Ты умерла. Ридо убил тебя раньше, чем я убил его. Черт возьми, тоже мне щит! Не смог уберечь, не смог защитить! Бесполезный и никчемный. Черт возьми, ты не должна была умереть! Это я! Я должен был умереть, но не как не ты! Юуки… ты всегда так любила жизнь и ты должна была жить. Века. С ним. Я был уверен, что вы будете вместе, но ты влюбилась в другого. Ичиджо погиб лишь на несколько минут раньше тебя. Погиб, охраняя твой покой от Ридо. Исполняя мою задачу. Я виноват в ваших смертях, только я. Но теперь… теперь все кончено. Ридо мертв. Я своими руками вырвал у него из груди сердце. Я отомстил за тебя. Больше меня ни что не держит здесь. Кого я обманываю? Держит, еще как держит. Когтями и клыками. Но… Я не имею на это права. Ты почти всю жизнь любила его. Я не имею права. После того, как я позволил тебе умереть. Черт возьми, кто бы мог подумать, что в итоге эта сволочь станет мне не безразлична? Кто бы сказал такое умер бы на месте. Куран Канаме, ты мое проклятье. Ты похуже Шизуки. Это ведь ты её убил, а вся вина пала на меня. Ты так сильно желаешь моей смерти? Что ж, я не удивлен, сам хочу того же. Но… Но это больно. Очень больно от осознания того, что именно ты мечтаешь увидеть меня мертвым. Что ж, я облегчу тебе задачу. «Кровавая роза» всегда при мне. Даже сейчас, когда ты стал королем среди вампиров и они больше не угроза, когда я сижу на крыше под ледяным ветром и непрерывно валящим снегом в одних джинсах и рубашке. Сейчас, наверное, около минус двадцати шести, а я босиком, сижу на покрытой льдом и снегом крыше уже четвертый час. Если бы ты была жива, то еще часа два назад я был бы утащен в комнату, уложен в кровать и укутан по самые уши. Но тебя нет. Некому больше обо мне волноваться, да и не нужно уже. Сегодня Кирю Зеро исчезнет из этого мира. А жаль. Жаль, что ты не увидишь этого. Момент, когда сбывается твоя мечта и разбивается в дребезги моя. Куран Канаме… Если бы ты только знал, как я ненавижу тебя. И люблю. В том-то и проблема. Я ненавижу тебя за то, что я люблю тебя. Знал бы ты, чего мне стоило это признать. Я тогда разбил зеркало в своей комнате собственной головой. Ты мерещился мне везде. В каждом темноволосом юноше, в каждом ученике Ночного класса. Знал бы ты, каково мне было убивать Ридо. Хотя, правильней сказать, каково мне было после его убийства. Я смотрел на его исчезающий труп и видел тебя. Я тогда взвыл волком на всю академию. От боли за смерть Юуки. От отчаянья за то, чего уже не исправишь. От страха, что на секунду я принял Ридо за тебя. Когда тогда, в саду, ты сказал, что пришел за мной и только за мной, я думал, что умру на месте. Не знал от чего, но был уверен в том, что эта фраза меня убьет. Тебе действительно был нужен я и только я. Для убийства Ридо. Знал бы ты, как сильно я хотел порвать тебя в тот момент на клочки. Я ненавижу тебя Куран. Ненавижу за то, что ты заставляешь меня хотеть подчиниться тебе. Ненавижу за то, что хочу, чтобы ты целовал меня, прикасался, овладевал мной и не отпускал. Какой же я идиот. Или просто мазохист? Впрочем, теперь это не важно. Все кончено. Дуло пистолета у виска ледяное. Взвести курок и нажать, что может быть проще? Я не справился со своей ролью в этом мире, я не уберег её.
-Прости меня, Юуки. – Секунда и я не ощущаю больше тяжести пистолета в руке.
-Зачем ты это делаешь, Кирю-кун? – Какого черта ты тут забыл?! Ты же должен сидеть в своем родовом поместье и разбираться со своими вампирами. Встать. Черт! Ноги заледенели и не держат меня. Сейчас я совершу живописнейший полет с крыши прямо на глазах главы клана Куран. Стоп. Почему я все еще стою тут?
-Нужно быть осторожней. Ненароком можно и упасть. – Ты крепко прижимаешь меня к себе и не даешь упасть. Отпусти. Немедленно. Я не могу находиться так близко к тебе. Это чревато последствиями.
-Отпустите меня, Куран-семпай, и верните оружие. – Никогда в жизни мне не было так тяжело говорить. Ну почему я не могу просто умереть? Почему тебе обязательно надо вмешаться? То напоил своей кровью, чтобы я окончательно не слетел с катушек, то спас от Совета, то не даешь прострелить себе башку. Тебе что так нравиться видеть, как я мучаюсь? Сволочь.
-Нет. Я не хочу, чтобы ты наделал глупостей, Зеро. – А вот это подло. Не называй меня по имени. Ты меня ненавидишь. Из-за меня погибла Юуки, а тех, кого ненавидят, не называют по имени и не останавливают при попытке самоубийства. Что? Зачем ты прижимаешь меня к себе сильнее и укутываешь в плащ? Чего ты от меня хочешь?
-Отпустите меня, Куран-семпай. Моя жизнь не ваше дело.
-Ошибаешься. Все, что касается тебя, Зеро, мое дело. – Кажется, я все-таки упал с крыши и попал в рай, только вот за какие такие заслуги непонятно. Ты не можешь так говорить. Не можешь и не должен. Отпусти же меня и дай спокойно умереть.
-С чего вдруг?
-С того, что ты мой, Зеро. Только мой и ни чей больше. – Что за…
-Что за…
-Раньше ты был более красноречивым. – Ты смеешься. Смеешься надо мной! Вот сволочь!
-Пусти немедленно! – Мягкие. Твои мягкие губы накрывают мой рот, и я уже не способен ничего говорить. Поцелуй требователен и провокационен. Чего ты от меня хочешь? Собственно эту мысль и озвучиваю, как только ко мне возвращается способность говорить.
-Тебя. Я хочу тебя и ничего более. Хочу, чтобы ты провел со мной вечность и не винил себя в смерти Юуки. А если есть желание что-нибудь для нее сделать, то ты перестаешь пытаться покончить с собой. Она хотела, чтобы ты жил, так исполни её желание. – Кажется, я сошел с ума. И вообще я не знаю, на каком я свете. Но одно я знаю точно.
-Как же я тебя ненавижу, Куран. – Усмехаешься. Сволочь.
-Я тоже тебя люблю, Зеро. И называй меня Канаме. – Точно, сволочь.

Название: Трудности совместной жизни
Автор: Kursnic
Бета: Sirin-chan
Фендом: Vampire Knight
Пейринг: Канамэ/мозг окружающих Зеро/Канамэ, упоминается Канамэ/Юки
Рейтинг: PG-13
Жанр: юмор, романс бытовушка ^^
Предупреждения: ООС (!)
Состояние: закончен

читать дальшеЗеро стоял у плиты, помешивая деревянной ложкой суп, и страдал. Тщетность жизни никогда не являлась перед ним во всей своей упаднической красе так ясно, как сейчас. Причина, по которой Зеро чувствовал себя самым несчастным человеком на земле, сидела в столовой и ждала, когда же ей подадут ужин, нетерпеливо постукивая изящным пальчиком по подлокотнику кресла. Причину звали Куран Канамэ.

