Как грицца, не прошло и полгода...Название: Благие намерения
Автор: meg aka moula
Бета: Команда Майкрофта
Жанр: романс, юмор, флафф
Пейринг: МХ/ГЛ, ШХ/ДУ
Рейтинг: R
Размер: миди
Предупреждение: возможный ООС всех подряд, само собой - слэш и даже несколько юст
Саммари: «Любовь – штука заразная. Сразу хочется всех вокруг осчастливить. Даже Шерлока пробило, как видишь». (с)
Примечание: фик написан для "Большой Игры Шерлока Холмса" на Slash World форуме; тема задания: "Шерлок ВВС", романс (юмор/флафф)
Примечание 2: сиквел к фику
"Жертвы высоких технологий".
Примечание 3: иллюстрации от
Lady Ninka (первая в тексте, вторая ниже в комментах, к просмотру ОБЯЗАТЕЛЬНА!!!)))
шо, кто-то еще не читал?Инспектор Грегори Лестрейд никогда не считал себя слишком умным. Дураком себя он, правда, тоже не считал… конечно, когда рядом не было Шерлока. Но это можно было не учитывать: рядом с Шерлоком гении превращались в обычных людей, обычные люди – в идиотов, ну а те, кому не повезло родиться с IQ ниже среднего, мгновенно оказывались где-то на нижней ступени развития, между амебой и инфузорией туфелькой.
Но были некоторые вещи, в которых Шерлок уступал даже этим беднягам. Нет, он, конечно, все знал об эмоциях - как о важной составляющей побуждений, толкающих людей на преступления, - но знания эти, как подозревал Лестрейд, носили чисто теоретический характер. Может, он это делал сознательно, а потом привычка стала второй натурой, может, просто таким уж уродился… Как бы то ни было, в плане эмоциональной привязанности Шерлока можно было сравнить с аутичным ребенком – никакой обратной связи.
То есть так было до недавнего времени. В последние месяцы Шерлок слегка изменился - самую капельку, на десятую долю градуса (если бы человечность измерялась в градусах), со стороны и не заметишь, если, конечно, специально не наблюдать.
Лестрейд наблюдал. Не потому, что Шерлок его интересовал как-то особенно – боже упаси, просто в присутствии Холмса-младшего ему зачастую больше нечем было заняться. В смысле – на месте преступления. Его основная работа начиналась позже, когда он уже знал, кто преступник. Но не надо думать, что от этого она становилась проще, скорей уж наоборот. Составить отчет на основе чьих-то гениальных озарений так, чтобы дело дошло до суда (особенно, если учесть, как Шерлок обращался с уликами), было своего рода искусством, и Лестрейд достиг в нем определенных высот. И ему было совсем не важно, что преступника поймал не он. В этом было их отличие: Шерлок хотел убийцу вычислить, Лестрейд – покарать.
Так что в самом начале расследования он вполне мог позволить себе расслабиться. Какой смысл напрягаться, если Шерлок все равно успеет раньше? Угнаться за ним инспектор и не пытался – это было очевидно бесполезно. И даже несколько самонадеянно. И дело было не в том, что Лестрейд был ленив, о нет. Там, где требовались его навыки полицейского, он никогда не халтурил. Он просто не любил попусту растрачивать силы.
В общем, так или иначе, Лестрейд наблюдал. И видел – единственный из всей команды, - что с Шерлоком что-то происходит. Что тот ведет себя не как обычно, самую малость, но все же. Что он стал спокойнее – не таким… алмазно острым, если можно так выразиться. Что начал обращать внимание на то, что раньше игнорировал.
И всегда – исключительно – в присутствии Джона Уотсона. Что не могло не наводить на размышления.
Тем более, что и доктор, похоже, относился к Шерлоку по-особенному. И дело было не в том терпении, с которым он принимал всевозможные Холмсовские выходки, отнюдь. Эту науку Лестрейд и сам освоил. Джон словно постоянно видел в Шерлоке что-то, невидимое другим. Что-то, по сравнению с чем все эти выходки были совершенно не важны. Что-то… главное.
Так что когда в один прекрасный день мрачный как туча Шерлок заявился на место преступления без своего доктора, Лестрейд сразу понял - что-то стряслось.
- А где твой дружок, фрик? – насмешливо поинтересовалась Донован, словно читая его мысли. – Он не заболел?
Шерлок остановился и посмотрел на нее так, словно собирался укусить. Салли попятилась.
- Правда, Шерлок, а где Джон? – пришел к ней на выручку инспектор. – С ним все в порядке? – Его действительно это волновало. И дело было не только в том, что доктор был единственным, кто мог заставить Шерлока вести себя по-человечески… ну ладно, хотя бы попытаться вести себя по-человечески, просто Джон Уотсон был хорошим парнем и нравился Лестрейду сам по себе.
- Все хорошо. Он на работе, - ровно ответил Шерлок, и этот его тон – чересчур чуточку спокойный - как нельзя лучше сказал инспектору о том, что ничего хорошего на самом деле нет.
«Поссорились, - понял Лестрейд. – Ах ты ж… Ну, сейчас начнется».
И верно. Началось.
Шерлок выдал всем по полной. Свидетели трепетали, эксперты спасались бегством, и даже Андерсон, в очередной раз выслушав лекцию о том, где он был, что он здесь делает и куда ему надо идти, счел за лучшее не связываться с «окончательно спятившим фриком» и ретировался. А учитывая, что в отсутствие маленького доктора роль «слива» опять пришлось взять на себя Лестрейду, можете себе представить, как ему было весело.
Поэтому когда Шерлок, которого инспектор с превеликим трудом уговорил поехать в полицейской машине на квартиру убитого, вдруг заколотил в стекло, требуя у водителя остановиться и срочно его выпустить, инспектор не испытал ничего, кроме облегчения. Тем более, когда увидел, где они притормозили – у больницы, где работал Джон. Там что-то происходило – у ленты ограждения толпились люди, их отгоняли медики в костюмах биологической защиты, и в эту толпу со скоростью и целенаправленностью торпеды направлялся Шерлок.
Лестрейд наблюдал, как он ныряет в толпу, как – буквально через минуту – выныривает рядом с человеком в красном комбинезоне, как тот, выслушав его, сверяется со списком и отрицательно качает головой. Как Шерлок опять исчезает, а потом появляется на другом краю толпы, как он идет прочь от больницы все быстрее и быстрее, в конце концов срывается на бег и исчезает за углом.
Лестрейд помахал рукой водителю, давая знак трогаться. Он был рад, что с Джоном все в порядке – если он правильно понял смысл этой маленькой пантомимы, – и надеялся завтра убедиться в этом лично. Пока они все тут окончательно не спятили.
Его надежды сбылись. На следующий день Шерлок вернулся вместе с Джоном, и все, включая Лестрейда, вздохнули с облегчением. Вот только последний кроме облегчения испытывал еще и смутное беспокойство. Что-то явно было не так, но что именно, инспектор сказать затруднялся. Простое «помирились» здесь не прокатывало – Лестрейд и раньше видел Шерлока «до» и «после» ссоры с его другом, но подобных изменений его «холмсорадар» никогда не фиксировал. Шерлок, который еще вчера ходил, излучая отрицательную энергию, как мобильная черная дыра, сегодня просто сиял. Брошенное Андерсоном «ты что, накурился, фрик?» отскочило от Холмса, будто его окружал невидимый щит.
