплетают его тело. И проку от него столько же, сколько от мраморной статуи. Он холоден и равнодушен. Темные глаза, словно пустой, тихий, но бездонно глубокий омут.
Вампир отталкивает парня от себя так, что тот врезается спиной в стену.
-Не прикасайся ко мне.
На лице Зеро неприкрытое отчаянье. Он уже забыл, что пол часа назад, просил отпустить его. Он упирается ладонями в постель и делает пару движений вперед, подползая к брюнету, и замирает, уткнувшись лицом в его сложенные на коленях ладони.
-Умоляю тебя.…Возьми меня… - прерывистым шепотом.
Рука вампира поднимается и касается серебристых прядей. Куран предпочитает не замечать, как она дрожит.
-Тогда иди ко мне…
Он обхватывает охотника за плечи и приподымает так, чтоб глаза их были на одном уровне. Их тела словно резонируют, откликаясь друг на друга. Пальцы Зеро за несколько мгновений срывают пуговицы на рубашке Канамэ. Он готов сам наброситься на него, и все последние силы уходят на то, чтоб сдержать себя, расстегивая пояс и ширинку брюнета.
-Хватит. Не слово, но выдох срывается с губ вампира, когда он вновь разворачивает партнера спиной к себе. Тот покорно следует его молчаливым указаниям, упираясь ладонями в постель и развод ноги. Его голова опущена, и светлые волосы скрывают алый взор.
На это раз, Куран не заставляет себя ждать. Одна рука подхватывает Кирюу под живот, а другая скользит по спине вниз, раздвигая его ягодицы. Проникновение более чем болезненное. Сразу два пальца вампира, пробиваются через сопротивление тугих мышц. Но он упорно проталкивает их внутрь, сразу же двигая ими. Зеро тихо стонет, отчаянно пытаясь молчать. Ему больно, но он готов стерпеть и большее, лишь бы его освободили од этого огненного плена. Еще пару движений и мышцы чуть расслабляются, позволяя пальцам скользить свободнее. Добавляя еще один, Канамэ чуть меняет угол проникновения, пока не задевает бугорок простаты. Спина Зеро прогибается, и он сдавленно охает, подаваясь на встречу пальцам, снова и снова желая почувствовать их острее. Он уже не помнит о боли. А зря.
Хваленое терпение вампира разбивается жаркой волной страсти его жертвы, и он быстро освобождает свою не менее возбужденную плоть, касаясь ней входа в манящее тело Зеро. Первый толчок, позволяет войти только до середины. Куран сжимает губы, но все равно не может сдержать стона от удовольствии волной прокатившейся от паха по всему телу. Такой узкий и теплый.… Полностью и до конца принадлежащий ему….
Брюнет наклоняется, вновь сжима пальцами член Зеро и в ответ слышится какой-то странный хриплый стон. Боль и удовольствие, смешиваясь, стирают сознание охотника, оставляя его один на один со своими чувствами и искусителем, что поработил его волю.
Несколько движений и их тела привыкают друг к другу, сливаясь в один общий ритм, что убыстряется, пока Зеро вновь не начинает срываться в крики при каждом слишком глубоком погружении. Он чувствует плоть Канамэ в себе. Всю целиком, такую большую и горячую. Он толкается ему на встречу с какой-то зверской самоотдачей, желая слиться с тем, кто дарит ему такое извращенное удовольствие.
Пальцы Курана на плоти блондина сжимаются и разжимаются в рваном ритме, не позволяя тому сорваться раньше времени. Он вбивается в податливое тело, держась из последних сил, не давая партнеру выплеснуть накопившееся напряжение. Стоны Зеро переходят в хрипы. Его руки подгибаются, и он падает лицом в шелк простыней. Нет сил на просьбы, даже на дыхание нет сил. Там снизу все пылает, а Куран все не останавливается, словно желая разорвать его изнутри. Перед глазами медленно темнеет, блондин тянет руку вниз, чтоб коснуться себя, но ему не позволяют даже этого.
Они оба уже давно на пределе. Дыхание вампира прерывистое и такое же частое. Он последний раз проводит ладонью по плоти охотника, сжимая на миг чувствительный кончик головки и разжимая пальцы. В тот же момент его семя заполняет тело блондина, что делает глубокий вздох и кончает одновременно с Кураном, тут же падая на кровать, когда поддерживающая его рука исчезает.
В тишине комнаты слышаться только неровные вздохи Зеро и тихое дыхание Канамэ, что сидит, опираясь на постель, стараясь прийти в себя. Его лицо почти безразлично и только в уголках темных глаз медленно затухает пламя.
-Никогда больше не перечь мне, - тихо произносит вампир.
Но Зеро молчит. Он не то, что говорить, он думать не может. Он что-то мычит в подушку, пытаясь нашарить рукой руку брюнета, но тот поднимается с постели, оправляя одежду. Его немного шатает, но он не собирается ни секундой дольше оставаться здесь. Кроме того, утренние сцены ему не к чему.
Не оборачиваясь, он выходит из комнаты, бесшумно прикрывая дверь. Зеро отчетливо слышит звук его шагов, что отдаляются. Сжима пальцами простынь, он до боли зажмуривает глаза, чувствуя, как они начинают печь. Тепло как-то необыкновенно быстро покидает его обнаженное тело лежащее в постели Курана Канамэ среди смятых, таких алых простыней. И только усталость помогает ему забыться сном, чтоб утром осознать произошедшее.

Фанфик: Мы пронесем наш танец сквозь века
Автор: Benitsubasa
Фэндом: Vampire Knight
Персонажи: Канаме/Юки
Рейтинг: G
Жанры: Гет, Ангст, Драма, Фэнтези
Размер: Мини, 4 страницы
Описание:
Танец - это, прежде всего чувства. Четыре отрывка из прошлого. Четыре танца. Замкнутый круг. Все изменится.
Публикация на других ресурсах: Только с разрешения автора
читать дальшеМаленькая комната без окон. Тяжелая люстра. Небольшой диван и мягкий ковер, на котором сейчас босиком танцуют двое. Брат и сестра. Чистокровные вампиры Канаме и Юки. Маленькая девочка усердно старается не наступать брату на ноги, а когда все же вновь делает это, досадливо морщит носик:
-Братик, прости, я, наверное, отдавила тебе все ноги.
-Нет, ничего. Ты легкая, Юки.
Он держит в одной своей руке ее миниатюрную ладошку, а вторая покоится на еще не сформировавшейся до конца талии. Она пока не может удобно положить руку ему на плечо, поэтому та расположилась на его груди.
Брат и сестра медленно кружились по комнате, не заходя за пределы пушистого ковра, а если же Юки готова была наступить босой ножкой на холодный пол, Канаме легко приподнимал сестру и кружил в воздухе, при этом счастливо улыбаясь. Музыки не было. Они танцевали в понятном только им ритме. Возможно, они танцевали под музыку дождя. Дождя, которого не было видно из этой камеры, но который вампиры прекрасно слышали.
Сначала Канаме не хотел танцевать. Нет, не потому что знал, что Юки ни разу в жизни даже этого не делала, он просто не хотел. Канаме не любил танцы. Потому что танцевал только на выходах в свет. Только там и только с теми, к кому ничего не чувствовал. Поэтому танец не дарил ему наслаждения. Но это была просьба отца. Он не мог отказать, тем более, Юки когда-нибудь понадобиться это умение.
Он кружился с сестрой по крошечной комнате, по ковру, босиком, и только сейчас понимал, что никогда раньше не танцевал по-настоящему. То был просто фарс. Никому ненужный и всем необходимый одновременно. Видеть улыбку партнера, видеть пухленькие порозовевшие щечки, чувствовать тонкие пальчики на груди, слышать заливистый смех, тогда Канаме подумал, это и есть танец.
Он искренне любил это маленькое создание в его руках. Его сокровище. Любил так сильно, что это чувство казалось лживым, ненастоящим, потому что он вампир. Он не должен любить. Не должен любить так. Так что когда она смотрит на него своими большими карими глазами, у него что-то замирает внутри… сердце ли? Так что когда она гладит его по голове или говорит, что братик Канаме для нее единственный, из глаз что-то капает… слезы?
-Братик Канаме.
-Что, Юки?
-Ты плачешь?
И вправду, по щекам Канаме текли кровавые слезы. Ему не было больно или грустно, наоборот, он был счастлив. Счастлив как никогда.
-Тебе грустно? Не плачь, братик! Я всегда буду рядом с тобой. Братик, ты знаешь, братик, я тебя люблю! Люблю-люблю!
И Канаме после этих слов моментально останавливает это бесконечный танец и прижимает Юки к себе. Он уже не плачет, только улыбается какой-то растерянной, но все счастливой улыбкой. На ее белом платьице остаются красные следы от его слез, но это далеко не самое важное, ведь тогда Канаме прошептал ей на ушко:
-Я тоже тебя люблю, Юки. Больше жизни. Я так боюсь тебя потерять.
-Я люблю только Канаме! Я не собираюсь никуда уходить. Обещаю.
Какие же все-таки непостоянные эти обещания. А тогда Канаме еще не растравливал фигуры для самой важной партии, партии всей его жизни, не создавал планы. Тогда он искренне и всей душой поверил в ее обещание. Он думал, что ничего не изменится.