- Зеро, а ты можешь приготовить к чаю блинчиков? – откуда-то слева появилась Юки, частливая и раскрасневшаяся от смущения. – Канамэ-семпаю твои блинчики очень онравились!

Она говорила об этом, будто это была самая лучшая похвала из возможных, но у Зеро отчего-то возникло желание добавить в тесто яду. Устоявшийся мирок Зеро рушился, и юный охотник-вампир чувствовал себя все несчастнее с каждой секундой.

Все началось около двух недель назад. Куран Канамэ, как всегда, негаданно - нежданно появился в кабинете ректора Академии Кросс, но на этот раз почему-то с чемоданами. Зеро обрадовался было, подумав, что сей неприятный субъект решил куда-то надолго уехать, но, увы, ответ оказался совершенно не тем, на который Зеро рассчитывал и уж точно не тем, которого он ожидал.

- Коль Кирию-кун разрушил мои покои в приступе ярости, то я вправе потребовать компенсации. Пока мою комнату не восстановят, я буду жить у него. – Произнес Канамэ с таким апломбом, словно сделал Зеро огромное одолжение, осчастливив его своей компанией.

Попытка сослаться на невменяемость психики и состояние аффекта ничего не принесла: Курана было не свернуть с намеченного пути. Конечно, жить в комнате Зеро он не стал – одни курановы чемоданы заняли бы половину жилого пространства, и места на двоих в ней точно не хватило бы. Тут же нашлись свободные покои для гостей, в которых с горем пополам и с некоторыми уговорами удалось разместить Канамэ.

Зеро надеялся, что на этом кошмар закончится, но не тут-то было! Теперь Куран завтракал, обедал и ужинал с ними. От робких доводов рассудка Зеро о том, что режим дня у учеников ночного класса другой, и они должны бы спать, пока светит солнце, Канамэ отмахивался, заявляя, что он – аритмик. И вообще, не Зеро ему указывать, когда спать, а когда бодрствовать.

Через три дня, уже от Юки Зеро услышал о правдивых мотивах Канамэ:

- Канамэ-семпаю очень понравилось, как у нас кормят!

Зеро нахмурился для виду, но на самом деле ему было лестно: готовил в доме в последнее время только он, и похвала пришлась к месту.

Если бы Зеро знал, что последует за этим, он бы не радовался.

Вообще, его согласие принять кровь у Канамэ и последующее разрушение Курановой спальни было началом конца той относительно спокойной жизни, что вел Зеро до сих пор. С каждым днем Канамэ занимал все больше места в доме. Казалось, невозможно сделать и шага, чтобы не увидеть его. Канамэ был повсюду: на диване в гостиной, в столовой, в саду, в библиотеке, в ванной и даже в его, Зеро, комнате!

Канамэ вставал обычно позже всех, но удивительным образом успевал к завтраку. Ел он аристократически изящно, а характер у него был аристократически стервозным.

Когда в первое утро Кирию пришлось перевернуть всю кухню, чтобы найти ножик для фруктов, дабы по правилам этикета сервировать стол вампирского принца, Зеро проклял все на свете.

Канамэ не любил морковь и, несмотря на внешнюю непритязательность натуры, был очень упорен в своих предпочтениях. Морковь, старательно нарезанная фигурными звездочками и сваренная, всегда оставалась лежать на краю тарелки, и отчего-то это бесило Зеро сверх всякой меры.

Куран ел аристократично, но для Зеро это выглядело как неприкрытая пошлость. Вот зачем, скажите, обнимать губами отрезанный кусочек сосиски, прежде чем его съесть? А как Канамэ ел эклеры? Сливки оставались в уголках губ, словно упрашивая, чтобы их сняли поцелуем. А после кремовых пирожных кожа блестела, да еще эта совсем неаристократическая, но почему-то невероятно изящная манера облизывать подушечки пальцев…

Канамэ любил читать, лежа на диване. Иногда Зеро казалось, что он проводит так целые дни – застыв на алом бархате мраморным изваянием. Периодически книги попадались слишком скучные даже для вампира, и Канамэ засыпал, роняя пухлые тома на пол, словно трагический герой - чашу яда, оборвавшего ему жизнь.

Весь таившийся в Куране трагизм в эти минуты выбирался на волю и окутывал спящую фигуру мистической атмосферой. Лично Зеро больше всего привлекала длинная, белая шея с мерно бьющейся жилкой. Он вспоминал вкус крови Канамэ, украдкой облизывался и шел дальше по своим делам – заниматься или исполнять обязанности старосты, или готовить, или прибираться в комнате – занятий у Зеро всегда было достаточно много.

С наступлением вечера по выходным Канамэ вытягивал Юки в сад на пикник с душистым чаем и пирожными. Последние, конечно, для них готовил Зеро. Эти два безруких охламона на кухне были сущим наказанием. Юки время от времени порывалась сделать что-то сама, но неизбежно резала пальцы и била посуду. Куран от попыток готовки мудро отказался, видимо, предчувствуя, что на этом поле он Зеро не соперник.

Во время этих вечерних посиделок Зеро приходилось постоянно находиться неподалеку по просьбе Юки. Она призналась ему как-то, что немного боится Канамэ-семпая. А вдруг он начнет приставать к ней, когда Зеро не будет рядом?

- Нет, конечно, Канамэ-сампай совсем не такой, - смущенно говорила она, - но лучше перестраховаться.

Чуть позже аналогичная просьба поступила и от Курана. Отличались только мотивы: он боялся, что если Зеро с его пугающей аурой не будет рядом, то девочки из дневного класса устроят из романтического вечера вечер встречи фанаток с кумиром.

Так или иначе Зеро пришлось согласиться.

Канамэ вел себя обходительно и вежливо, время от времени косясь в сторону Зеро – то ли проверял, не убежал ли еще их с Юки страж, то ли подозревал того в вуайеризме.

- Что?! – не выдерживал Зеро.

- Ничего, - невинно смотрел на него Канамэ, - Ничего.

Юки удивленно хлопала глазами, не замечая происходящего. Тем не менее, через несколько минут ситуация повторялась.

В библиотеке Канамэ любил устраиваться на широком подоконнике окна с книгой в руках, как памятник самому себе, и принимать различные двусмысленные позы. На вкус Кирию, Куран зря старался - соблазнять в доме было решительно некого: Юки и Кайен Кросс все равно плясали под его дудку и вынуждали плясать Зеро.

Если бы Зеро не был стопроцентным натуралом, то непременно был бы совращен этой распутной бестией в овечьей шкуре.

В ванной Канамэ проводил неправдоподобно много времени и даже не трудился запирать дверь. После того, как Юки пару раз застала его в душе, она краснела каждый раз при упоминании о ванной комнате или Канамэ-семпае.

Зеро тоже довелось видеть вампира без одежды, и Кирию нашел его фигуру весьма привлекательной, но только не для натурала! А в том, что Зеро был натуралом, он был полностью уверен.

С самого начала пребывание Курана в гостях у Кросса было похоже на мину замедленного действия, и однажды она должна была сдетонировать. Зеро только надеялся, что взрыв его не коснется.