«Неужели Андерсон прав? - нахмурился Лестрейд. – Куда же доктор смотрел?»
А доктор смотрел на Шерлока. Смотрел так, что инспектору, глядя на него, стало жарко. Взгляд Джона Уотсона был теплым как южная ночь. Он был полон тихой радости, и затаенной нежности, и… словом, это был тот самый взгляд, которым по уши влюбленный человек смотрит на объект своей любви после того, как тот ответил ему взаимностью.
Инспектор перевел глаза на сияющего Шерлока и понимающе усмехнулся.
«Ну, наконец-то».
***
Следующее дело, однако, заставило его усомниться в своих выводах. Вместо того, чтобы каждую свободную минуту отдавать своему другу – любимому? – Шерлок вдруг начал проявлять интерес к самому инспектору, засыпая того вопросами о самых разнообразных вещах. Личных вещах.
Сначала Лестрейд думал, что его ответы нужны для расследования, но – господи помилуй! – каким образом мог помочь делу тот факт, что он терпеть не мог вареные овощи, не слушал классическую музыку и не любил бывать за границей?
Причем с каждым его ответом лицо Шерлока приобретало то самое выражение, когда он чего-то не понимал, и не понимал, почему не понимает – непонимание в квадрате. Настолько редкое для него выражение, что инспектор бы даже гордился – поставить в тупик великого Шерлока, надо же! - если бы знал, что происходит. А так ситуация просто настораживала. Нет, он не думал ничего такого, но очень трудно удержаться от соответствующих мыслей, когда тебя зажимают в угол и атакуют вопросами о твоей личной жизни и, в частности, о том, как ты относишься к однополым связям.
Последний вопрос инспектора добил. Это уже выходило за всякие рамки. Он уже почти решил начистоту поговорить – не с Шерлоком, конечно - с Джоном, когда ситуация, к его огромному облегчению, разрешилась.
В тот момент они находились в баре под прикрытием, выслеживая очередного маньяка. Они – это, соответственно, Шерлок, Джон и сержант Донован, причем последняя изображала из себя подсадную утку. Сам Лестрейд сидел в подсобке в качестве подкрепления, оставив остальную группу дожидаться в машине: места в подсобке хватало только на одного.
Инспектор уже не раз пожалел о недавно выпитом кофе: прямо за стеной подсобки оказался туалет, а слышимость в помещении была отличная.
Но он тут же переменил свое мнение, когда в коридоре послышались знакомые голоса, и в туалет вошли Шерлок и Джон, продолжая начатый разговор.
Лестрейд навострил уши.
- Нет, я решительно ничего не понимаю, - жаловался Шерлок. – Сам посуди, ну ничего ведь общего. Никаких точек соприкосновения. Разные вкусы, разные… - Тут его слова заглушил шум смываемой воды. Инспектор чертыхнулся сквозь зубы.
Когда слышимость вновь стала приемлемой, говорил Джон.
- … не важно, - долетело до Лестрейда. - Напрасно ты так думаешь. Посмотри на нас… да не в зеркало, дубина! – Инспектор прыснул и тут же зажал себе рот рукой. – Я имею в виду…
- Я понял, Джон, – прервал его Шерлок и замолчал.
«Думает», - понял Лестрейд.
Думал Шерлок недолго.
– Черт побери! – По его голосу инспектор понял, что тот улыбается. - Ты абсолютно прав, Джон. Обожаю, когда ты прав. Это так… стимулирует.
За стеной послышалась возня.
- Шерлок! – смеясь, взмолился Джон. – Ну не здесь же! Мы же на задании!
Шерлок разочарованно заворчал.
- Эй, - негромко позвал Джон.
Тихий смешок, звук поцелуя, довольное хмыканье, хлопок закрывшейся двери, и инспектор вновь оказался в тишине, вне себя от облегчения и улыбаясь как дурак.
Все было в порядке. Шерлок просто проводил очередное исследование, а в остальном все было именно так, как Лестрейд и предполагал.
Он поерзал, поудобнее устраиваясь на ящике с пивом, и выбросил мысли о странном поведении Шерлока из головы.
А тот продолжал в том же духе. Но теперь инспектор уже не боялся – понимал, чем это вызвано. Перемены такого рода не могли не затронуть самые разные аспекты жизни великого сыщика, начиная с банального быта и заканчивая эмоциональными отношениями.
В частности, Шерлок помирился с братом. Ну, или не совсем помирился (Лестрейд не вдавался в подробности, еще чего не хватало), просто теперь он никогда не отказывался от дел, которые предлагал ему Майкрофт. Инспектор знал это абсолютно точно, потому что Шерлок не постеснялся привлечь к ним и его, будто Лестрейду своей работы не хватало.
Тем не менее, отказаться он не смог. Не смог, и все тут. Все дело было в Майкрофте Холмсе. В его присутствии инспектору всегда становилось не по себе, и он торопился сбежать, соглашаясь в итоге на все, что угодно, лишь бы быть от него подальше. Потом он ругал себя за малодушие, но ничего не мог с собой поделать: Майкрофт… подавлял.
Очевидно, Шерлок прознал об этой его маленькой проблеме, потому что, договариваясь о помощи в первом же деле, притащил инспектора в ресторан, где уже восседал Майкрофт, презрительно щурясь в тисненое золотом меню.
Шерлок отодвинул стул напротив, слегка приобняв, похлопал Лестрейда по плечу и – вот собака! – ретировался. Самым натуральным образом сбежал, оставив инспектора наедине со своим кошмарным братцем.
Лестрейд плюхнулся на стул как марионетка, у которой обрезали ниточки, и испустил тяжелый вздох. Он заранее знал, чем все это кончится. И, чтобы не тянуть кота за хвост, сразу перешел к делу.
- Зачем я вам? – прямо спросил он.
Майкрофт изменился в лице. На мгновение, но инспектор заметил.
- Что, простите? – переспросил «скромный служащий британского правительства», глядя на Лестрейда так, словно тот только что предложил ему сплясать на столе голышом. – Вы что-то путаете, мой дорогой инспектор. Вы мне абсолютно не нужны. - Слово «абсолютно» он подчеркнул.
- Ну не вам, так вашему брату – какая разница? – поморщился Лестрейд. - Ваши возможности по сравнению с моими… Что такое? - Он замолчал, непонимающе глядя на Майкрофта.
Тот смеялся.
- Что смешного? – нахмурился Лестрейд: от неловкости он всегда начинал грубить.
- Простите, мой дорогой инспектор, - покаялся старший Холмс, прекращая смеяться. – Просто… Просто тяжелый день. Продолжайте. – Он отпил из бокала, глядя на Лестрейда с заинтересованной доброжелательностью.
- Я не понимаю, зачем… - снова начал Лестрейд, но Майкрофт его остановил.