***
Прошло 5 лет
Музыка звучит из недорогого радиоприемника. Медленная, завораживающая. Небольшая комната с длинными стеклами, со светлыми обоями, с милыми мягкими игрушками на полках и фортепиано в углу. В этой комнате танцевали двое. Чистокровный вампир и обычная девочка. Канаме и Юки. Он обнимает ее за тонкую талию, ее руки удобно устроились у него на плечах. Она жутко стеснялась так танцевать, но все же в такие моменты ей казалось, что пропасть между ними сужается, становиться меньше. Канаме улыбался уголками губ, это смущенное личико, так напоминала ему… ее. Да, он не имеет право их разделять. Это Юки, и она навсегда останется Юки. Он закружился быстрее, и девочка, пытаясь догнать его, пару раз все же наступила партнеру на ноги, моментально покраснев еще гуще.
-Канаме-семпай, простите. Я, наверное…
-Нет, ничего. Ты легкая, Юки.
Он еще крепче прижал ее к себе. Она буквально теряется, когда Канаме произносит ее имя. Тогда такого не было. Тогда Юки просто улыбалась, улыбалась так, как могла только она - и все. И Канаме улыбался ей в ответ. Это счастье. Это танец. Сейчас он тоже счастлив, но все же что-то гложет его изнутри, не даёт наслаждаться танцем как раньше. Это ли из-за идеи предложенной им сегодня Кроссу или же из-за странного предчувствия. Причем, он не мог понять этого предчувствия мозгом, возможно, это просто сердце решило поиграть с ним. Эти размышления заняли не более секунду, после Канаме вновь опустил взгляд на любимое лицо. Большие карие глаза смотрели все также: доверчиво, влюбленно, - она все также морщила носик, когда у нее что-то не выходило, и ее голос не потерял той звонкости, что была в детстве. Его Юки.
Она никогда больше не говорила, что любит его, ей достаточно было просто наблюдать и видеть его заботливые глаза, мягкую полуулыбку, слушать мягкий баритон. Голос Канаме недавно окончательно перестал ломаться, но даже когда он был в начальной стадии, голос звучал удивительно красиво, словно сама природа не хотела портить венец своего творения.
Они кружил, обходя маленький коричневый диван, такое же миниатюрное кресло, столик с телевизором. Хотя пара и не обращала внимания на окружающую их обстановку, Канаме успевал замечать препятствия, даже не отводя взгляда от партнерши. Он вел Юки уверенно, сдержанно, хотя, скорее, хотел более резких движений, хотел почувствовать, как огонь разбегается по жилам. Тогда, когда он в первый раз танцевал с ней, медленного темпа было достаточно, ведь именно в тот момент, он ясно осознал, что уже не смыслит жизни без нее. Можно сказать, они с самого рождения связаны красной нитью. Она соединяла их руки в танце, она соединяла их сердца, их души. Прекрасный алый оттенок. Цвет крови. Он жаждал ее крови, как ее душу, как ее сердце.
Музыка, льющаяся из динамиков, внезапно стихла. В комнату зашел Кайен.
-Канаме-кун, нам надо кое-что обсудить, а Юки нам пока что-нибудь приготовит, да?
Кросс как всегда потянулся к девочке с объятьями, но та прижалась ближе к Канаме, и мужчина грохнулся на пол.
-Не любииишь ты меня! Вон, Канаме-куна любишь, а меня нет!
Юки моментально превратилась в перезрелый помидор и рванула из комнаты. После того, как за ней закрылась дверь, мужчина сразу же стал серьезным, скинув с себя маску радости и беспечности. Тогда он на миг подумал: Почти ничего не изменилось.

Бал. Академия.
Балкон это все та же комната только без стен и без потолка. Здесь ветер развевает волосы. Канаме задумчив, он думает о том, почему Юки отстригла свои прекрасные волосы, сейчас они развевались бы по ветру. Но волосы далеко не самое важное. Сейчас в его голове должны быть совершенно иные мысли, например, о Хио Шизуке, которая, в конце концов, проникла в Академию, например, о Зеро, который уже не имеет собственного запаха – его перекрывает запах крови. Крови Юки. И это его безумно раздражало. Но сейчас, когда она стоит перед ним, одев подаренное им платье, когда она смотрит на него, чуть опустив взгляд, так что челка скрывала глаза, Канаме не мог думать о плохом. Только она была в его мыслях. Из зала доносится какая-то мелодия, но вампир даже не прислушивается, ему она не нужна, лишь бы чувствовать на плечах теплые ладошки. Именно за этим он приглашает ее на танец. А потом снова кружит в столь привычном танце.
Они двигаются медленно, совершенно не попадая в такт музыки. Как всегда. Ему кажется, что так было всегда, что танец их никогда не прекращался. Бесконечный, иногда прерываемый теплыми, крепкими объятьями. Но это только иллюзия, ведь так? Канаме не мечтатель. Канаме не романтик, хотя и знает, что такое любовь. Знает, что за чувство, когда можешь отдать все за одного единственного человека. Пока человека.
Юки изменилась. Больше не смущается как раньше, только легкий румянец покрывает по-детски пухлые щечки. А в голове дурные мысли. Возможно, если бы Хио Шизука не добралась до них, сейчас все было бы как прежде. Но в голове так и крутиться, что только с ней он открыт. Совершенно беззащитен. Спасти Зеро – принести ей голову Канаме-семпая. Спасти Канаме-семпая – дать вампирше свою кровь. Думаю, ее выбор очевиден, вот только она не учитывает факт, что Канаме спасать не надо. Он никогда не был жертвенным агнцем, скорее, он всегда и проводил эти жертвоприношения. За холодной внешностью таилась такое же ледяное сердце. Но никто не говорил, что в таком сердце не может жить любовь. Никто не говорил, что если он кого-то любит, то обязательно должен быть добрым и открытым.
Канаме придерживался этого стиля жизни. Можно сказать, он и не мог по-другому. Сколько ему уже лет? Он и не помнит… Больше тысячи. У него уже не будет той юношеской любви, когда готов бездумно броситься со скалы, если того захочет твоя возлюбленная. Нет. После такой просьбы, он, скорее, вырастит крылья и только потом прыгнет, если будет делать это вообще.
Канаме практически не чувствует наслаждения от танца. Она больше не извиняется за испачканные туфли, возможно, потому что стала меньше на них наступать. Она перестал краснеть и морщить носик. Она уже не смотрела на него столько влюбленными глазами. Что же случилось. Это все из-за прихода Зеро? Вполне возможно. У Юки теперь появился скулящий щенок, за которым надо постоянно присматривать. Она начала врать. Перестала доверяться ему. Словно это недовампир встал между ними, прямо на шатком мостике через гигантскую пропасть, которую Юки так отчаянно хотела преодолеть перед этим.
Вампир приостановил танец и сжал девушку в объятьях. Говорил, что будет защищать ее, что будет оберегать. Всегда. Канаме улыбнулся. Юки неожиданно заплакала. Начала извиняться и вырываться из кольца его рук. А что он мог сделать – только отпустить. Как всегда отпускал. Он ведь все-таки любил. И знал, что она его тоже немножко любит. Канаме уже знал, куда направилась Юки. Знал, что будет дальше. Он посмотрел на луну, его богиню, и попросил еще капельку сил, чтобы завершить все, что начал. Он опустил голову на грудь. В их танцах больше нет таких чувств. Пока все идет по плану. Но все меняется.