Когда посреди ночи Канамэ в одной распахнутой рубашке на голое тело, с влажными после душа волосами, вошел в комнату Зеро, последний крепко спал и снились ему сны, никак не подобающие натуралу.

Куран забрался на кровать, изящно выгнув спину, навис над беспокойно спящим Зеро и прошептал ему на ушко:

- Просыпайся, Кирию-кун. Другой возможности у нас может и не быть.

Зеро широко распахнул глаза, моргнул, пораженный прямотой предложения, и скосил глаза на влажную грудь Канамэ, виднеющуюся в расстегнутом вороте сорочки.

- Куран… Семпай… - Зеро взволнованно облизнул губы. Канамэ, казалось, был продолжением недавнего сна. В паху Зеро пульсировало вязкой теплотой желание близости, и до его осуществления оставались какие-то минуты, пижамные штаны, одеяло и приглашающее распахнутая рубашка.

Вспомнились картины прошедших дней – столовая, библиотека, ванная, гостиная… Это все было подлым соблазнением! Зеро понял замысел Курана, но отчего-то не находил в себе сил противиться ему. Об этом подумать можно было и после.

- Ну же, - Канамэ расстегнул пуговицу и сдвинул ворот в сторону, - давай, сделай это скорее.

Зеро не нужно было просить дважды: он впился поцелуем в шею Канамэ, обнял его за талию и потянул на себя.

- Что ты делаешь, Кирию-кун? – послышался в тишине комнаты сердитый шепот.

С некоторым удивлением Зеро понял, что ему сопротивляются.

- Эээ… - протянул он, неловко убирая руки с курановой талии.

- Вообще-то я говорил том, что у тебя в ближайшее время не будет такого удобного шанса выпить моей крови, чтобы это осталось ото всех в секрете. – Гневно прошипел Куран.

- Ааа… - понимающе протянул Зеро.

Они сели на кровати, неловко глядя куда угодно, лишь бы не друг на друга, как двое девственников в первую брачную ночь.

Немного подумав Зеро подался вперед, возвращая руки на талию Канамэ. Тот послушно наклонил голову, открывая шею для укуса.

- Мне так удобнее, - пояснил Зеро, опуская ладони чуть ниже.

- Я так и понял, - поддержал его Канамэ, прижимаясь к телу охотника.

Конец.

Зимнее солнце
Автор: Якинэко
Источник: callofthewind.net/contest/10
Название: Зимнее солнце
Фэндом: Vampire Knight
Пейринг: Зэро Х Канамэ
Жанр: романтика, срывающаяся во флафф и агнст
Рейтинг: NC – 16
Предупреждение: частичное ООС обоих героев, полное несоответствие сюжету. Автор безбожно врет, как может. А, да! И еще одно! Из-за особенностей фэндома, герои постоянно хотят крови.
Описание: нуу… даже не знаю, как и сказать. Рассказ о застарелой ненависти, первой влюбленности и ревности. Рассказ о надеждах и разочарованиях.

Вроде не было такого...Поэтому решил выложить.

читать дальше***
Этого никогда не было. Этого не могло было быть в принципе… Но, несмотря ни на что, это – внутри меня, и мне от себя не сбежать, как бы я ни пытался. Почему мой разум не боится тех монстров, которые окружают нас? Я не испытываю настоящего страха, или… настоящей ненависти…
За одно отсутствие этих чувств меня стали бы презирать мои отец и мать. А мой брат посмеялся бы надо мной, если б мог.
Но самое ужасное не то, что я не чувствую, а то… что я ощущаю.
Я чувствую ревность. Ревность и что-то еще. Такое же сильное и даже сильнее… Что это? Как зовется это темное чувство?
Это не может быть любовью. Потому что любовь – нечто светлое и возвышенное.
Это не желание, отнюдь. Разве можно желать то, что ты должен ненавидеть? Вздор.
Должно быть, у моего чувства нет названия.
Я ревную их. Почему они оба так сосредоточены друг на друге? Они тесно связаны некоей тайной, которую я, наверное, никогда не смогу постичь.
Они всегда рядом, даже если не вместе. Юки Кросс и Канамэ Куран. Юки и Канамэ, Канамэ и Юки… В любом из этих сочетаний мне нет места. Я просто путаюсь у них под ногами.
Я – староста Дневного класса. Зэро Кирю. Приятно познакомиться. Хотя, нет, вру. Не особо.
Я ненавижу вампиров всей душой. Моих родителей и моего брата уничтожили вампиры. Мои отец и мать были потомственными охотниками на вампиров. Меня тоже учили убивать этих тварей. Судьба сыграла жестокую шутку, превратив в вампира меня самого.
Впрочем, я уже почти смирился с этой правдой. Ведь у меня есть Юки, которая помогает мне и заботится обо мне со всей душой. Ее сердце такое огромное. Оно готово вместить в себя всех дорогих ей людей… и нелюдей.
Юки – сирота, как и я. Ее семью тоже уничтожили вампиры. Но сама Юки не умерла. Потому что ее спасли. Другой вампир. Канамэ Куран. Благородный, потомственный, настоящая белая кость. Не то, что какая-то шваль, в которую превратился я, после укуса той сумасшедшей вампирши, вырезавшей мою семью. Юки, маленькая дурочка, обожает Канамэ без памяти. И свято верит в то, что вампиры способны существовать вместе с людьми в мире. Но я в это не верю. Не верю!!
Потому что… я вижу своими новыми вампирскими глазами, как смотрит Канамэ на Юки. Я вижу, как он хочет ее крови, ее души, ее чувств… Мне тошно от его жажды, скрытой под фальшиво сдержанным взглядом. Его глаза… и вечный голод в них… Они сводят меня с ума.
Те чувства, которые, похоже, я испытываю к нему, к многоуважаемому Канамэ-сама… этим чувствам нет места среди живых людей. А вот среди вампиров они вполне в порядке вещей. Радоваться ли мне или печалиться по этому поводу?
Точно так же, как Канамэ смотрит на Юки, я смотрю на него. Меня всегда удивляла его кажущаяся хрупкой красота, изящество его движений, неуловимость всего его бытия.
Я знаю. Мои чувства к нему – это не любовь. И не желание.
Это – жажда.

***
Сегодня холодно. Осень. Дождь нещадно заливает стекла аудитории. Ветер треплет облетающие ветви деревьев.
Во время завтрака в столовой зале изо рта поднимался пар при дыхании.
Директор собственнолично читает лекцию по истории средних веков. Преподаватель истории слег с простудой.
Уличный холод прогоняет все мысли из моей головы. Я не слушаю директора Кросса. Я вспоминаю одно утро. Одно раннее утро из моего прошлого…