- Инспектор, ну это же так просто, - вздохнул он. – Все дело в вашем статусе. Он все… упрощает.
- То есть я нужен вашему брату, как универсальная отмычка, - мрачно констатировал Лестрейд. Что ж, нечто в этом роде он и предполагал.
- Ну, я бы это так не назвал, но в целом… - Майкрофт замолчал, многозначительно улыбаясь.
«Вот чертов сноб, - возмутился про себя Лестрейд. – Да он надо мной издевается!»
- Ну что вы, инспектор, - укоризненно протянул Майкрофт. – Как вы могли подумать?
«Сноб. Чертов мерзкий зануда-сноб», - тут же мстительно «подумал» инспектор.
Холмс-старший покачал головой, скорбно поджав губы. Лестрейд покраснел. Он не знал, как Майкрофт это делает, но мгновенно почувствовал себя нашкодившим мальчишкой. Ужасно захотелось начать оправдываться.
Майкрофт посмотрел ему в глаза и улыбнулся «семейной» улыбкой, сразу став похожим на какого-то хищника.
Все инстинкты Лестрейд взвыли об опасности.
- Я… Мне… - Он беспомощно оглянулся на дверь.
- Не смею вас задерживать, - тут же откликнулся Майкрофт.
Лестрейд вскочил, потея от облегчения.
- Всего доброго, - выдавил из себя он.
Его собеседник холодно улыбнулся.
- И вам, дорогой инспектор. Большое спасибо за предложенную помощь, - вежливо поблагодарил он. – Шерлок будет очень рад.
Лестрейд автоматически кивнул и двинулся к выходу, чувствуя себя нелепым среди этого царства сияющего хрусталя и изысканных ароматов.
Только оказавшись снаружи, он понял, что опять позволил себя развести.
- Тьфу ты! - сплюнул он с досадой.
- Так плохо кормят?
Лестрейд повернулся. Шерлок стоял, прислонившись к стене у входа в ресторан и скрестив руки на груди. Судя по всему, он проторчал здесь всю встречу.
«Вот гад!» - возмутился Лестрейд, но даже не стал тратить силы на то, чтобы высказать Шерлоку все, что он о нем думает – знал, что это бесполезно.
Он молча повернулся и пошагал по улице в направлении ближайшей станции подземки.
Шерлок догнал его в три прыжка и остановил, ухватив за плечо.
- Я кое-что забыл, - объяснил он в ответ на недоуменный взгляд инспектора. А потом наклонился и выудил у него из кармана свой телефон. Свой ВКЛЮЧЕННЫЙ телефон. Или лучше сказать – диктофон?
Инспектор понял - Шерлок использовал его, чтобы узнать что-то о Майкрофте (при Лестрейде тот явно не осторожничал, не то, что при брате), но сил возмущаться уже не было.
- Засранец, - только и сказал на это Лестрейд и отправился восвояси, голодный, усталый и злой на весь мир.
***
- Инспектор, а вы знаете, что мой брат стреляет так же хорошо, как я? – поинтересовался Шерлок в следующий раз вместо приветствия. – Даже лучше. Майкрофт стреляет лучше. – Кажется, Холмс-младший был сам удивлен, что это сказал.
Лестрейд испытал непреодолимое желание по-женски всплеснуть руками и запричитать на всю округу что-то вроде «Господи, да оставьте вы меня с вашим Майкрофтом, верю я, верю! Я и так уже на все согласен, не надо меня еще больше запугивать!»
Но обнаруживший его слабое место Шерлок, очевидно, решил – неизвестно за какие грехи – оторваться на Лестрейде по полной.
Каждое новое дело теперь начиналось с кошмарной оды Холмсу-старшему. Так что инспектор знал о том теперь неподобающе много, и знания эти носили весьма устрашающий характер.
В частности, инспектор теперь знал, что Майкрофт «стреляет из всего, из чего только можно стрелять, и неплохо кидает ножи». Что тот «водит все, что имеет колеса, гусеницы, винты и даже крылья». Что в плане слежки Майкрофту нет равных. Что он неприлично много может рассказать о том, как люди пропадают из запертых комнат. Что он «необычайно хорош в айкидо, хоть по нему и не скажешь, а уж в как он разбирается в ядах, инспектор!»
В общем, Лестрейду ясно дано было понять, что от Холмсов ему не скрыться даже на дне морском – прилетят, извлекут, надают по морде и отравят.
Сказать, что Лестрейду такой подход не нравился – значило ничего не сказать. Ну подумайте сами, зачем продолжать запугивать того, кто и так уже на все согласен, если только это «все» не собирается принять такие формы, что без этого никак не обойтись? Лестрейд оценивал перспективы и заранее трепетал: в то, что Шерлок таким образом просто поддерживал разговор, он ни секунды ни верил.
Спас его рассудок, как обычно, Джон. Услышав очередные Шерлоковы излияния, он схватился за голову и потащил друга за угол, бросая на инспектора сочувствующие взгляды.
Подслушивать Лестрейд не собирался, он просто как раз шел за кофе, когда Джон за стеной тихим голосом втолковывал Шерлоку, что «это так не делается», что «им надо серьезно поговорить о некоторых приоритетах», и что если тот «хочет все испортить, пусть продолжает в том же духе».
Что именно «это», и как оно обычно «делается» Лестрейд уточнять не стал – и так было понятно. Джон был прав: методы вербовки Холмса-младшего не выдерживали никакой критики.
Что же касается Холмса-старшего – после такой «рекламы» можно было понять, почему инспектор всеми силами старался держаться от него подальше. Тем более, что между братьями что-то явно происходило. Как только Шерлок видел Майкрофта, у него разве что на лбу не загоралось: «А что я знаю!», и все дальнейшее их общение сводилось к тому, что старший всеми силами пытался выяснить, какого же такого компромата нарыл на него младший (конечно, делая вид, что ничуть в этом не заинтересован), а младший избегал всех подставленных братом ловушек с мастерством сапера, привыкшего гулять по минному полю, и продолжал выводить старшего из себя. Иногда Лестрейд просто на себе ощущал, как у того от досады ноют зубы – неудивительно, что бедняге так часто приходилось посещать стоматолога.
Про стоматолога ему рассказал Джон. И «беднягой» Майкрофта назвал он же. До этого Лестрейд не задумывался, что персонификацию британского правительства тоже можно пожалеть. Но Джону в этом отношении можно было верить – ведь он взял на себя практически все функции последнего в отношении его несносного братца, а значит, понимал Майкрофта лучше многих.
И явно ему симпатизировал. По-крайней мере, в его рассказах о Холмсах Майкрофт был совсем не таким, каким мог бы представить его Лестрейд, если бы это в принципе пришло ему в голову.
В рассказах Джона (каким-то образом вдруг ставших традиционными, как и пятничные посиделки в пабе, на которых они звучали) за образом безжалостного политика, олицетворявшего для Лестрейда всю систему государственной безопасности, вдруг оказывался человек – такой же человек из плоти и крови, со своими вкусами, привычками и даже страхами, первым из которых был неизбывный страх за «маленького братика», который этот «братик» был не в состоянии осознать и всю жизнь считал просто утонченной формой издевательства.