Родовое поместье семьи Куран
В этой комнате пахнет сыростью и смертью. Высокие потолки долго удерживают эхо шагов. На древних стенах странные росписи, которые даже Прародитель рода уже не в состоянии понять. Их последний танец был исполнен здесь. Это была даже не комната. Это была усыпальница. Его гроб находился прямо посередине огромной залы.
Канаме танцевал с закрытыми глазами. Он знал каждый камень в кладке пола, поэтому мог позволить себе эту роскошь. Он чувствовал в руках тонкие ладони, потом эти ладони мягко опустились ему на плечи, и тогда его руки, уже ничего не опасаясь, легли партнерше на талию. Он вел ее уверенно, поставленными движениями, более резкими, более страстными, чем всегда. Сейчас он мог это сделать. Пара кружилась в бешеном ритме, но партнерша, как ни странно, успевала за ним, ни разу не наступив на босые ступни. Да. Канаме Куран танцевал босиком прямо по каменной кладке пола. Но пара двигалась настолько быстро, что, казалось, они парят над землей. Но вот только Канаме хоть и было все равно, но холод от камней исходил невозможный. Настолько, что обжигал. Но Канаме упрямо продолжал кружить партнершу в танце. В ритме бешеного танго, но вампир не жаловал это разделение. Потому что после первого танца с Юки, он осознал, что это не просто движения с разными названиями, это чувства, исходящие от партнеров и передающиеся через тело, через короткие вздохи.
В усыпальнице было ужасно холодно. Холодный пол, холодные стены, холодный воздух, холодная кожа. Словно все внутри этой залы превратилось с лед. И только одинокая пара двигается по кругу. Бесконечно. Без остановок. Они не пытаются согреть друг друга. Им это не надо. Они уже не нуждаются в тепле. Они уже не нуждаются в любви. Потому что у одного из них ледяное сердце, а у другой… этого сердца нет вообще. Ведь Канаме, прародитель рода Куран, танцевал сейчас не со своей возлюбленной Юки, а с призраком. С фантомом, что он сам и создал из воспоминаний о маленькой, беззаботной сестре, которая любила только его. Которая дала обещание и так и не исполнила его, по воле судьбы. Судьба, видимо, очень захотела поиграть с тем, кто так много раз выстраивал все ее козни на шахматной доске. Но судьба очень жестокая соперница – один неверный шаг… и конец. Его промахом была такая бесконечная любовь к Юки. Столько раз из-за нее он спорил с судьбой, заставлял обстоятельства работать на него. И ничего не получал взамен. Но ему было достаточно и этого. Вроде бы, какая глупость, но любовь никогда не была глупостью. Единственное, что выводило Канаме из лабиринта отчаяния это воспоминания. Воспоминание о его любимой маленькой сестре. Воспоминания о мягкости ковра под голыми ногами, о мило краснеющих пухленьких щечках, о маленьких пальчиках, которые хотелось целовать один за другим, о сердце, которое билось только ради него.
-Канаме.
Он остановился. Это замкнутый круг. Сейчас он просто должен обнять ее и все повториться, а, значит, Канаме еще закружит свою возлюбленную в объятьях. Но он не двигается.
-Канаме. Я люблю тебя.
-Хватит.
-Канаме, прости.
-Прощаю. У тебя в сердце хватает место двоим. Вот только у меня не хватает сил это терпеть.
-Канаме, я люблю тебя.
Видение исчезло. Канаме теперь окончательно разобрался во всем. Он больше никогда не услышит звонкий голос Юки. Никогда не почувствует нежное прикосновение руки к голове. Потому что обещание забыто. Все изменилось.

Никакого покоя, перевод
Название: Никакого покоя
Переводчик: sige_vic
Бета:  AnniePhoenix
Оригинал: A Man Can't Have Any Peace by EventHorizon, разрешение получено
Размер: мини, 3521 слово в оригинале
Пейринг/Персонажи: Майкрофт Холмс/Грегори Лестрейд
Категория: пре-слэш
Жанр: романс, юмор
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Лестрейд собирается провести спокойный выходной на диване, под футбол, пиво и тайскую еду. Но когда еще ему удавалось провести выходной спокойно?

читать дальше
Одна бутылочка отличного… ладно, более-менее приличного пива, удобный диван, три контейнера хорошей… ну, скорее сносной… тайской еды и отменный матч по телевизору в роскошной резиденции Лестрейда.

Был ли в его жизни когда-нибудь более идеальный выходной, он не помнил. Тем более что с последнего такого дня прошло тридцать или сорок тысячелетий.

Звонок мобильного. Не работа. Джон. Отвечать безопасно.

— Чему обязан удовольствием слышать тебя, Джон?
— Я ЕГО УБЬЮ!
— Прости?
— Он чертов труп — мертвее не бывает.
— Ты про Дракулу? Проклятые вампиры опять тебя беспокоят?
— Заткнись! В моей квартире пожар, а ты тут шуточки отпускаешь!
— ЧТО?
— ПОЖАР! Большой шар синего пламени охватил стол!
— Синего пламени?
— ДА!
— Ну… Может, погасишь его?
— Я пытался! Огнетушитель не потушил, вода не помогла, одеяло тоже не сработало! Оно просто продолжает нагло гореть!
— Джон… Сколько времени это уже продолжается?
— Час!
— Твой стол полыхает уже целый час?
— Да!
— И это все еще стол?
— Ты почему такой упрямый, а?
— Я упрямый? Это стол у тебя упрямый, раз продолжает гореть все это время — просто предмет для гордости своей команды.
— Какой команды?
— Мебельной. А почему ты вообще мне звонишь?
— Потому что.
— Ты пьян?
— НЕТ! Моя квартира в огне, а мой сосед считает, что это наука.
— Огонь, в принципе, действительно имеет к ней отношение.
— ЗАТКНИСЬ!
— Вы занимались сексом на столе, и тут атмосфера слегка накалилась, а?
— Я убью тебя — сразу после Шерлока.
— Вот и хорошо, у меня хватит времени на то, чтобы закончить ужин. Чем я прямо сейчас и займусь.
— НЕТ! Что мне делать с этим синим не-желающим-гаснуть пламенем?
— Вызови экзорциста. Пока, Джон.

На должность психолога-консультанта не подписывался, благодарим покорно. Как и на должность пожарного. Глупый Джон, пытается испортить его выходной большими синими огненными шарами — хотя последнее, о чем он хотел думать, это о синих шарах любого размера и формы. Особенно о своих посиневших от недостатка секса шарах — нет-нет, нельзя даже начинать думать в эту сторону. Хорошая тайская еда… которой плевать, едят ли ее в одиночестве.

***

Звонок мобильного. Не работа. Не Джон. Шерлок. Небезопасно, но, возможно, весело.