Ничего особенного. Патрулируя окрестности, я совсем замерз. Мне казалось, что, если я настигну нарушителя из Ночного класса и выстрелю в него из Кровавой Розы, то пистолет не сработает, так как банально замерзнет. Металл леденил мою кожу даже сквозь кобуру. Пальцы ломило, и я пожалел, что не захватил с собой перчатки, которые так настойчиво совала мне Юки. Сейчас бы они мне очень пригодились, и я бы не стоял, прислонившись к дереву, согревая пальцы собственным дыханием. Только выбравшись из теплой постели и собираясь на дежурство, я и не сообразил, что ночью будет довольно холодно. Поэтому оделся легко, как днем. А Юки ведь предупреждала… настырная девчонка. Все-то она знает… Ну, почти все…
Интересно, какого черта я здесь торчу и мерзну? Больше чем уверен, все любители ночных прогулок, глянув на градусники, решили отложить свои эскапады до более теплых времен. Или… я не прав?
Где-то промелькнуло что-то белое. Форма Ночного класса. Нарушитель! Я всегда знал, что с этими вампирами нужно держать ухо востро!
Молниеносный рывок, но он оказался быстрее. Метнулся в сторону, с легкостью увернувшись от прицела Кровавой Розы.
И…
Пусто. Он затаился где-то поблизости.
Пар в воздухе от моего дыхания. Я усиленно прислушивался, вглядываясь в предрассветную муть. Тяжелая Роза в вытянутой руке обжигала ладонь морозом. Цепь позвякивала, раскачиваясь на ветру.
Я вздрогнул – на плечо легла чужая рука. Теплая, почти горячая и очень сильная
Над ухом раздался шепот. Пряди чужих волос защекотали мою шею.
- Опусти пистолет. Это всего лишь я. Возвращался от директора.
Я опустил Розу и резко развернулся. Прямо передо мной стоял Канамэ Куран.
Мое сердце замерло, а потом бешено забилось. Канамэ-сама вздернул свою аристократическую бровь. Я напомнил себе, что у него чуткий слух, ведь он – не человек, а монстр.
В голове тут же промелькнула мысль: «А что, если он слышит и знает, отчего мое сердце неровно бьется?»
Тут же в панике захотелось сбежать прочь. Я вел себя, как глупый мальчишка.
А ведь я и был в его глазах всего лишь глупым мальчишкой.
Кстати, сейчас в его глазах не было голодного алого блеска. Они оказались завораживающе-бездонными и лучились теплом. Задумчивый, чуть ленивый, чуть рассеянный взгляд. Сразу захотелось совершить что-нибудь сумасшедшее, чтобы добиться от него каких-то эмоций. Что мне нужно было сделать, чтобы он заметил, наконец, меня, начал выделять из безликой толпы людей, презренной пищи….. Против воли, я перевел взгляд на его губы. Я еще никогда ни с кем не целовался. Если бы я только смог… Губы раскрылись, и мне стали видны его клыки. Тонкий край, жемчужный блеск, приятная острота… Как бы сладко было касаться их своим языком… Интересно, вот тогда бы он заметил меня? Как бы изменился его взгляд?
А… кажется, он что-то сказал. Я не расслышал.
Вампир улыбнулся и повторил фразу:
- Я хотел кое о чем поговорить. Но здесь довольно холодно. Ты не против, если мы пойдем ко мне? Там ты согреешься.
Минуту я раздумывал над предложением. Было уже почти утро. А для вампиров - поздний вечер. Остальные ученики Ночного класса должны спать.
Лунное общежитие находилось недалеко. Мы дошли до парадных дверей минут за пятнадцать. В холле не было ни души. Горел камин. Пламя гудело в трубе, и уютно потрескивали поленья. В предвкушении тепла я подошел к камину, ненадолго, упустив из виду вампира. Он появился совсем скоро, держа в руках два стакана, один из которых протянул мне. Я с удовольствием вдохнул в себя запах горячего шоколада.
Он сел в кресло, закинув ногу на ногу. Я остался стоять. Я знал, что в его стакане – не сок и не вино, хотя жидкость и была красного цвета. Вампиры пьют только кровь. И неважно, что в этом случае кровь искусственная. Я постоянно должен напоминать себе, что он – монстр.
- В такую погоду нужно пить подогретое саке, верно? Но ты еще слишком молод для спиртного. Так что… - он кивнул на кружку шоколада в моих руках. Сразу захотелось швырнуть ее в камин, но я сдержался.
- О чем ты хотел поговорить со мной? – спросил я вместо этого.
Чертов вампирский аристократ продолжал издеваться надо мной…
- Как твое самочувствие, староста Зэро? В последнее время ты особенно бледен…
Ну… до твоей аристократической белизны мне еще далеко… но, что?... что он знает? – мой взгляд в панике заметался по гостиной темного холла. Неужели директор рассказал ему, что несколько лет назад от меня испил вампир? Вампир, уничтоживший мою семью. Зачем директор сделал это? Это же предательство!! Как он мог? Какому-то монстру доверить мою тайну?
Канамэ спокойно кивнул:
- Да. Я знаю. И знаю давно, – он поставил свой нетронутый стакан на столик, поднялся из кресла и направился ко мне. Подошел настолько близко, что я мог разглядеть каждую ресничку его бездонных глаз. Тихо, но внятно прошептал ядовитые слова:
- Неужели ты думал, что чистокровный этого не почувствует? Чужую метку на твоем теле? Неужели ты надеялся скрыть это от меня?
Я отставил стакан с шоколадом на каминную полку.
- Это все, что ты хотел мне сказать? – грубо спросил я, давая ему понять, что мне плевать на их вампирскую иерархию в целом и его аристократически чистую кровь в частности.
Я заметил, что он начал по-тихому закипать от бешенства. Значит, я, наконец, смог пробиться сквозь его показное равнодушие ангельского мальчика с томным печальным взглядом. Сейчас его взгляд полыхал почти гневом. Хотелось смаковать его ярость, как старое сладкое тягучее вино. Хотелось…
Ох, кажется, я переборщил…
Канамэ изменился в лице, и весь аристократический лоск слетел с него в мгновение ока. Здравствуй, монстр. Жаль, что мне было не дотянуться до моей Розы – вампир схватил меня за грудки, встряхнув, как щенка.