- Ты можешь себе представить, каково это – иметь такого младшего брата, как Шерлок? – пропустив вторую кружку, интересовался Джон.
Лестрейд с готовностью закатывал глаза – он понимал, что Джону очень хочется с кем-то поговорить о Шерлоке, и был не против поработать жилеткой. Ему и правда было интересно, тем более, что альтернативой этому был одинокий вечер перед телевизором с бутылкой скотча.
- И это при том, что Шерлок сейчас «вполне социально адаптирован»… это я его самого цитирую, - добавлял Джон, и они с Лестрейдом одновременно фыркали в кружки. – Так что в детстве он был просто без тормозов. Попробуй, присмотри за таким!
Лестрейд понимающе качал головой и ловил себя на том, что искренне – вот честное слово! – сочувствует Майкрофту.
Он представлял себе мальчика, которому по десять раз на дню приходилось предугадывать и пресекать все те разрушительные и изощренные способы самоубийства, что его несносный в своей гениальности брат, несомненно, придумывал просто в устрашающих количествах. И неизбежно пытался осуществить.
Взять хоть ту историю со скальпелем. Шерлоку было три, и ему в первый раз наложили швы: эксперимент с зонтиком и крышей пристройки оказался неудачным. Никто, кроме Майкрофта, не связал пропажу скальпеля вызванного на дом врача с подозрительно быстрым исчезновением Шерлока, а зря. К тому времени, как брат его нашел, тот успел потерять почти пинту крови: по сравнению с обычным ножом скальпель оказался слишком острым, и Шерлок чуть не пропорол себе вену, пытаясь «посмотреть, что там, под кожей»: вскрывать дохлых белок и лягушек ему на днях категорически запретили, и он логично предположил, что к нему самому этот запрет не относится.
Скальпель был немедленно отобран, Шерлок схвачен в охапку и подвергнут срочной медицинской помощи, а Майкрофт удостоен злобного взгляда исподлобья, вердикта «предатель» и недели презрительного молчания. Первой из многих.
- Пороть было некому! – глубокомысленно заметил Лестрейд, в детстве не раз ощутивший на своей шкуре всю педагогическую мощь отцовского ремня.
В ответ на это Джон посерьезнел и подтвердил, что пороть действительно было некому – отец Шерлока умер, когда тот был еще ребенком, мать после смерти мужа вся ушла в работу, а Майкрофт не мог поднять на младшего брата руку вследствие «обостренного чувства справедливости» - судя по всему, это опять была цитата.
«Вот почему политика», - промелькнуло в голове у Лестрейда, и он снова поймал себя на том, что думает о «скромном служащем британского правительства» не только с сочувствием, но даже, пожалуй, с симпатией. Хоть это было и непривычно.
Но, в конце концов, Майкрофт не виноват был в том, что вырос таким – гиперответственным параноиком с желанием все контролировать. При подобных обстоятельствах это было неудивительно. И, если уж на то пошло, Лестрейд, как патриот, мог только порадоваться тому, что человек с такими качествами пошел в политику. Там ему было самое место.
В общем, Лестрейд и сам не заметил, как и когда его желание держаться от Майкрофта подальше сменилось дружелюбным нейтралитетом, потом осторожным интересом, а потом и вовсе - удовольствием. Потому что тот явно был озадачен его поведением, а озадачивать кого-то из Холмсов, как выяснилось, было чертовски приятно. Такого пристального внимания Лестрейд не удостаивался с тех пор, как в три года проглотил шарикоподподшипник, да и то было направлено больше не на него, а на содержимое его горшка.
Внимание же Майкрофта… льстило. Лестрейд иногда просто физически ощущал, как при встрече с ним все важные государственные заботы в этой умнющей рыжей голове отодвигались на второй план, и вся мощь интеллекта Холмса-старшего обрушивалась на решение одной единственной загадки – какого, простите, дьявола инспектор ему улыбается?
Лестрейд в ответ непроизвольно улыбался еще шире – попробуй удержись. Особенно если знаешь, что сколько бы Майкрофт не искал ответ, простое «Ты мне нравишься, парень» еще ни разу не пришло ему в голову.
***
«Срочно требуется подробный отчет по делу КС-1322.»
МХ
«отчеты - это не по моей части»
ШХ
«Шерлок, я серьезно. Отчет нужен не мне.»
МХ
«задействуй профессионала»
ШХ
«Это твое дело.»
МХ
«они все мои. дела, не отчеты. с этим к лестрейду»
ШХ
«У него нет допуска.»
МХ
«спохватился»
ШХ
«Хватит валять дурака, дело серьезное.»
МХ
«Шерлок, отвечай!»
МХ
«Мне позвонить? Я позвоню.»
МХ
«отключил звонок. джону тоже»
ШХ
«Мне приехать?»
МХ
«хоть поселись. уже ответил - ничем не могу помочь»
ШХ
«Как насчет тяжелой артиллерии?»
МХ
«оставь мамулю. все будет. крыса!»
ШХ
«Что ты сделал?»
МХ
«Шерлок, что ты сделал?»
МХ
«отстань. занят»
ШХ
«джон тоже занят. прекрати»
ШХ
«Сейчас приеду.»
МХ
«Шерлок, я серьезно.»
МХ
«Выезжаю.»
МХ
«И звоню мамуле.»
МХ
…
«Куда привезти отчет?»
ГЛ
…
«Сволочь.»
МХ
«сам такой»
ШХ
…
«Я пришлю машину. Встретимся в Ярде.»
МХ
***
Когда Шерлок позвонил ему с просьбой составить первый отчет, Лестрейд даже не удивился – он так и знал, что этим все закончится. Но почему-то мысль о том, что ему придется тратить свое и без того ограниченное свободное время на возню с чужими бумажками, не вызывала неудовольствия. Возможно, потому, что Лестрейд за пять лет знакомства с Шерлоком изрядно поднаторел в такого рода делах и уже давно автоматически составлял отчеты в уме – перенести их на бумагу не составляло большого труда, а возможно – чего уж тут скрывать? - дело было в том самом внимании. Потому что оценить по достоинству полноту и скорость составления подобного рода «бумажек» мог только тот, кто, во-первых, не понаслышке знал, как это на самом деле сложно, а во-вторых, так же хорошо знал методы работы Холмса-младшего.
- Браво, инспектор, - совершенно серьезно сказал Майкрофт, внимательно изучив отчет. Он закрыл невзрачную папку и поставил на нее локти, сложив пальцы знакомым молитвенным жестом. – Позвольте выразить вам свое восхищение. За такой короткий срок и так емко… - Он покачал головой, глядя на Лестрейда с искренним уважением.
Сидящий по другую сторону стола – своего стола! - инспектор шутливо раскланялся.
- Скажите спасибо вашему брату. – На самом деле ему было чертовски приятно.
Майкрофт поморщился.
- Обязательно, - помолчав, заверил он. – Но сейчас мне бы хотелось поговорить о вас.
Лестрейд вопросительно поднял брови, не чувствуя ни малейшего беспокойства. Подобного рода угрозы давно его не пугали: он уже знал, как с этим бороться.