— Привет, поджигатель. Как дела?
— Ты разговаривал с Джоном.
— Было дело.
— Он все еще в истерике?
— Да.
— Ты умерил его буйное помешательство — так, чтобы я мог вернуться домой?
— Не-а. Он так и пылает — прямо как твой волшебный костерок.
— И как же мне тогда попасть в квартиру?
— А ты не можешь превратиться в невидимку?
— Твои попытки пошутить совершенно не помогают.
— Они помогают мне, так что я доволен.
— Я ХОЧУ ДОМОЙ!
— Так иди.
— Джон меня прикончит. Он очень красноречиво это пообещал.
— Могу одолжить тебе свой бронежилет.
— Он просто выстрелит мне в голову. Или в ногу, чтобы я подольше мучился.
— Да, мстительности у него на это хватит. Особенно когда его преследует призрачное синее пламя. Я посоветовал ему найти священника, но, учитывая то, как громко он возмущался в тот момент, сомневаюсь, что он меня услышал.
— Я направляюсь к твоей квартире.
— Ну уж нет. Ты уладишь все с Джоном и даже не подумаешь прятаться здесь. Если я увижу тебя где-нибудь поблизости, тут же распоряжусь, чтобы тебя задержали и отправили на общественные работы по уборке клеток в приюте для животных.
— Я не хочу этим заниматься.
— Тогда иди домой и мирись с Джоном. И не звони мне больше, а то быстро подружишься с Миссис Лапки и Капитаном МакГавом.
— Животным не дают звания на военной службе.
— Тайской еде тоже, но моя капитально вкусная.
— Ты ужасный друг.
— До свидания, Шерлок.
Это его команда только что забила гол? Точно. День определенно становится все лучше и лучше.

***

Звонок мобильного. Не работа. Не Джон. Не Шерлок. Отвечать безопасно.

— Алло?
— А, детектив-инспектор. Надеюсь, вы в добром здравии.
— Кто… А, мистер Холмс! Да, сэр. Наслаждаюсь хорошим матчем и едой. А… вы как?
— Весьма озадачен.
— Я так понимаю, вас посетил Шерлок?
— Очень хорошо. И совершенно верно. Представьте себе мое удивление, когда я вышел из дома подышать свежим воздухом — и обнаружил, что в зарослях кустарника прячется мой брат.
— Я НЕ ПРЯТАЛСЯ!
— Замолчи, Шерлок. Как я говорил, Шерлок весь трясся от смертельного ужаса, а теперь отказывается поведать мне о причине, по которой он цеплялся за мою живую изгородь в той же манере, в какой цеплялся за юбку нашей мамули, когда ему было семь лет и его преследовал весьма рассерженный голубь.
— ЭТО ЛОЖЬ!
— Больше ни слова, дорогой братец. Возможно, вы располагаете нужной информацией, которой могли бы поделиться? Шерлок приобрел весьма недовольный вид, когда я упомянул вашу резиденцию в качестве более гостеприимного убежища.
— Вам следует поговорить с Джоном, сэр. Думаю, он сможет все прояснить.
— Понятно. Я подозревал что-то в этом духе, хоть мне и хотелось верить в то, что дело окажется хотя бы немного посерьезнее смехотворной домашней ссоры.
— Я бы не назвал ее смехотворной, сэр. Тут может быть задействовано пламя. И Джон находится в убийственном настроении.
— Ну конечно. Как глупо с моей стороны было сразу подыскивать хотя бы отдаленно рациональное объяснение. Спасибо, детектив-инспектор. Вы мне очень помогли.
— Обращайтесь в любое время, сэр. Хорошего дня.
— И вам того же.

День и правда стал совсем уж хорошим — теперь, когда в его ухе звучал соблазнительный голос чертовски привлекательного, сексуального ублюдка. Конечно, ему не следовало думать о Майкрофте Холмсе в таком ключе, потому что тот а) был братом Шерлока и б) мог распорядиться его уволить, убить, выкопать и снова уволить, но, в конце-то концов, какого хрена. Сегодня был его выходной — и тело в этот день может помечтать о чем ему угодно, в противном случае это была бы уже не та страна, в которой он вырос. А это была именно она, поэтому он собирался держаться своей фантазии и как можно дольше хранить в памяти эти чувственные нотки, пока его парни громят на экране этих убогих… ТВОЮ МАТЬ!

Как это мы умудрились пропустить столько голов? Новое правило: никаких грез о голых мужчинах с сексуальными голосами, в то время когда нужно следить за командой! Да еще и не забыть открыть новую бутылку пива. Отличное пиво, вкусная тайская еда, удобный диван… кому-то стоит написать об этом стихотворение.

***

Звонок мобильного. Не работа. Джон. Определенно небезопасно отвечать.

***

Звонок мобильного. Не работа. Джон. Отвечать крайне опасно.

***

Звонок. Не работа. Джон. Маньячески-убийственное настроение, возможно, обращается в его сторону. Отвечать по-прежнему опасно, но над жизнью и яйцами нависла явная угроза.

— Здравствуй, Джон. Я не знаю.
— О чем ты говоришь? И где ты был?
— Я тебя избегал. И что бы ты ни хотел узнать, я не знаю, поэтому оставь меня в покое и дай досмотреть матч.
— Признавайся — ты ведь разговаривал с Шерлоком, а? Предатель!
— Я сказал ему, чтобы шел домой. Так что, если он меня не послушался, я ни при чем. Возможно, он боится, что после встречи с тобой у него появится странная походка.
— Ему и следует бояться!
— Пламя?
— Все еще издевается надо мной.
— Искренне тебе сочувствую.
— Но я знаю, где этот ублюдок.
— Почему я должен беспокоиться из-за этого?
— Потому что тебе, вероятно, придется арестовывать меня за убийство.
— Какое счастье. А ты не мог бы все-таки отложить кровопролитие до окончания матча?
— Я прямо сейчас поеду к Майкрофту, и если голова Шерлока все еще будет на месте к моменту завершения трансляции, значит, что-то пошло совсем не так и моя миссия провалилась.
— Ты оделся по-военному? Не позорь форму, Джон! Достаточно и того, что ты в нее уже толком не влезаешь.
— Ты прекрасно вписываешься в мой список вторым номером.
— Это какой-то не очень хороший список, да?
— Когда ты меньше всего будешь этого ждать… Жди этого.
— Не волнуйся, Джон, я буду регулярно навещать тебя в психиатрической больнице.
— Вторым номером, Грег… Не забудь.
— Ладно-ладно. До свидания, Стив.

***

Стук в дверь. Не работа. Не Джон. Не Шерлок. Не доставщик тайской еды. Возможно, безопасно. Задействовать видеонаблюдение для принятия решения. Цель определена. НЕБЕЗОПАСНО, НЕБЕЗОПАСНО, НЕБЕЗОПАСНО.

— Детектив-инспектор? Вы дома?
Нет. Никого нет. Никого в дерьмовой одежде, с растрепанными волосами, с коробками из-под тайской еды и тремя большими пустыми бутылками из-под пива на полу.

— Грегори?

Использование имени. Да еще с такой мягкой мурлыкающей интонацией. Это серьезно. Должно быть, начался Апокалипсис, а он до сих пор не в курсе. Как же приятно, что Майкрофт все-таки заскочил, чтобы лично проинформировать его. Следует открыть дверь и как минимум поблагодарить, чтобы не отправляться в рай с ярлыком неблагодарного засранца.

— Эм-м-м… Здравствуйте, мистер Холмс? Простите… я… меня так захватил матч, что я не слышал звонок в дверь.
— Это более чем понятно. Не возражаете, если я зайду?
— А у вас все прививки сделаны?
— Простите?

Возьми ногу. Ударь ею себя по голове. Повторяй до тех пор, пока не потеряешь сознание и не сможешь больше себя унижать.

— Не обращайте внимания, глупость сказал. Прошу, проходите.