- Не забывайся!! Изменения необратимы, как бы вы не старались затянуть этот процесс!! И знаешь, что, мальчишка? – черт, зачем же он так трясет меня? – Еще совсем немного, - и ты будешь мой!
Ч-что? Что это значит?
- Ты будешь мне подчиняться, ясно?
Нет…
- Я – чистокровный.
Не могу…
- Обращенные люди – это головная боль настоящих вампиров. Нам не нужны сумасшедшие звери с потерянным сознанием, а именно в такого зверя ты и превратишься в скором времени…
Я не смогу так жить…
- Мы обычно уничтожаем таких, как вы, слышишь? Это акт милосердия…
Теперь в его глазах горело торжество.
- Твой приемный отец, директор Кросс, просил меня взять тебя под опеку. И помочь не превратиться в такого зверя. Если честно, я не уверен, что ты способен сохранить в себе что-то человеческое.
Вот так…
Он разжал руки, и я обессилено упал в ближайшее кресло.
Мысли были нерадостные. Сколько мне еще осталось? Месяц? Два? Дотяну ли я до лета? Я уже тогда чувствовал легкое отвращение к человеческой еде. Яркое дневное солнце слишком сильно слепило глаза.
Я родился в семье потомственных охотников на вампиров, но мне суждено было стать одним из монстров, которых, в прошлом, не раз убивали мой отец и мать.
- Я обещал директору, что подумаю над его просьбой.
Директор просил за меня? К растерянности прибавились чувства стыда и унижения. Мне не понравилось, что он обращался за помощью к монстру.
- Ясно, – ответил я, наконец. – Это все? Я могу вернуться на свое дежурство?
- Не дерзи мне! Я еще не закончил говорить, - отчеканил Канамэ. – Теперь я бы хотел поговорить с тобой о… Юки.
Юки? Какое ему было дело до моей сестры? Да, пусть она мне и не родственница, но нас обоих усыновил директор Кросс, так что я чувствовал за нее ответственность, как если бы, и правда, был ей старшим братом.
Почему он захотел поговорить о ней? Я отвел глаза в сторону, наблюдая за притухающим пламенем в камине. Я всегда знал, что она тебе нравится, знал… Они всегда с ней были вместе. Уже десять лет прошло с тех пор, как он спас ей жизнь. И мне кажется, что она… любила его, хотя и не понимала своих чувств. А что чувствовал к ней Канамэ?? Мне невыносимо было слышать, как он при мне говорил о ком-то другом!! Ох, Юки… я был почти зол на тебя.
Канаме опять что-то сказал... Ах, да. Он говорил о том, что на Юки уже несколько раз нападали в детстве вампиры, и что он хочет защитить ее от этих нападений, но, к сожалению, он не может быть с ней рядом постоянно.
- А вот ты, Зэро, можешь. Охраняй ее всегда. Слышишь? Будь рядом с ней все время, охраняй ее для меня… - Для тебя? Охранять ее для тебя? Неужели я превратился в твоего личного сторожевого пса? Кем он меня считает, а??
- Если ты это сделаешь, я помогу тебе остаться человеком и сохранить разум после превращения, – а вот, видимо, и косточка. Сладкая сахарная косточка для презренного сторожевого пса. Я всегда ненавидел подачки.
Я поднялся с кресла. Разумеется, я бы защищал Юки и без его приказов. Поэтому я нахально ему ответил:
- Я… подумаю…
Метнувшись ко мне молнией, он швырнул меня обратно в кресло. Голова запрокинулась от резкого движения, зубы клацнули. Черт, да я язык прикусил! И довольно ощутимо! Чертов монстр!!
- Ты не подумаешь, Зэро! Ты будешь выполнять мой приказ, понятно?
Он запер меня в кресле, не давая встать. Навис надо мной, опираясь на подлокотники. Близко… как близко. Я боялся вздохнуть, но вся осторожность была напрасна, ведь он слышал мое сердце. Мое бешеное сумасшедшее сердце.
Его пальцы бережно коснулись моей защитной татуировки на шее. Я дернулся от простого прикосновения, как от удара током. Сглотнул. Мой кадык под его пальцами вздрогнул.
Канамэ наклонился и почти прикоснулся губами к моей шее. Хорошо, что он не видел моих глаз в этот момент. Они были шальными и безумными.
Его шепот ласкал мою кожу.
- Если ты выполнишь мой приказ и защитишь Юки, я сделаю это с тобой. Уберу метку другого вампира, дам тебе кровь, сделаю тебя почти чистокровным. Помогу избежать участи зверя.
Он таки поднял на меня глаза, и я запоздало попытался придать своему лицу выражение гневной ярости и ненависти.
- У вас запрещено проливать кровь чистокровных. Думаешь, я не знаю? Ты меня не одурачишь.
- Я сделаю это, - просто говорит он. – Сделаю с одним условием. Защищай Юки.
Его пальцы снова погладили мою шею.
- Но не забудь защитить Юки и от самого себя тоже, Зэро, - произнес Канамэ предостерегающе. – Не смей ее трогать, слышишь? – он схватил меня за горло, сжимая тонкие пальцы, как стальные тиски. Он решил меня задушить? – Не смей пить ее кровь! Я почувствую запах ее крови, как бы далеко не находился.
Канамэ… В этом своем предостережении он оказался очень жесток… Ах, да, я не должен был жаловаться. Он же монстр, он жесток всегда, по определению.
Прикушенный только что язык все еще болел. Ранку слегка пощипывало. Я чувствовал слабый металлический привкус в рту. Канамэ внезапно убрал руку от моего горла, и я смог вдохнуть воздух. От его пальцев у меня вполне могли остаться синяки. И, черт… он почуял? Настоящий хищник. Как… акула, которая чует в воде кровь даже из маленькой царапины… Да! Губы его оказались так близко, что мне почудилось отражение их тепла на моей коже. Но я не могу не дышать… Нет! Я не буду подчиняться ему!! Не буду сдаваться!!
Рывком я выдернул из кобуры Кровавую Розу и наставил ее дуло прямо ему в сердце. А этот монстр только… тихо рассмеялся мне в лицо.
- Твоя кровь… обычная, Зэро-кун. В ней нет для меня ничего интересного.
Кажется, тогда у меня заалели уши. Хорошо, что в полутьме гостиной это было не очень заметно.