Лестрейд тепло улыбнулся.
- Давайте, - охотно согласился он. – Давайте поговорим обо мне. Что конкретно вас интересует? Я весь ваш. – Он радушно развел руками, показывая, насколько «весь».
Как и ожидалось, Майкрофта такая демонстрация добрых намерений ввела в небольшой ступор. Лестрейд с веселым интересом наблюдал, как чуть заметно дергается безупречно выбритая щека, как по высокому лбу быстрой рябью пробегают морщинки, а всегда нейтрально-вежливый взгляд на мгновение наполняется легким раздражением пополам с чем-то, что инспектор еще для себя не определил.
- Я хотел спросить, как мне выразить вам свою благодарность, - чуть обижено пояснил
Майкрофт. – Вы вовсе не обязаны были этим заниматься. Мои возможности…
- Простого «спасибо» будет вполне достаточно, - заверил его Лестрейд.
Майкрофт моргнул.
- Инспектор…
- Мне пора. – Лестрейд поднялся и, внутренне посмеиваясь, протянул через стол руку.
Майкрофт несколько ошеломленно ее пожал.
- Видите? Это совсем не сложно, - доверительно сообщил ему Лестрейд. – Кстати… - заговорщицким шепотом добавил он, - … там в столе есть печенье. - И поспешил ретироваться, пока его тайных смех не стал явным: очень уж выразительным сделалось у Майкрофта лицо.
***
«Я тебе это припомню.»
МХ
«не понял»
ШХ
«Вся диета насмарку.»
МХ
«а я тут при чем»
ШХ
«Откуда в столе у Лестрейда взялось печенье?»
МХ
«откуда мне знать»
ШХ
«Ты ему сказал?»
МХ
«еще раз – откуда мне было знать, что ты попрешься к нему в ярд?»
ШХ
«Он тебе не говорил?»
МХ
«нет»
ШХ
«А Джону?»
МХ
«отстань. не говорил. обжора.»
ШХ
«Оно было шоколадное.»
МХ
«а. ну извини»
ШХ
***
При следующей встрече Майкрофт явно решил отыграться, потому что назначил ее в том самом дорогущем ресторане, где Лестрейд так неловко чувствовал себя в прошлый раз. И время выбрал подходящее – инспектор как раз полдня отсидел в засаде на грязном складе, и вид, соответственно, имел самый живописный. Счесть это случайностью мог лишь тот, кто плохо знал возможности британского правительства.
Лестрейд его возможности знал – были случаи убедиться. И понимал, что Майкрофт таким образом пытается восстановить статус-кво. И так же хорошо понимал, что сделает все, чтобы этого не допустить: настоящее положение вещей ему ужасно нравилось. Если честно, он в жизни так не развлекался. Дразнить Холмса-старшего оказалось чертовски весело.
Он решительно собрался и шагнул в открытую перед ним швейцаром дверь. Сбросил тому на руки заляпанный грязью плащ, посмотрел на себя в зеркало (да, видок еще тот), радостно оскалился и в таком виде шагнул в роскошный сверкающий зал, выискивая взглядом знакомую фигуру.
Фигура обнаружилась за тем же столиком. Инспектор быстро прошел через зал, игнорируя удивленные взгляды посетителей, и плюхнулся на стул напротив, жестом отогнав желавшего ему помочь официанта.
Майкрофт скучающе поднял глаза от тарелки с салатом и замер, наткнувшись взглядом на его лучезарную улыбку: Лестрейд вдруг с восторгом осознал, что от его былой неловкости не осталось и следа. Дело было не в ресторане.
- Добрый вечер, мистер Холмс! – весело поздоровался он. – Чертовски мило с вашей стороны было пригласить меня на ужин. Я ужасно польщен. – Он полистал меню, хмыкнул и отложил его в сторону. – Понятно.
- Проблемы с французским? – тут же поднял брови Майкрофт.
Но если он хотел кого-то этим смутить, то здорово просчитался.
- И не только, - добродушно признался инспектор. – Всегда восхищался людьми, которым легко даются языки. – Он со значением посмотрел на Холмса-старшего. Тот выглядел так, словно уже пожалел о своем вопросе.
- Закажете мне что-нибудь? – задушевно поинтересовался Лестрейд - Только не этой вашей травы, - спохватился он. Вилка с наколотым на ней листиком салата замерла на полдороге. – И не всяких, знаете, ну… земноводных. Их пока расковыряешь – с голоду помрешь.
- Вы, наверное, имеете в виду улиток? – осторожно уточнило британское правительство.
- Ага, - безмятежно подтвердил инспектор. Он решил развлекаться по полной. - Улиток, устриц, лягушек и прочих гадов. Хороший кусок мяса меня вполне устроит. Можно с кровью. Страшно есть хочется, - дружелюбно поделился он с Майкрофтом.
Тот смерил инспектора недовольным взглядом, но спорить не стал. Подозвал официанта и сделал заказ.
- Спасибо, - поблагодарил его Лестрейд. – А можно еще раз?
- Что?
- Повторить.
- Что повторить?
- То, что вы сейчас промурлыкали.
- О, господи! – Майкрофт закрыл глаза и потер виски. – Инспектор, вам не кажется, что это уже переходит всякие границы?
- А что такое? – весьма натурально удивился Лестрейд. – Просто хотел запомнить название. Не думал, что вас это расстроит.
Майкрофт открыл глаза и уставился на него усталым взглядом.
- Инспектор…
- Ну простите, - обезоруживающе поднял руки Лестрейд. – Не хотел вас обидеть. Тем более… Тем более, что я хотел задать вам очень личный вопрос. – Он серьезно взглянул на Майкрофта.
- Какой вопрос? – тут же напрягся тот.
- Очень важный для меня вопрос. При данных обстоятельствах.
Майкрофт выглядел… растерянным?
- Если вы не захотите, можете отказаться, - великодушно заверил его Лестрейд.
Майкрофт закашлялся. Инспектор приподнялся и любезно похлопал его по спине.
- Водички?
Майкрофт отрицательно покачал головой.
- Что вы хотели спросить? – хрипло спросил он.
- Я хотел спросить… хоть это и неудобно… - Лестрейд смущенно улыбнулся. – Я хотел спросить… можно я съем ваш хлеб?
***
«Я обеспокоен.»
МХ
«звучит приятно»
ШХ
«Шерлок, я не шучу.»
МХ
«я тоже. какие шутки в четыре утра»
ШХ
«Извини, не заметил.»
МХ
«все так серьезно?»
ШХ
«Думаю, да.»
МХ
«давай уже выкладывай»
ШХ
«Твой инспектор. С ним все в порядке?»
МХ
«он не мой инспектор. что не так?»
ШХ
«Он ведет себя странно.»
МХ
«не замечал. ты о чем?»
ШХ
«Он мне улыбается.»
МХ
«ты опять печенья объелся? люди так ДЕЛАЮТ. иди спать»
ШХ
«Джон ничего не знает? Они друзья. Спроси.»
МХ
«оставь в покое джона. он спит»
ШХ
«Разбуди.»