И убедитесь, что… Так, он обращает внимание на каждую деталь обстановки… И не достает из кармана ни дезинфицирующий спрей, ни мышеловку, ни больший горящий факел, чтобы увеличить количество пылающих квартир в Лондоне до двух.

— Какое уютное место. Все так практично и логично устроено — и так хорошо подходит обитателю.

Это что, комплимент? Не может быть, потому что Его Светлость Железный Кулак Великобритании не станет высказывать одобрение в разговоре с обычным полицейским, который, вероятно, сейчас выглядит и пахнет, как какой-нибудь пришедший на свидание вслепую жуткий тип, от которого хочется убежать, сославшись на внезапный приступ чумы. Причем сделать это очень быстро.

— Спасибо, сэр. Простите за легкий беспорядок, но…
— Глупости. Именно этого я и ожидал от места, которое предоставляет возможность отдохнуть и расслабиться столь усердно работающему человеку.
— А… ладно. Может, присядете?
— Спасибо, с удовольствием воспользуюсь вашим предложением.

Нет, не подходи к заляпанному бугристому дивану, когда на кухне есть чистые… относительно чистые стулья, на которых не навалены контейнеры из-под готовой еды и пара грязных носков.

— Вы не… Принести вам что-нибудь, сэр?
— Боже упаси. Не хочу причинять вам еще большие неудобства.

Вот только не надо этак слегка елозить на диване, мистер Холмс, потому что в итоге одинокий босоногий инспектор будет воображать, как ваша задница елозит на кое-чем другом, после чего, вполне вероятно, он попадет в расстрельный список, из-за того что его эрекция выскочит из штанов и случайно попадет вам по лицу. И дальше уже не будет никаких мыслей о вышеупомянутой эрекции и вашем лице, потому что прямо сейчас написать завещание не представляется возможным, ведь в доме нет ни одной приличной ручки, а такой важный документ, как завещание, нужно писать исключительно приличной ручкой. И, кстати, ручка имеет этакую слегка фаллическую форму, так что сейчас мы возвращаемся как раз к тому, с чего начали…

— Никаких неудобств, сэр. Может, чаю?
— Хммм… А пива у вас случайно не осталось?

О, простите, сэр. Вы, должно быть, перепутали дерьмовое пиво с «Дом Периньон», которое вы обычно пьете. Прошу, позвольте вашему преданному и желающему угодить слуге сбегать и опустошить его банковский счет, чтобы предоставить то, что вы совершенно очевидно имели в виду и что придаст вам облик кинозвезды 40-х, когда вы будете потягивать благородный напиток и соблазнительно поглядывать поверх кромки бокала на обожающего вас прислужника.

— Конечно, сэр. Однако, если вы…
— И вилку, пожалуйста, если вас не затруднит.
— Вилку?
— Да.

Какие еще бывают признаки повреждения мозга, помимо галлюцинаций? Какой тест нужно пройти, чтобы это понять? Где же Джон в тот момент, когда он так ему нужен… Ах, да, убивает Шерлока.

— Сейчас принесу.

В одной руке бутылка пива и вилка — сделать пируэт, пока Майкрофт не видит, и взять вторую бутылку, потому что алкоголь в данный момент кажется отличным лекарством от приступа галлюцинаций, к тому же невежливо позволять гостю пить в одиночестве.

— Прошу вас, сэр.
— Благодарю. И я уверен, что на данном этапе мы уже можем избавиться от формальностей, не так ли, Грегори?

Мне не послышалось, вы правда только что ощутимо растянули букву «р» в имени хозяина квартиры, сэр? Есть ли нужда в еще одном разговоре об эрекции и вашем лице с дополнительным запретом на издание вами любых звуков, которые превращают позвоночник вашего покорного слуги в желе, и воздействуют на упомянутую выше эрекцию, о которой ни в коем случае нельзя вспоминать?

— Хорошо, сэр. То есть… Майкрофт.
— Замечательно. Гораздо более по-товарищески.

А теперь ты… ешь ту самую сносную тайскую еду. Твой язык касается той же самой пищи, которой совсем недавно касался другой язык, страдающий от любви. Ничего неприличного, типа вылизывания содержимого — классическим и абсолютно приемлемым способом еда-на-вилку-затем-вилка-в-рот-и-обратно-в-коробку.

— О, исключительно вкусно. Я, к сожалению, был вынужден покинуть свое жилище в некоторой спешке, которая не позволила мне дождаться приготовления ужина. Но я очень доволен тем, как все обернулось.

Его Великолепное Величество милостиво снизошло до употребления еды на вынос и запивания ее пивом прямо из бутылки. Очень ли неприлично будет просто сидеть и таращиться на него какое-то время? Всего-навсего полчасика или около того? Это ведь не слишком стремно, да?

— Вынужден покинуть? Что-нибудь случилось, сэ… Майкрофт? Я мог бы послать туда своих людей и…
— О, ничего настолько серьезного. Просто небольшой инцидент. По имени Джон.
Твою мать.
— И каков был ущерб?
— Шерлоку? От легкого до умеренного. Я гораздо более обеспокоен состоянием каркаса моей замечательной викторианской кровати во второй гостевой комнате.
— Что? А… А!
— Да.
— Сердитый агрессивный секс и правда может плохо сказаться на мебели.
— И на чувствительных ушах невинных свидетелей.
— Очень сочувствую. А квартира-то у них все еще горит?
— Полагаю, что да. Доктор Уотсон показался мне не столь обеспокоенным происходящим, как можно было ожидать, но я все-таки отправил в их резиденцию квалифицированную команду для решения проблемы, прежде чем они с моим братом будут вынуждены поселиться у меня на постоянной основе.
— И не забудьте про миссис Хадсон.
— Еще одна причина для быстрых и решительных действий.

Ничто из этого, однако, не объясняло, почему самый шикарный мужчина в мире сидел на его диване и вел себя… как нормальный парень, а не роскошный/элегантный/изящный/стимулирующий-каждую-клеточку-его-глубоко-сидящей-внутри-оральной-фиксации идеально-идеальный человек.
— А учитывая то, что мы, так сказать, де-факто представляем собой поддерживающую структуру для расцветающего романа столетия, я подумал, что будет вполне уместно, если я обращусь к вам в момент нужды. И, конечно, не стоит забывать, что только по той причине, что вы держали свою дверь прочно захлопнутой перед братом, меня выкурили из собственного дома.

Это что, был блеск в глазах? И высовывание кончика языка? Язык и блеск? Одновременно? Поблескивающе-языковое поддразнивание прямо здесь, на его диване? Такая дерзость просто не может остаться незамеченной.

— Даже профессиональные няньки периодически берут выходной. Пусть семья хотя бы денек сама разбирается с малолетними нахалами.
— Однако Шерлок до сих пор очень надеется на то, что документы о его усыновлении спрятаны где-то в моем доме, и периодически требует, чтобы я их предоставил и прекратил обманывать его относительно нашего кровного родства.
— У меня есть несколько знакомых, у которых хорошо получается изготовление подложных документов. Мы это запросто можем устроить.
— Как чудесно! Мой маленький визит уже сулит большие выгоды. Хорошая еда, приятная компания и заманчивая перспектива отправить в дальнее плавание корабль Ее Величества «Вихрь Хаоса».

Приятная компания? Здесь? Где? На этом краю дивана? Это наверняка ошибка. Возможно, у Майкрофта параллельно разыгрались собственные галлюцинации. Хотя это не обязательно плохо… это может быть очень даже хорошо, на самом деле, учитывая, что Апокалипсис все-таки не наступил и не разрушит этот неожиданный луч света, а раз уж они оба явно страдают от ментальных расстройств…

— Всегда рад помочь… На самом деле, рассматривай это как открытое приглашение. Безотносительно Шерлока всегда можешь ко мне обращаться.