Урок уже давно закончен. А я все сижу за партой, с головой уйдя в воспоминания о той ночи. Сплю с открытыми глазами, грежу о несбыточном.
Юки – рядом. Она терпеливо ждет меня, чтобы вместе пойти в следующую аудиторию. По расписанию, у нас алгебра. Кажется, моя младшая сестренка опять не сделала домашнее задание.

***
Сегодня холодно. Холодно настолько, что даже выпал снег! Все учащиеся уже давно ходят в зимней форме, а директор сильнее обычного укутался в свой шарф. Интересно, почему он всегда прячет свою шею от посторонних глаз?
Постепенно размышления мои превращаются в воспоминания. На уроке скучно. Я могу только вспоминать события более чем полугодовой давности…

Рано или поздно, это должно было случиться. Я… не сдержался. Канамэ предупреждал об этом. Но я не смог больше бороться с собой!!
Я… сдался.
Ненавижу свою слабость, ненавижу свое проклятье, ненавижу доброту и самопожертвование Юки, ненавижу невнимание и эгоизм Канамэ.
Она действительно оказалась вкусной. Боже, мои губы еще никогда не касались ничего более восхитительного, чем ее кровь. Мои собственные клыки оказались для меня удивительным открытием. Дотянуться ими до артерии оказалось легко. Мною словно управляло некое шестое чувство, о наличие которого я раньше не догадывался.
А Юки казалась такой послушной… у меня сердце защемило от ее покорности, и я дал себе слово быть осторожным. Только совсем чуть-чуть… я уже несколько дней ничего не мог есть и сходил с ума от жажды. Канамэ видел все, но ничего не сделал! Почему? Неужели он не может избавить меня от метки чужого вампира сейчас? Зачем он мучает меня?
О…
Так вот, о чем ты говорил, Канамэ? О ее крови! Она была такой спелой, настолько свежей и чистой, что у меня из головы все мысли прочь снесло. Так захотелось еще и еще!
Канамэ, вот об этом тымечтал, да? Это ты берег для себя? Так знай же, что я успел первым, она сама предложила мне свою кровь. А что она отдает тебе? Только свое уважение. Этого мало. Мне она отдала свою жизнь, свое доверие!
Я торжествовал, все эти минуты были наполнены тихим светлым ликованием. Почти-счастье. Эйфория…
И длилась она вплоть до того момента, пока я не почувствовал ее хрупкие слабые руки у себя на груди. Юки пыталась меня оттолкнуть. А в ее глазах плескался ужас.
Я отшатнулся. Увидел кровавое пятно у нее на шее, тонкий ручеек крови, сбегающий под распахнутый воротник… Собственные губы казались влажными и липкими. Меня замутило. Во взгляде Юки был немой укор. Мне стало стыдно.
Я развернулся и позорно сбежал.
Впрочем, далеко я сбежать не смог. Только до своей комнаты. Захлопнул дверь, с ужасом прислонился к ней спиной и схватился за голову... Что я совершил только что? Мой разум отказывался понимать это... Как я мог? И почему Юки меня не остановила, а, наоборот, сама предложила мне свою кровь, себя...
Но заняться самоуничижением мне не дали.
Распахнулось окно, белым всполохом плеснула занавеска, и на подоконник легко и непринужденно вспрыгнул силуэт...
Канамэ Куран. Я и не сомневался, что он явится за мной. Легко ощущалась аура исходящей от него ярости.
Я моргнул...
И уже спустя мгновени ощутил его руки на моей шее. Больно. Он задушит меня, как котенка.
- Ну что? Как она, Зэро? Вкусная?
Он шипел, как зверь, каковым, впрочем, и являлся... Жаль, что моя Роза далеко. Кобура в ящике стола, я до нее сейчас не доберусь.
Я понимал свою ошибку еще до того, как коснулся клыками шеи Юки, но что я мог поделать со своей жаждой? Я не умел еще с ней бороться...
Желание бесить этого холеного аристократа не исчезало ни на секунду. Злость Канамэ заводила, передаваясь и мне.
- А почему ты сам ее не попробуешь? - просипел я в ответ. - Для чего ты ее бережешь, если тебя это, так волнует? Юки добрая девочка. Наверняка и с тобой бы поделилась....
- Да что ты понимаешь? - вскричал Куран. Мои слова задели его за живое, словно я ему пощечину отвесил. - Почему она решила помочь тебе? Что в тебе ценного для нее? Ты - всего лишь человек!
Захотелось язвительно поблагодарить за "всего лишь человека", но с пережатым горлом трудно разговаривать, в основном, только хрипеть.
- Ты никто для нее. Ты никто...
Я из последних сил вцепился в его руку, безуспешно пытаясь отодрать его от моего горла.
- Хорошо тебе было? - спросил он, наклонившись к самому моему уху. Черт, будто и не замечает моих попыток выбраться!!
Внезапно на меня обрушилось ощущение его крови, его вампирской сущности. Интересно, а какая субстанция течет в его артериях? Какова она на вкус? Кровь чистокровного вампира...
- Попробуй сам, не спрашивай меня, - прошептал я, с головой вновь погружаясь в свою жажду. Не жажду крови... А в одержимость к своему врагу...
- Попробую, - прошептал он в ответ, и я уже почему-то наперед знал, что он сделает в следующий момент.
Его хватка сильна, и мне из нее было не выбраться... Да не очень-то и хотелось, если честно...
Его губы легким теплом прикоснулись к моему подбородку, потом поднялись чуть выше... Дышал он осторожно, медленно... Полная моя противоположность. Он отпустил мою шею, и я с облегчением вдохнул воздуха, но в тот же момент, как я это сделал, он соединил свои губы с моими.
Мой первый поцелуй, сводящий с ума, сразу оказался глубоким, жадным и горячим. Я бы и не подумал, что Канамэ Куран способен на такие поцелуи. Хотя, конечно, его целью была не ласка или наслаждение... Ему просто был нужен вкус ее крови...я ни на секунду не забывал об этом...кажется... Его язык неторопливый, медленный, проскользнул мне в рот. Каким же я оказался податливым, и лишь от одного его поцелуя! Голова пошла кругом, а тело задрожало, как стрелка компаса, почуявшая север. Меня влекло к нему, совершенно точно... Но я не хотел этого, не я выбирал, кого мне желать! Я проклят... Навеки буду проклят...
Я ухватился за ворот его куртки, чтобы устоять на дрожащих ногах. А иначе бы я просто сполз по двери вниз, на пол. Не хотелось показывать перед ним свою слабость еще большую, чем он уже видел... Он легко стряхнул мои ослабевшие руки и прижал их запястьями к двери по обе стороны от моей головы. Не прекращая поцелуя. Я уже почти не чувствовал его губ, все смешалось, оставив только ощущение его вкуса, влаги, силы и жара. Что же со мной происходит??
Нахлынуло отчаяние от неспособности сопротивляться, от нежелания противиться его воле. Но ведь…
Этого ему и нужно! Чтоб я стал его послушной марионеткой! Разменной шахматной фигурой в его равнодушной игре! Я этого не хочу, но больше не могу сказать "нет"...
Я жалок.
Он отпустил меня только тогда, когда услышал тихий всхлип, вырвавшийся из моего горла. Отступил в сторону, бешено обдавая меня сумасшедшим взглядом своих глаз.
- Извини...
Это все, что он смог сказать мне?
Я поднял руку и осторожно провел тыльной стороной ладони по своей щеке. Что-то щекотное пробежало... Рука оказалась влажной. Слезы? Нонсенс. Зачем мне проливать слезы перед этим монстром? Я ненавижу его; мне вовсе не нужна его жалость.
- Не смей к ней прикасаться! Не то пожалеешь, - выдавил Куран из себя угрозу. Поистине, совершенно неподходящий момент, чтоб диктовать мне условия, но он в любой ситуации хочет оставаться хозяином положения, поэтому...
На негнущихся ногах я прошел мимо него к письменному столу. Пусть это и покажется проявлением истеричной слабости сейчас, после этого унизительного поцелуя, но... Когда я достал Розу, вампира в комнате уже не было. Жаль. Теперь бы мы иначе по-другому пообщались!
Губы… горели... долго.

Смешно… Неужели меня могли остановить чьи-то слова? Тем более слова ненавистного мне вампира? Я ненавидел его. Ненавидел. Ненавижу то, какие чувства испытывал к нему и из-за него. Ненавидел себя за эти чувства и даже за мысли, которые у меня возникали, когда я его видел… И страшился тех поступков, которые совершал в его присутствии…