МХ
«отвали»
ШХ
«Шерлок. Это важно. Мне с ним работать. Спроси.»
МХ
«я сказал – отвали. он устал»
ШХ
«Пожалуйста.»
МХ
«о господи»
ШХ
«радуйся, он сам проснулся»
ШХ
«тоже ничего не замечал. инспектор здоров»
ШХ
«Спасибо.»
МХ
…
«майкрофт»
ШХ
«Что?»
МХ
«ты сам-то здоров?»
ШХ
***
За первым отчетом последовала просьба составить второй, потом третий, а потом Лестрейд просто начал делать это после каждого дела автоматически. Холмс-старший изучал его писульки с неизменным вниманием и неизменной же настойчивостью предлагал инспектору другой эквивалент благодарности, кроме простого «спасибо», на что тот так же неизменно не соглашался.
Но ему даже в страшном сне не могло присниться, при каких обстоятельствах Майкрофт все-таки добьется своего.
Это случилось в конце весны. Тот день Лестрейд запомнит до конца своих дней: так страшно ему никогда еще в жизни не было.
Он был на очередном месте преступления, когда ему позвонили из участка и сообщили, что к нему приехала его дочь. Семилетняя девочка. Одна. Из Дувра.
Лестрейд бросил все и рванул в участок.
Последний раз он видел Эмили на Пасху, и она выглядела вполне довольной жизнью. Марта – его бывшая – как раз уволилась с работы и тоже выглядела довольной, и даже очень: у нее был бурный роман с каким-то бухгалтером, и дело уже дошло до совместного проживания. Лестрейд пробил ухажера по базе. Грехов за ним не числилось...
… до вчерашнего дня. Когда ублюдок, в очередной раз накачав Марту виски, не начал приставать к его ребенку. До конца дело, к счастью, не дошло – Эмили была дочерью полицейского и знала, что нужно делать. Пока мерзавец, согнувшись, хватал ртом воздух, она выскочила из дома и убежала к подруге.
Мать приехала за ней вечером. Дочери она не поверила. И забрала у нее телефон.
Всю ночь Эмили дрожала от страха, боясь заснуть, а утром вытрясла из копилки все деньги и вместо школы отправилась на вокзал. Купив билет в автоматической кассе, она пристроилась рядом с группой японских туристов (ее школьный рюкзак был удачно спортивного стиля), зашла с ними в вагон и, попросив их показать за нее билет «а то очень спать хочется», надвинула на глаза бейсболку и притворилась спящей. Кондуктор ее не тронул, посчитав, что она с группой, а японцы, очевидно, решили, что в Англии это нормально - когда такие маленькие девочки ездят одни в междугородных поездах.
Через два часа Эмили проснулась в Лондоне.
Через час она была в Скотланд-Ярде.
Через три с половиной часа ее отец, детектив-инспектор Грегори Лестрейд был арестован по обвинению в убийстве Рональда Джеймса Адамса, главного бухгалтера крупной топливной компании и скрытого педофила.
***
Лестрейд уже третьи сутки сидел в камере предварительного заключения и готов был разбить себе голову о стену от полной невозможности что-нибудь предпринять. Его коллеги сочувствовали, но сделать ничего не могли – почуяв скандал, журналисты как стервятники слетелись к бывшему месту работы «детектива-убийцы», и комиссар не мог просить судью отпустить Лестрейда под залог, боясь обвинений в фаворитизме.
Тем более, вряд ли бы хоть один судья этот залог назначил – дело выглядело абсолютно ясным. Лестрейд был арестован на месте преступления над остывающим трупом с проломленным черепом. Орудие убийства – кочерга - валялось рядом. Отпечатков на ней, естественно, не было, что, с точки зрения детектива из ОВР, ведущего его дело, говорило об отсутствии состояния аффекта у инспектора Лестрейда, а с точки зрения инспектора Лестрейда – об отсутствии мозгов у детектива из ОВР. Как он теперь понимал Шерлока, кто бы знал!
Впрочем, в состоянии аффекта или нет, Лестрейд никого не убивал. Когда он вошел в дом, ублюдок был уже мертв. Полицию вызвала соседка, услышавшая крики. К сожалению, острым у нее был только слух – в компенсацию почти полной потери зрения. Иначе она бы видела, что Лестрейд вошел в дом десятью минутами позже – как раз к приезду коллег-полицейских. Больше в доме никого не было – мать как раз узнала, что Эмили не было в школе, сложила в затуманенном алкоголем мозгу два и два и поехала за дочерью в Лондон.
И это был еще один повод для переживаний - Лестрейд просто с ума сходил от беспокойства за дочь. Мать, которая так ей и не поверила, считала Эмили виновной в гибели любимого человека, а зная свою бывшую, Лестрейд не думал, что та догадается промолчать. Прибавьте сюда чувство вины за то, что отец оказался в тюрьме, и можете себе представить, как плохо было сейчас его девочке. А если учесть, сколько с подачи нового друга Марта в последнее время пила, картина будущего его дочери вырисовывалась самая безрадостная. Мать-алкоголичка и отец, который, находясь под следствием, не может сделать ничего, чтобы ей помочь… Хуже был только приют.
Забрать Эмили было некому – у Лестрейда родственников не было, а единственная тетка его бывшей была слишком стара, чтобы взять на себя заботу о девочке. Да и кто бы ей отдал ребенка при живой-то матери? О том, что ее мать пьет, Эмили по понятным причинам не распространялась, и речь о лишении Марты родительских прав пока не шла. Будь инспектор на свободе – другое дело, сейчас он отсудил бы Эмили в два счета, но в том-то и была проблема, что именно сейчас позаботиться о дочери он не мог. Все, что он мог – это попросить Донован позвонить в дуврскую социальную службу и намекнуть, что за девочкой нужно приглядывать.
Шерлоку Салли позвонила сама. И сама же предложила поставлять информацию о деле, заручившись поддержкой всей команды, кроме ведущего детектива, который поклялся, что «вашего фрика» на километр к участку не подпустит. На «фрика» обиделся даже Андерсон: по мнению команды Лестрейда, называть так Шерлока имел право только тот, кто за эти годы с ним намучился - уж точно не этот выскочка из ОВР.
В общем, Шерлок был в курсе (впрочем, как и вся Великобритания) и уже рыл носом землю, бегая по Дувру в сопровождении Джона.
Лестрейд отдал бы полжизни, лишь бы сейчас быть с ними. Он чувствовал себя волком в клетке и уже так же готов был выть. Он ненавидел это место всеми фибрами души, хотя надо отдать охранникам должное - обращались с ним совсем неплохо. В общую камеру не посадили, посещений не ограничивали и вообще всячески сочувствовали. Даже те, кто считал его убийцей.
А таких было большинство. Неудивительно, если учесть, что все были в курсе истории Эмили и видели, с каким лицом он отправился в Дувр, оставив девочку на попечение сержанта Донован.
Кстати, та была одной из немногих, кто ему верил. Еще к этим немногим относились Шерлок, Джон, его бывший напарник… да, пожалуй, и все – как раз те люди, которые ничуть не осудили бы его, убей он мерзавца на самом деле. Таким образом, окружающий его мир людей разделился на две категории: тех, кто «верит инспектору Лестрейду» и тех, кто ему «не верит».