М-да, это было просто безумно прямолинейно. На самом деле — просто-таки наглый бросок за черту допустимого. Почему же в таком случае Майкрофт не использует ручку своего зонтика, чтобы нанести удар по его черепу? И уж определенно Майкрофту не следовало улыбаться после такой неуклюжей попытки пересечь границу «ты с той стороны, я с этой». Эта улыбка… Он выглядит еще более шикарным, чем когда-либо.

— Это очень любезно с твоей стороны, Грегори. Признаю… я надеялся, что, достигнув определенного этапа, мы познакомимся поближе. Наши пути пересекаются с достаточной частотой, и мне показалась… разумной идея лучше узнать друг друга.
— На самом деле надеялся?
— Это проблема?

Да, потому что сейчас ему приходится сдерживать безумную улыбку, которая того и гляди расплывется на лице. Или он будет выглядеть как чокнутый — а уж таких людей в его жизни и так хватало, некоторые из них в данный момент как раз занимаются сердитым агрессивным сексом. В котором Майкрофт был бы неподражаем. Как и в счастливом, радостном сексе. Как и в слегка извращенном сексе. Или в любом промежуточном варианте — в конце концов, ему ли придираться.

— Вовсе нет. На самом деле, я думаю, что это отличная идея.
— Правда?
— Да. То есть… это ведь логично, так? Когда встречаешь человека, с которым ладишь, неудивительно, что хочешь поближе его узнать…

Неудивительно? Этот день конкретно вышел из-под контроля — так что, почему бы не посмотреть, насколько у него получится отклониться от курса… и, в конце-то концов, сколько еще возможностей у него будет, чтобы заманить Майкрофта, короля мятно-прохладной чувственности, на разговор наедине? Ни одного, если продолжит вести себя как малолетний дуралей, а он не собирался сходить в могилу, упустив единственный шанс сблизиться с этим дьяволом с кошачьими замашками, который все еще смотрел на него своими невозможными голубыми глазами, потому что он уже несколько секунд не произносил ни слова и выглядел при этом довольно-таки глупо.

— … и, возможно, провести с ним какое-то время.

Спасибо за улыбку, сэр, и за то, что дали мне понять, что меня больше не считают придурком, замолкающим на середине предложения, которого нужно как следует пнуть под зад, чтобы он продолжил говорить.

— Мне нравится ваше предложение. Очень редко доводится встречать человека, с которым я могу хорошо провести время, и мы уже сделали несколько приятных шагов в этом конкретном направлении.

Это было «да»? Похоже на то, хотя в случае с Майкрофтом… Возможно, он только что таким образом приказал убить какого-то военного диктатора. Однако же блеск в глазах. Он определенно просматривался — и, возможно, в приказе о заказном убийстве был не предусмотрен. Хотя черт его знает. В любом случае, было похоже на то, что он получил возможность узнать побольше об этом ярком земном божестве, чтобы когда-нибудь точно научиться понимать, что он имеет в виду каждой своей фразой.

— Отлично. Я… правда рад. Мне тоже нравятся эти шаги. О, смотри! Наши ленивые засранцы наконец-то проснулись и вырвались вперед.
— Весьма любезно с их стороны. А которая из этих двух команд наша?
— Ублюдки слева.
— Отлично. У них одежда таких… бодрящих цветов.
— Ты вообще что-нибудь знаешь о футболе?
— В нем используются ноги, и основной инструмент этой игры — мяч.
— Даже Шерлок знает больше.
— Несмотря на свои частые и бурные уверения в обратном, сознание Шерлока коллекционирует всевозможную информацию так же, как уличный фонарь коллекционирует мотыльков.
— Хочешь узнать побольше?
— Полагаю, это будет разумным. Я могу предвидеть множество подобных вечеров с приятным просмотром футбольных матчей, — и мне пойдет на пользу, если я буду разбираться в сущности зрелища, от которого предполагается получать удовольствие.

Много вечеров. Много. Не еще один, не как-нибудь в обозримом будущем, а много. Майк–Ноябрь-Оскар-Гольф-Оскар. Пора покупать новый диван.

— Не стоит беспокоиться, Грегори. Этот на данный момент вполне подходит.
— Прекрати читать мои мысли.
— Но я обожаю приятное чтение.
— Возможно, ты еще и посмотреть их захочешь. С комплиментами. Я могу быстро к ним привыкнуть.
— Без проблем. Мне просто нужно будет расширить свой репертуар.
— А… Ладно.
— А теперь… О, смотри. Похоже, мы пришли в состояние боевой готовности.
— Да! Что может быть лучше хорошей потасовки на футбольном поле.

Кое-что, наверное, все-таки может. Точнее, кое-кто. Тот, кто только что подвинулся поближе после того, как отставил в сторону пиво, и думает, что это прошло незамеченным. Тот, кто может получить нормальное приглашение на свидание, если этот вечер пройдет хорошо. Или сам пригласит в ресторан. Или к себе домой. Любой вариант был хорош. Он слышал, что у Майкрофта отличный дом. Возможно, исключительно удобный диван. Напротив камина. И чтобы еще коврик был между ними. С толстым таким, густым ворсом…

— Грегори? Ты в порядке? Ты выглядишь слегка взбудораженным.

Это нечестно! Нечестно подмечать похотливую разгоряченность!

— Все в прядке, просто… я счастлив.
— Очень приятно это слышать. Возможно, мы сможем вместе проводить подобные замечательные вечера время от времени в моем доме, если тебя устраивает такой вариант.

А вот это гол!

— С удовольствием. Кстати, а у тебя есть камин?
— Несколько. А почему ты спрашиваешь?
— Просто так.

Дорогой Грегори, как будто твои глаза не выдают всю правду о твоих развратных фантазиях. Которые я от всей души поддерживаю, конечно, но пусть это пока остается секретом. Чтобы полностью насладиться процессом, надо его слегка замедлить. Полагаю, завтрашний вечер в моем календаре совершенно свободен.

Сразу два, т. к. маленькие. Если нельзя, я переделаю.
Название: Почему бы и нет?
Автор: МамаЛень
Бета: Талина2010
Размер: драббл, 934 слова
Версия: сериал «Шерлок» (BBC)
Пейринг/Персонажи: Майкрофт Холмс, Грегори Лестрейд
Категория: пре-слэш
Жанр: романс
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: забыть о благоразумии и попробовать?
Примечание: АУ, ООС. Написано для команды WTF Mystrade 2016
читать дальше

— Можно шить.

Грег отошел от стола и медленно двинулся к выходу. Коллеги закончат сами, а ему еще общаться с родственниками. Этого никто из хирургов не любил, и Грега просили все чаще: его сочувствующая физиономия и усталые печальные глаза успокаивали близких очередного пациента и внушали доверие — это не он так считал, это Кэтти, завотделением хирургии и по совместительству бывшая (довольно давно бывшая) жена. Отказать ей он никогда не мог, поэтому плелся сейчас в приемную, хотя хотелось кофе, в душ и на кушетку на полчаса, а там и смена закончится. Осталось немного.

Родственники пациента были совсем не похожи ни на него самого, ни друг на друга. Длинный, дорого одетый хлыщ, торчавший посреди комнаты айсбергом, опирался на зонт, а второго Грег даже не сразу заметил. Невысокий скромный парень сидел, скорчившись, в кресле и сжимая в руках телефон.

— Добрый вечер, — поздоровался Грег негромко.

Длинный уставился на него в упор, а невысокий вскочил и подобрался поближе.

— Доктор Лестрейд, — представился Грег, радуясь, что сегодня не будет заплаканных женщин. — Вы родственники мистера Холмса?

— Да, — кивнул длинный. — Я его брат.

— Операция прошла успешно, — Грегу не нравилось, как его разглядывает этот хлыщ, и он перешел к сути, минуя приготовленные утешения: — Завтра ваш брат будет переведен из реанимации и вы сможете с ним увидеться.

— Завтра я уезжаю из страны, — сообщили ему снисходительно. — Нельзя ли...

— Нельзя, — отказал Лестрейд.