Как было тогда… Перед школьным балом… Когда я искал эту пропавшую «новую ученицу», Марию Куренаи…И когда мы с Юки оказались одни в пустом бальном зале… Мне нужно было прийти в себя после ранения, и я, не колеблясь, принял ее предложение помощи. Юки… Я… Мы все – только пешки в его игре. Даже Мария Куренаи. Мне кажется, он спланировал и просчитал все наши жизни на много ходов вперед.
Кровь Юки – единственное, что помогало мне избавиться от жажды. Кровь – и еще ее поддержка, ее помощь, ее сочувствие. Она не оставляла меня несмотря на то, что я – уже давно пропащий человек; несмотря на то, что я сдался своей судьбе.
Я, словно во сне, потянулся клыками к ее шее. В тот момент я не думал ни о чем. Только о потребности, которую она помогала мне утолить. Было несправедливо пользоваться ее помощью, но она – жертва. Все мы жертвы в непонятной нам игре.
Я прижал ее к запертым дверям бальной залы и погрузился в ее вкус, в ее сущность, в ее бытие. В тот момент мне было наплевать на запреты или предупреждения Канамэ. Истинно так, в тот момент мне было абсолютно все равно. Но потом, чуть позже… Когда я, насытившись, оторвался от шеи моей жертвы, в моей голове, как факел, вспыхнула мысль о нем. Я не внял его предупреждению. Что последует за моим поступком? Какое наказание? Я нарушил прямой приказ моего хозяина.
Юки от слабости едва стояла на ногах, но я не смог остаться, чтобы помочь ей. Прочь от нее меня гнал целый клубок чувств. Страх, раздражение, злость, предвкушение, ненависть, не до конца утихшая жажда… и его образ перед глазами…
Я нашел его почти тут же, стоило мне только завернуть за угол здания. Он стоял, как ни в чем не бывало, лениво прислонившись спиной к колонне… Он выглядел спокойным и уравновешенным, но вот его взгляд, когда он поднял на меня глаза… взгляд не предвещал мне ничего хорошего. Опасность, угроза, даже смерть, если я не сумею повернуть события в свою пользу…Я метнулся к нему сквозь чахлые кусты, сминая их ветви каблуками сапог. Канамэ был недвижим. Спокойно сложив руки на груди, он будто чего-то ждал. Возможно, действительно в ту минуту он выбирал лучший момент, чтоб меня убить, я этого уже никогда не узнаю. Никогда не смогу узнать, что он хотел совершить со мной. Потому что я решил сделать напоследок то, чего он уж точно не ожидал бы от меня. Напоследок…
Подступив к нему вплотную, я не медля ни секунды, впился губами в его дрогнувшие от неожиданности губы, обхватил руками его замершие плечи, крепко обнимая, чтобы не дать ему разорвать наши объятия. Мне хотелось раскрыть его, навязать свою волю, впечатать себя в его жизнь настолько глубоко, чтобы он уже не мог думать не обо мне. Если он так хочет крови Юки, но не может ее получить, тогда я поделюсь с ним этим вкусом, позволю почувствовать его. Ну же, чувствуешь? Ты можешь выпить его из моих губ. И только из моих… отныне и впредь. Пусть только я буду давать тебе эту возможность утолить твою жажду…
Канамэ, почему ты дрожишь? Почему ты, словно каменный, в моих руках? Неужели я совершил что-то запретное? Ну, так убей меня, если ты в силах это сделать!
Когда я отстранился от него и глянул в его лицо, пытаясь прочесть по нему хоть одну эмоцию, то нашел лишь пустоту в его глазах. Он был полностью закрыт от меня.
Не отвергай меня! Не отвергай мои чувства, слышишь? Не отвергай мою ненависть к тебе, ибо я ненавижу тебя настолько, что готов унизить тебя любым своим поступкам!!!
Не поворачивайся ко мне спиной, будто я для тебя – пустое место! Этим ты лишаешь меня жизни…
Натолкнувшись на холодное безразличие, я в ужасе попятился. Потом повернулся и побежал прочь. Кажется, он смотрел мне в спину.
А вечером…
Боже мой… вечером я хотел умереть. Потому что вечером Канамэ танцевал с Юки на балу. Почему с ней? Что она для него значит? Он танцевал с ней, и они о чем-то говорили, и Юки краснела в танце, в его объятиях, доверчиво позволяя ему себя вести. Он танцевал с ней и… смотрел на меня… А я, прислонившись к противоположной стене бальной залы, наблюдал за ними. Мне было больно видеть их близость, и Канамэ знал мою боль.
Я был слаб пред ним, моим врагом. Открыт, словно книга, и мне было страшно от моей незащищенности. И одновременно… я испытывал извращенное счастье от одного его взгляда в мою сторону. Почему он занял в моей жизни такое важное место?
«Защищай Юки, ты – ее щит, только ради нее я даю тебе жить», - сказал он мне, и я чувствовал, что он играет со мной, управляет моими поступками, перестраивает всю мою жизнь. Мне казалось, что с помощью Юки он нашел способ управлять мной.
Если это действительно так, то почему у него такие печальные глаза?
Почему мой враг так печален? Я не мог просто так подойти и спросить. Потому что он бы мне ответил:
- Знай свое место.
Я его и так знал. И потому молчал.
Интересно, а что виделось ему в моем облике? Что он читал в моих глазах? Почему я был еще жив?

***
По ночам, когда я сплю, мне снятся печальные сны. Мне до сих пор снится мой брат, мое детство, моя семья… и он… Я хочу прекратить эти сны. Я говорю себе, что живу только ради мести. Но, кажется, есть еще одна цель в моей жизни. Вот только мне не найти для нее названия, не описать словами. Мне больно оттого, что моя жизнь теряет свою кристальную прозрачность, как это было раньше. Теперь я понимаю, что жил не ради того, чтобы отомстить убийце моей семьи.
Знать, что ты живешь ложными целями, страшно.
…Юки, а ты смогла бы улыбаться и дальше, зная, что мы оба делаем с тобой? Что ты думаешь о нас о всех? Простишь ли ты нас?