За одним единственным исключением.
Исключение явилось на третью ночь. Инспектор в это время пытался уснуть, и, наверное, это ему удалось, потому что он так и не понял, каким образом посреди камеры вдруг материализовалась знакомая фигура с зонтом. Теплая рука легла на плечо, осторожно встряхивая.
Лестрейд открыл глаза и подскочил.
- Майкрофт! – От волнения он сам не заметил, что назвал Холмса-старшего по имени.
Он думал о нем все это время, понимая, что если кто и может его отсюда вытащить, так это человек, олицетворяющий собой правительство всея Британии, и тут же запрещал себе об этом думать: ну с какой стати тому было это делать? Ради его прекрасных отчетов? Конечно, был еще Шерлок, которому нужен был карманный детектив, но в данной ситуации легче было прикормить нового.
Лестрейд все это прекрасно понимал, но не мог запретить себе надеяться. Каждый день он ждал, что Майкрофт даст о себе знать... пусть не лично, но хоть как-то…
На третий день надеяться он практически перестал.
Как оказалось, напрасно.
Лестрейд сел, глядя на Майкрофта снизу вверх. Тот смотрел на него с легкой полуулыбкой. А может, инспектору так показалось в полумраке. Жестом попросив его подвинуться, Холмс-старший присел рядом, даже не поддернув брюки, и откинулся на стенку, устало прикрыв глаза.
- Двое суток не спал, - пожаловался он. – Два часа в самолете можно не считать. Не умею спать сидя.
- Вас не было в стране, - догадался инспектор и впервые за три дня почувствовал под ногами землю.
- Ну конечно, меня не было в стране, - подтвердил Майкрофт, будто это было очевидно. – Иначе вам не пришлось бы ждать так долго.
Сердце Лестрейда заколотилось так, что он на мгновение оглох.
- Вы… меня…
- Я - вас, - усмехнулся Майкрофт. – И немедленно. Только вот немного отдышусь. – Он продолжал сидеть, закрыв глаза. Лестрейд смотрел его профиль в лунном свете и никак не мог на него налюбоваться.
«Никогда бы не подумал, что самое прекрасное на свете зрелище – это Майкрофт Холмс на тюремной шконке». – Он чуть не рассмеялся. Его просто распирало от… всего. От радости, от облегчения, от понимания, что теперь, когда этот невозможный человек рядом, все будет хорошо. Что все уже хорошо просто оттого, что он рядом.
- Вы так смотрите на меня, инспектор. – Откуда Майкрофт узнал об этом, не открывая глаз, было - как обычно - не понятно, и так же - как обычно - не вызывало ни малейшего удивления.
- Любуюсь, - честно признался Лестрейд.
Майкрофт дернул уголком рта.
- И как зрелище?
- Великолепное. Особенно на фоне интерьера.
Британское правительство приоткрыло один глаз и глянуло на инспектора с веселым интересом.
- А мне тут у вас нравится, инспектор. Тихо, спокойно, никто не тревожит. Убить что ли кого-нибудь? Я бы так хорошо выспался…
- Я никого…
Майкрофт поднял руку, останавливая его на полуслове.
- Мне все равно, - просто сказал он, и Лестрейду немедленно захотелось его расцеловать.
Кажется, эта его мысль так же не ускользнула от всевидящего ока британского правительства, потому что оно открыло второй глаз и посмотрело на инспектора с мягкой иронией.
- Это все антураж, будь он неладен, – немедленно открестился тот. – Вы в полной безопасности, мистер Холмс, клянусь!
- Ммм… - Тот явно хотел что-то ответить, но передумал, вместо этого спросив: - Мое имя чем-то вас не устраивает?
- Почему вы так решили… ой. – До Лестрейда дошло.
Его собеседник ждал.
- Майкрофт, - попробовал инспектор и улыбнулся. – Майкрофт, – со вкусом повторил он. Потом повернулся и протянул Холмсу-старшему руку.
- Грег.
- Мне больше нравится Грегори, - сообщил тот, осторожно пожимая его руку. – Вы не возражаете?
- Нисколько, - еще шире улыбнулся «Грегори». – У вас это звучит даже красиво. Но все же… – Он замялся, не зная, как спросить. К счастью, этого и не требовалось.
- Вы хотите знать, почему я это делаю? – полуутверждающе спросил Майкрофт.
- Ну… да.
Британское правительство повернулось к инспектору вполоборота и наградило его ехидной улыбкой.
- Ну конечно же, все дело в ваших замечательных отчетах. И в моем брате. А вы думали, я это делаю ради ваших прекрасных глаз?
- Спасибо! – ухмыльнулся Лестрейд.
- Это была ИРОНИЯ, - возвел очи горе Майкрофт.
Лестрейд продолжал ухмыляться. Майкрофт покачал головой и поднялся на ноги.
- Все это, конечно, хорошо, но нам пора. У нас с вами еще много дел, инспектор.
Лестрейд уже стоял и хлопал себя по карманам, проверяя, не забыл ли чего. Забывать было особенно нечего – все нужное забрали при задержании.
- Ваш ремень у меня, – сообщил ему Майкрофт. – И все остальное тоже, не беспокойтесь.
Лестрейд и не начинал.
Майкрофт подошел к двери и потянул ее на себя. Дверь с тихим скрипом отворилась. Скромный служащий британского правительства кивнул инспектору и бесшумно покинул камеру. Лестрейд набросил на плечи пропахшую тюремным запахом куртку и тихо выскользнул следом.
- А где ваша машина? – удивился Лестрейд, когда Майкрофт распахнул перед ним переднюю дверь стандартного серого минивена, который гораздо больше подходил какому-нибудь отцу семейства, чем олицетворению британского правительства.
- Потом, - коротко сказал Холмс-старший, устраиваясь на водительском месте и поворачивая ключ в замке зажигания.
Минивен плавно тронулся, тихо урча мотором. Лестрейд оглянулся, провожая глазами место своего заточения, когда что-то сзади привлекло его внимание.
Настроение, только что бывшее превосходным, вдруг непонятным образом испортилось.
- Я чего-то о вас не знаю? – помолчав, спросил он.
Майкрофт бросил взгляд на установленное на заднем сиденье детское кресло и покачал головой.
- Терпение, - попросил он. – Только обещайте не волноваться. Так было нужно.
Конечно же, после этих слов Лестрейд немедленно принялся волноваться – так, что вопрос о том, куда они, собственно, направляются, даже ни разу пришел ему в голову. И только когда минивен, остановившись, выхватил фарами из темноты незнакомый фасад (судя по всему – обычный коттедж в хорошем районе), инспектор понял, что его привезли не домой.
Он повернулся к Майкрофту, ожидая объяснений. Тот некоторое время молчал, глядя перед собой, потом вздохнул и посмотрел Лестрейду в глаза.
- Я должен попросить у вас прощения, - признался он. – За то, что принял за вас это решение. Но ситуация требовала срочного вмешательства, а делать из ребенка мишень, проводя его через свою контору, мне не хотелось. Поэтому пришлось прибегнуть к другим средствам - законным, если можно так выразится. И не привлекающим внимания спецслужб.