— А можно будет мне прийти завтра? — подал голос невысокий.

Грегу он понравился больше длинного мистера Холмса, что-то в нем чувствовалось нормальное: свой парень, если так можно сказать.

— А вы?..

Невысокий смутился.

— Друг.

— Простите, — Грег искренне посочувствовал. — Только родственники. Подождите пару недель, и ваш друг сможет сам распорядиться, кого он захочет видеть.

Невысокий потух и с надеждой посмотрел на длинного. Тот разглядывал его едва не с пренебрежением, и Грег подумал, что хлыщ явно не одобряет друзей брата. Вон, даже стоит у другой стены.

— Простите, доктор Лестрейд, — все-таки проговорил длинный лениво. — Не могли бы вы в данном случае сделать исключение? Дело в том, что Джон...

Джон напрягся так заметно, что Грегу стало его просто жалко.

— Джон — будущий супруг моего брата. Они подали документы, но, увы, не успели зарегистрироваться до несчастья.

Джон уставился на длинного такими глазами, что и слепому стало бы ясно: он понятия не имел о своем решении жениться, да и вообще не выглядел геем. Что ни говори, но чутье Грега никогда его не обманывало. А вот брат...
Грегу было по-прежнему неуютно под испытующим взглядом. Он бы еще потерпел такой где-нибудь в клубе, но здесь — табу. На работе он не покупался ни на какие авансы и жестко пресекал все попытки подкатить или пофлиртовать.

— Если мистер...

— Уотсон.

— Если мистер Уотсон предъявит документы, мы с радостью его пустим к жениху, — отрезал он и повернулся, кивком прощаясь.

— Мистер Уотсон предъявит свои документы, — утвердительно повторил Холмс.

— Но...

За спиной самоуверенный хлыщ что-то высокомерно втолковывал бедному Джону, но Грег не слушал. Его ждали душ и немного сна у себя в кабинете. И виски дома — чуть-чуть, чтобы расслабиться и позабыть изучающий взгляд и идиотский пафосный зонт.

Грег надевал чистую форму, когда в дверь уверенно постучали.

— Войдите.

Ну разумеется! Он только что в душе уговаривал себя забыть это недоразумение и следить за руками, как мистер Холмс вваливается в его кабинет, словно к себе домой.

— Простите, доктор Лестрейд, что мешаю вам отдыхать. Операция была долгой.

— И я бы был крайне признателен, окажись наш разговор коротким и предельно информативным, — забыл о вежливости и воспитании Грег.

— Разумеется. Вы, конечно, поняли, что Джон... не совсем тот, кем его объявили.

— Вы объявили. Конечно. Но, если у него будет надлежаще оформленное разрешение, его допустят в палату вашего брата, будь он хоть вафельницей на ножках.

— Благодарю.

Грег понимал, за что: он мог полезть в бутылку и предупредить Кэтти, и горе-жениха никуда бы не пропустили. Но Грег обычно не делал гадостей незнакомым людям, даже если они нагло оглядывали его с головы до ног.

— Не знаю, как ваш брат, но его друг не слишком похож на гея.

В высшей степени непрофессионально, но Грег устал, и посетитель его нервировал.

— Разбираетесь в вопросе? — улыбнулся мистер Хлыщ понимающе. — Или вы в этом эксперт?

А, к черту! До окончания смены осталась пара минут.

— Да. И да. Простите, не могли бы вы...

Грег поднялся, неосознанно втягивая живот (не то, чтобы у него был живот, но рефлексы такие стойкие), и вежливо указал посетителю на дверь.

— Конечно, — осклабился тот, кланяясь, как на приеме у королевы. — Прощайте, доктор Лестрейд. Я зайду послезавтра проведать брата.

Дверь за ним закрылась тихо и аккуратно, и Лестрейд скатился обратно в кресло. Вот же жук — и расписание дежурств успел посмотреть. Мелькнула мысль попросить отпуск. Но бывшая супруга была крута, и вместо отдыха легко можно было схлопотать дополнительную смену когда-нибудь в праздник. И вообще, такие дорого прикинутые и надменные сэры не снисходят до муниципальных больниц и одиноких седеющих докторов, так что никакой проблемы и нет.

Телефон на столе завибрировал и пополз к краю. Грег перехватил его, нажимая вызов.

— Еще раз простите, доктор. Если с братом что-то случится в мое отсутствие, это — мой телефон. Будьте добры позвонить. Моя благодарность будет безмерной.

Грег нажал отбой и засмеялся, удивляясь наглости персонажа. А если тоже обнаглеть и потребовать... Хватит ли безмерной благодарности Холмса, чтобы не засветить Грегу кулаком в глаз?

Развлекая себя картинками драки вперемешку с картинами секса, Грег вышел из здания, остановился на крыльце и достал сигарету.

— Простите, доктор, я забыл спросить...

Возле лица щелкнула зажигалка. Грег посмотрел сквозь огонек в вопросительно прищуренные глаза.

— Да.

— Тогда следующий вопрос...

— Да. И да. В воскресенье. У меня. Адрес...

— Благодарю, у меня есть. Подбросить?

— Я на метро.

— Как скажете, доктор.

Грег проводил глазами черный автомобиль и затянулся поглубже. Вот черт. Когда он в последний раз так дурил? Лет двадцать назад? Голова седая, так что теперь, бес в ребро? А почему бы и нет?

Название: Not my division
Автор: МамаЛень
Беты: Талина2010, Sectumsempra.
Версия: сериал «Шерлок» (BBC)
Пейринг/Персонажи: Грегори Лестрейд, Майкрофт Холмс, Шерлок Холмс
Категория: джен
Жанр: мистика
Рейтинг: PG-13
Размер: мини, 1101 слово
Краткое содержание: инспектору нужно иногда высыпаться
Примечание: ретеллинг сцены из "Мастера и Маргариты". Написано для команды WTF Mystrade 2016
читать дальше

— Сколько крови вы и ваш братец у меня выпили!

Лестрейд поднялся, громко скрипнув стулом. Его надменность — мистер Холмс-старший — тоже поднялся и двинулся к выходу. Приоткрыв дверь, он обернулся и покачал головой.

— Интересное обвинение, инспектор. К счастью, оно не соответствует действительности.

Дверь закрылась бесшумно, и Лестрейд рухнул в кресло, стараясь прийти в себя. Ему сидеть тут до ночи, разбирая бумажки, стоит хотя бы немного успокоиться, чтобы не срываться на подчиненных.

Лампа над головой замигала и погасла, и Лестрейд, чертыхнувшись, включил настольный светильник. Еще и это! Давно нужно было вызвать электрика, а теперь уже все разошлись, и сидеть придется в темноте.

За матовым стеклом двери застыл силуэт, хорошо различимый благодаря яркому освещению снаружи.

— Войдите, Донован.

— Инспектор? — Салли осторожно вдвинулась в кабинет. — Упырь наконец ушел? Может, хотите кофе?

— Упырь? — хмыкнул Лестрейд. — Спасибо, нет.

— Документы по делу Свифта. — Салли положила на стол папку и посмотрела с сочувствием. — Вам бы стоило высыпаться.

Как будто он сам не знает.

— Вот только найду куда, — ответил Лестрейд бородатой шуткой.

Салли пожала плечами и вышла. Лестрейд потер глаза, пододвинул к себе стопку бумаг и открыл чистый лист в ворде.
«Отчет»…

***

Шагов Лестрейд не расслышал, поэтому вздрогнул, когда дверь начала медленно открываться. Интересно, кто это так нагло — без стука даже? Ну разумеется.

— Инспектор. — Майкрофт-Упырь-Холмс стоял на пороге и вежливо улыбался, не разжимая губ. — Простите за беспокойство. Кажется, я забыл у вас зонт.

Зонт, действительно, был прислонен к стене рядом с ксероксом.