У Лестрейда внезапно пересохло в горле.
- Ребенка? – откашлявшись, выдавил он. – Вы имеете в виду… - Этого просто не могло быть.
- Пойдемте. – Майкрофт вышел из машины и, обойдя ее кругом, помог вылезти инспектору. Очень кстати – у того дрожали ноги. Он вцепился в предложенную руку и кое-как поднялся по ступенькам.
- Тише, - предупредил его Майкрофт, открывая дверь.
В гостиной уютно горел торшер. Девушка, читавшая в кресле при его мягком свете, подняла голову.
- Все в порядке? – негромко поинтересовался у нее Майкрофт. Девушка с улыбкой кивнула.
- Все хорошо. Она спит.
Лестрейд умоляюще посмотрел на Майкрофта. Тот ответил серьезным взглядом и повел его по коридору вглубь дома. Толкнув приоткрытую дверь, из-под которой пробивался приглушенный свет ночника, он остановился на пороге и приложил палец к губам.
Лестрейд заглянул в комнату, и его сердце пропустило удар: в углу детской (а это, несомненно, была детская) на детской же кровати мирно спала его дочь.
Стоявший рядом Майкрофт вдруг со свистом втянул в себя воздух. Лестрейд посмотрел на него непонимающе, но тут же виновато охнул: оказывается, он забыл отпустить его руку и теперь сжал ее так, что побелели костяшки.
- Простите, - шепотом покаялся он, разжимая пальцы.
- Ничего, - одними губами ответил Майкрофт и жестом предложил инспектору войти. Лестрейд бросил на него преисполненный горячей благодарности взгляд и неслышно шагнул в комнату.
Майкрофт так же молча показал, что ждет его в гостиной, и деликатно прикрыл за ним дверь.
Когда инспектор вернулся в гостиную, девушки там уже не было. На ее месте сидел Майкрофт - прямой как палка. Лестрейд чуть ли не кожей почувствовал исходящее от него напряжение.
- Входите, инспектор.
Лестрейд послушно шагнул через порог. Скажи Майкрофт «танцуйте, инспектор», он бы так же послушно станцевал. Да что там, скажи тот «летите», он бы честно попытался. Все, что угодно - для этого человека.
Однако «этот человек» его мнения явно не разделял.
- Я еще раз прошу у вас прощения за то, что мне пришлось решить это таким способом, - серьезно начал он, но Лестрейд не собирался слушать этот бред. В три шага оказавшись у кресла, он ловко извлек из него персонификацию своего личного ангела-хранителя и крепко его обнял.
Тот не сопротивлялся – очевидно, от растерянности. Лестрейд удовлетворенно хмыкнул, немного постоял, с удовольствием вдыхая уже ставший родным аромат дорогущего парфюма, и осторожно усадил удивленного Майкрофта обратно. Довольно кивнул и уселся на диван. Теперь можно было и поговорить.
- Что с Мартой? - первым делом спросил он.
- Она в клинике, - тут же откликнулся Майкрофт. – С ней все будет в порядке… рано или поздно. Эмили пришла из школы и нашла ее без сознания. - Он отвел глаза и пояснил: - Снотворное.
Лестрейд выругался сквозь зубы.
- Она все-таки ей поверила.
Майкрофт коротко кивнул.
- Мне позвонил Джон. Он хотел забрать девочку из органов социальной опеки, но ему ее не отдали.
- Он не родственник, - согласился Лестрейд. – Но тогда как? Если вы не могли прибегнуть к услугам вашей «конторы», вы должны были… о, господи! - Он уставился на Майкрофта в полном ошеломлении. – Вы хотите сказать…
- Мне пришлось, - вздохнул Майкрофт. – И именно за это я должен просить у вас прощения. А еще за то, что без спросу перевез ваши вещи. - Он покосился в сторону прихожей, и Лестрейд, проследив за его взглядом, в полном обалдении обнаружил на вешалке свой плащ.
Инспектор пораженно огляделся. То, чего он не заметил сразу, теперь просто бросалось в глаза. Фотография Эмили на каминной полке. Его ключи и часы на стойке у двери. Стопка старых журналов по криминалистике, которые он листал перед сном – дома, в его однокомнатной квартирке в Рочестере.
Лестрейд заворожено поднялся и начал бродить по комнате, трогая эти свидетельства его пребывания в месте, где он никогда раньше не был. Он шагнул к выходу и вопросительно обернулся.
Майкрофт согласно прикрыл глаза.
Лестрейд проинспектировал кухню (его кружка со старательно выведенной надписью «лучшему папе в мире», Эмили же подаренный кактус в смешном горшке, его любимое пиво в - и детские рисунки на – холодильнике), просторную ванную (три щетки в матовом стаканчике, его станок, его начатый лосьон после бритья, его гель для душа, его расческа… рядом с более изысканными соседями), холодея, толкнул соседнюю дверь и оказался в спальне (двуспальная кровать, его очки для чтения на тумбочке справа, его пижамные штаны на спинке стула, его выглядывающие из-под кровати тапочки…)
Любой, кто зашел бы в этот дом, решил бы, что здесь живет счастливая семья.
Он чуть не вскрикнул, когда за спиной раздалось деликатное покашливание. Инспектор стремительно обернулся.
Майкрофт стоял в дверном проеме, словно не решаясь зайти. Где-то он успел потерять пиджак, оставшись в жилете и кипенно-белой рубашке. Знакомый терпкий аромат заполнил ноздри, и Лестрейд вдруг как-то очень остро осознал, что они находятся в спальне. В ИХ спальне, насколько он понял расклад.
«Ну, Майкрофт! – с подумал он с нарастающим чувством, подозрительно похожим на восторг. – Ну, крыса! Нет, чтобы подкатить по-человечески…» - Он не знал, злиться ему или смеяться. Так беззастенчиво воспользоваться ситуацией… загнать его в ловушку из собственной благодарности… Лестрейд покачал головой.
С другой стороны – чего еще было ожидать от представителя семейства Холмс? Самого блестящего его представителя, не мог не признать инспектор. Майкрофт Холмс мог бы заполучить кого угодно, при его-то возможностях. А вместо этого он выбрал…
Сердце Лестрейда со свистом ухнуло куда-то в желудок. Он поднял глаза.
Майкрофт по-прежнему стоял в дверях и смотрел на него непроницаемым взглядом.
Инспектор открыл было рот, собираясь высказать этому чертовому манипулятору все, что думает о его методах, но тот поднял руку, призывая его к молчанию. Лестрейд вспомнил про спящую неподалеку дочь и послушно заткнулся.
Майкрофт устало вздохнул и шагнул назад.
- Пойдемте, инспектор, – негромко позвал он. – Я покажу вам вашу комнату. Это… - Он обвел рукой спальню. – Это для соцработников. Они придут завтра – убедиться, что я им не солгал.
Инспектор Грегори Лестрейд никогда не считал себя слишком умным. Идиотом себя, он, правда, тоже не считал… до недавнего времени.