— Можете забрать, — кивнул Лестрейд рассеянно. — Ну, что же вы? Проходите.

— Благодарю. — Майкрофт скользнул в кабинет и прикрыл за собой дверь. — Кажется, мы не договорили.

Холмс уселся на стул, который покинул не больше часа назад, и сложил ладони на пристроенном между коленей стоймя зонте.

— Разве?

Лестрейд поморщился: голова начала болеть внезапно, и перед глазами слегка плыло. Одинокое слово «Отчет» на мониторе вызывало тошноту и знакомое отвращение, а самодовольная рожа напротив — желание выгнать из кабинета высокопоставленного трудоголика. Влиятельным засранцам в такое время пора спать в своих уютных викторианских кроватках и не мешать винтикам вроде Лестрейда делать свою работу. Разве не так?

— Не совсем. — Непонятно ответил Холмс, слегка усмехнувшись. — Так вот, я обдумал наш предыдущий разговор и хочу заметить…

Дальше Лестрейд не слушал: головная боль мешала сосредоточиться. Он время от времени вплывал в разговор, ловил последнюю фразу (кажется, Майкрофт зачем-то пустился в рассказ о детстве и отрочестве любимого брата), поддакивал, иногда явно невпопад, и снова терял нить беседы. Его беспокоила какая-то неправильность, интуиция пыталась проснуться, но голос Холмса журчал так убаюкивающе, что Лестрейд не мог собраться с мыслями и прийти в себя.

— Простите, мистер Холмс, — прервал он собеседника посреди фразы. — Сейчас уже поздно. Не могли бы вы просто сказать, зачем вернулись и чего от меня хотите?

— Чего я хочу?

Холмс подался вперед, отодвигая зонт в сторону, и Лестрейд застыл, поняв наконец, что за несоответствие цепляло его взгляд: в свете настольной лампы на стене ясно прорисовывалась тень от зонта. От зонта — но не от Майкрофта Холмса.

— Вот дерьмо.

Холмс даже не стал оглядываться. Он растянул губы в очередной вежливой улыбке, и не верящий собственным глазам Лестрейд явственно разглядел клыки.

— Вот дерьмо.

За спиной стукнуло. Лестрейд повернул голову и отшатнулся от окна, слетая со стула: на узком карнизе легко балансировал Шерлок, в своем неизменном пальто напоминающий спятившего Бэтмена. Прижимая лицо к стеклу, он упорно старался дотянуться до защелки на окне, и Лестрейду показалось, что рука у него удлиняется, как в пластилиновых мульфильмах или кошмарных снах.

— Ох, простите, инспектор.

Майкрофт легко обогнул стол и приподнял створку. Шерлок влез на подоконник и уселся, болтая ногами.

— Инспектор?

— Что ты здесь делаешь, Шерлок? — сурово нахмурился Майкрофт. — Тебя, кажется, не приглашали.

— Меня сюда уже триста раз приглашали. И вообще, не будь старомодным, братец.

Съежившись в углу, Лестрейд тупо думал, что напишут в отчете о его смерти. «Тело найдено сидящим на полу между столом и сейфом. Сильная потеря крови», — что-то в этом роде. Мозг отказывался вспоминать официальные формулировки. Нужно было принести сюда бабушкину серебряную вилку и держать в ящике стола — на случай вампиров. Лестрейд подавился смехом, и на него обратили внимание.

— Инспектор, ну что же вы? Так сильно ушиблись? — Майкрофт легко поднял его и усадил обратно на стул. — Ну, придите в себя.

— Чего вы хотите? — браво, инспектор, это же так просто не догадаться — чего хотят два голодных вампира.

— Всего лишь убедить вас, что за Шерлока не стоит слишком уж опасаться. Он может постоять за себя.

Шерлок подмигнул Лестрейду, скаля клыки, и спиной вперед вывалился на улицу. Лестрейд охнул, кинулся к окну, но тротуар внизу был пуст.

— Позер, — прошелестело сзади. — Пожалуй, и мне пора.

— Вы тоже — в окно? — Лестрейд очень старался, чтобы голос прозвучал равнодушно.

— Мне это уже как-то и не к лицу, — отказался Майкрофт. — Вот пару сотен лет назад… Мое почтение, дорогой инспектор.

Тень от зонта прошествовала вдоль стены, дверь снова закрылась абсолютно бесшумно, Лестрейд осел на стуле и ущипнул себя за руку.

— Вот дерьмо.

В спину дуло, голова внезапно прошла, компьютер погрузился в сонный режим, и Лестрейд позволил себе на секундочку прикрыть глаза.

***

— Простите, инспектор, могу я войти?

Лестрейд застонал, выпрямляя спину, и дернулся, увидев на пороге Майкрофта Холмса.

— Опять вы?!

— Соболезную, — развел руками тот, — но, увы, вынужден потревожить: я забыл у вас зонт.

Лестрейд потер глаза, посмотрел на часы, заметил зонт, прислоненный к ксероксу, и выругался вполголоса. Майкрофт все так же стоял на пороге и наблюдал за инспектором с сочувственной улыбкой.

— Вам стоит спать дома, а не за столом в кабинете. Так я могу?.. — он указал подбородком на зонт. Лестрейд хотел кивнуть, но внезапно сам поднялся, взял зонт и протянул его через порог, стараясь не приближаться к Холмсу.

— Спасибо, Грегори.

Холмс изобразил поклон, закрыл дверь, и Лестрейд едва сдержал нервный смех — так ему полегчало. Всего лишь сон. Видимо, нужно иногда спать дома, прав Холмс.

В спину внезапно ударило сквозняком. Лестрейд оглянулся. Он никогда не сидел за столом, не закрыв окно — боялся простудить спину. Сейчас оно было открыто, а на подоконнике что-то валялось. Камешек с мостовой? За дверью отчетливо кашлянул Майкрофт, и Лестрейд похолодел: на матовом стекле двери не было силуэта стоящего человека.
Грегори на нетвердых ногах подошел к окну и потянул створку вниз. Ему показалось, что в свете фонаря мелькнули полы пальто.

— Не мое дело, — сообщил он куда-то вверх слабым шепотом и с силой захлопнул окно.

Как бы не так.

This Is Gonna Hurt

Хоть и слэш, но один из моих любимых фиков. Питер священник, а Нил демон. И песня очень в тему заела.

- Настоящий, - удивлённо пробормотал отец Питер, поглаживая место удара, не в силах поверить. – А… они? – он взглядом указал на голову гостя.
- Что, вы мне ещё и рога повыдирать хотите?...

– ....Ну, давай, я готов.
- К чему? – растерянный таким решительным и в то же время обречённым ответом, спросил Питер.
- Ну, к проповеди твоей. “Это грех, ты нарушаешь такую-то заповедь в Трухлявом”…
- …Ветхом…
- …”Завете, и Бог покарает тебя за то, что ты ослушался наставлений Его…”

Meum pulchrum peccatum (автор Танцующая меломанка )

Ты сжал свой ад в ладони, собрал свой ад в кулак,
Ты знаешь, будет хуже
Ты сам, добровольно убиваешь себя.
Может быть, может и так.
Говоришь сам себе, что это все кризис,
Говоришь, что это все наваждение.
Придет время и ты встретишься лицом к лицу со всем, что натворил.

Эй, эй, ад - вот название тому, что ты творишь.
Поднимись над своей судьбой,
Ничто тебя не сломит,
пусть это тебя и убивает,
но ты же знаешь правду.

Так послушай, послушай,
Дьявол уже пробрался в церковь.
Пуля уже загнана в патронник
И будет ой как больно.
Признавайся, признавайся
Можешь кричать и можешь орать
Оставь свои секреты сокрытыми, ты так или иначе будешь жалеть.

Аминь!
Ноосфера всегда подсовывает нужные песни. Хватит киснуть!
P.S. Перевод песни достаточно художественный, так что уж не обессудьте.