Когда после долгого перерыва, после каникул, я вновь увидел его в Академии Кросс, то мои чувства к нему, весь этот клубок безымянных гремучих змей, все эти роящиеся осы, проснулись и зашевелились с еще большей силой.
А он вел себя так, будто ничего не случилось, будто между нами никогда не было сказано и слова. Я чувствовал себя наивным ребенком, глупцом, над которым злобно подшутили.
Канамэ поздоровался с Юки, шутил и улыбался ей, почти не обращая внимания на меня. И только когда она отошла в сторону, чтобы проверить остальных приехавших после каникул учеников, он задал мне один вопрос. Он спросил, как в его отсутствие я выполнял свои обязанности стража.
Тебе нравится меня унижать. Ты никогда не даешь мне забыть то, что я всего лишь цепной пес. Вот только…
Ты знаешь, что цепные псы иногда становятся бешеными? Тебя долго не было, я отбился от рук, хозяин. Ну так дай же мне почувствовать твою крепкую руку, иначе… я не отвечаю за свои поступки… И еще, я не позволю тебе больше причинять боль Юки и использовать в своей игре, слышишь? Я заставлю тебя уважать ее! Чтобы ты больше никогда не играл ее жизнью и ее судьбой.
Тем же вечером, после твоего приезда, я пришел к нему с этими мыслями. Я вошел прямо в парадные двери Лунного общежития, и все кровопийцы, которые жили в нем под маской обычных учеников, все они всполошились лишь при одном намеке на мою ауру. Клянусь, я довел себя до края и в тот момент хотел кого-нибудь убить.
На этот раз Канамэ Куран приказал мне подняться в его комнату. Видимо, разговор в холле при камине его уже не устраивал. Быть может, он боялся того, что я могу ему сказать? Не знаю, какие слова еще не были произнесены в этих стенах… быть может, только…
Он схватил меня за горло и со всего размаху вдавил в ближайшую стену так, что щепки полетели во все стороны. Соскучился, дорогой? Я тоже! Моя рука молниеносно рванула Кровавую Розу из кобуры и приставила ее к его голове. Его взгляд был взглядом голодного дикого зверя, сидящего по ту сторону клетки и с предостережением наблюдающего за вожделенной, но недосягаемой добычей. Предостережения запоздали.
- Ты должен уважать и почитать своих чистокровных хозяев, маленький вампир, - проговорил Канамэ, сжимая пальцы изо всех сил. – Так почему же ты, наоборот, скалишь на меня клыки? Что тебе не дает покорно подчиняться мне?
- Я тебя ненавижу, - прошептал я в ответ. – Я хочу твоей смерти…
- Твоя сестра очень огорчится, если ты убьешь меня, - насмешливо проговорил он, наклонив голову.
- Не смей вмешивать Юки в наши с тобой дела! – вскричал я, действительно ощеряясь на него. – Или я убью тебя…
В его глазах загорелись алые отблески. Такие я видел у себя в зеркале, когда испытывал жажду. Но в данном случае, глаза Канамэ выражали лишь крайнюю степень гнева, когда уже не отдают отчета своим действиях, а о совершенном понимают уже после произошедшего.
Он рванул руку вниз, и я съехал по стене на пол, упав перед ним на колени.
- Как часто ты хотел… убить меня, Кирию-кун? – насмешливо спросил Канамэ, наклонившись надо мной. Пауза в его словах говорила о том, что он знает о моих истинных чувствах к нему… или хотя бы догадывается.
Дуло моего пистолета было направлено ему в лоб. Только посмей еще поднять на меня руку или сказать что-нибудь о Юки, - и я спущу курок. И будь что будет. Мне было невыносимо больно оттого, что она стояла между нами, играя то роль ширмы, за которой он прятался от меня, то пламенем свечи, на которое он подманивал меня, словно безмозглого мотылька.
- Тебя ведь не удовлетворит… мое убийство, Зэро, - прошептал Канамэ, и из рассеченного щепкой его виска на мое лицо упала капля крови. Густой и тягучей, как смола, невыразимо желанной и притягательной, как сладкий мед.
Канамэ усмехнулся:
- Твое тело откровеннее твоих слов. Я уже давно вижу, что ты хочешь, вижу, чего ты жаждешь. Что ты дашь мне взамен, если я поделюсь с тобой своей кровью, Зэро-кун?
- Не издевайся надо мной, - прошептал я в ответ, хотя все мои нервы зазвенели от напряжения и нечеловеческих усилий в попытке сдержаться. – У вампиров запрещено проливать кровь чистокровных. Не играй со мной.
- Я не играю. Я дам тебе то, что ты захочешь… Ведь Юки была бы опечалена, если бы ты убил меня.
- Не смей больше впутывать сюда Юки…
- Не буду, если тебе этого не хочется…
Наш разговор превратился в бессвязные фразы, шепотом шелестевшие в оглушающей тишине спальни. На место криков пришла тишина… Пистолет в моих руках дрожал, а его рука на моей глотке уже не столько удерживала меня на коленях, сколько пыталась поднять меня с пола.
Что он сделает, если я…
Отведя дуло пистолета чуть в сторону, я коснулся запястьем его щеки, и он чуть наклонил голову, будто ласкаясь… он прикрыл глаза, а мне ведь так хотелось видеть его мысли в данный момент… Почему у тебя сейчас такой уязвимый вид, что мое сердце сжимается от неясной боли?
Канамэ показался мне настолько юным, что мне стало жутко от твоей хрупкости, от его ранимости…
Кто мы такие с тобой? Почему мы не можем найти себя друг в друге? Но пытаемся сделать это, совершая непонятные, подчас таинственные действия? Я так… хочу почувствовать тебя. И пусть ты всего лишь враг мне, сейчас ты заслуживаешь только моей… моей…
Поддавшись внезапному порыву, я зарылся носом в его волосы, вдыхая их запах. Канамэ вздрогнул, не ожидая моего движения. Неужели он думал, что я, как банальный кровопийца, всажу клыки в его горло? Нет… мне не нужна его кровь, мне нужен был он весь, целиком. И жажда эта была сильнее даже, чем жажда крови, жажда плоти, жажда жизни.
Руки его, еще недавно сильные и грубые, в попытке нежности, погладили меня по голове.
Как же так? Разве такие как ты, Канамэ, знают, что такое нежность? Я не подозревал.
Его кожа была похожа на молочный мрамор с тонкими прожилками голубоватых вен. Мне захотелось прикоснуться к ней языком, чтобы проверить, действительно ли она так же холодна на вкус, как об этом говорили мои глаза.
Неправда, он оказался, на самом деле, горячим. И, кажется, вспыхнул еще сильнее от моих прикосновений. Ему стало жарко, потому что, иначе, отчего он задышал чаще?
Твое дыхание… я хочу попробовать и его тоже. Давай вместе вспомним, каковы на вкус наши губы… Да-а, ты сладкий, сводящий с ума, как и раньше.
Я так торопился попробовать его всего, что ненадолго задержался на его губах. Как знать, быть может, это помешательство, в котором он опрометчиво пообещал мне всего себя… быть может, оно никогда не повторится. Но я хотел помнить его. Хотел нести его в своем сердце. Ведь я должен знать о Канамэ все. Я никогда не забуду, как он, мой самый ненавистный враг, отдал себя в мои руки.
Досконально, подробно, этой ночью я узнаю его, пока он не одумался. Ведь он – моя одержимость.
Когда я осторожно прикоснулся губами к его шее, то он замер в ожидании моего укуса. Я видел, как дрожит артерия, четко отмеряя его пульс. Он дышал с каждый секундой все чаще и чаще, и я понял, насколько он жаждет моего укуса. Я поцеловал его и медленно отстранился, поднимая глаза к его лицу. Я счастлив, действительно счастлив в тот момент. А Канамэ?
Оказывается, все это время он испытывал голод, настолько созвучный моему, что я удивлен, почему мы не догадывались, не почуяли это друг в друге раньше.
Его глаза почти плакали, глядя на меня. Он схватил меня за волосы и насильно прижал к своей шее, но даже тогда я не торопился.
Моя медлительность – это благодарность тебе, это моя жертва для тебя, это будто молчаливая клятва, слова которой я вырезал в сердце своем. Как я могу своей поспешностью омрачить этот момент?
Его дыхание уже звучало тихим стоном – и именно в этот момент я, наконец, решился прокусить его кожу. Это, должно быть, было больно, потому что Канамэ всхлипнул на вдохе, втягивая в себя воздух. Он запрокинул голову, и его волосы, словно ветром встревоженные, рассыпаются по плечам.
Тише, тише… не нужно бояться, я не возьму больше, чем ты доверишь мне взять.
Моя жажда с каждым глотком не успокаивалась, а только усиливалась. И я не понимал, почему у его крови был вкус пряного дождя, медвяного солнца и бескрайнего моря. Он – словно ненаписанное стихотворение, таял на моем языке, будучи никогда не произнесенным. Он ускользал из моих пальцев, как туман, осыпаясь искристой росой на мои ресницы. Я хотел обнять его всего-всего, вплавить в свое тело, заключить его в себе навсегда, чтобы навеки не расставаться с ним.
Мне казалось, что ему хотелось того же, потому что я чувствовал, как его руки ласково обвивали меня, не давая оторваться от этого самого интимного из поцелуев, который когда-либо был между нами.
Мои пальцы уже давно выронили пистолет на пол. Я не слышал, как он упал, в моих ушах звучало лишь его дыхание, его стоны, его желание. Неужели наша с ним ненависть была настолько невыразимо сладкой?
Я боюсь этой ненависти.
Мне хотелось сделать что-то, чему я еще не нашел названия, но Канамэ опередил мои слова и мои чувства. И его пальцы делали именно то, чего жаждало мое тело, изголодавшееся по прикосновению.
Мне мешала наша одежда, и он устранил эту помеху. Я хотел быть как можно ближе к нему.
Я никогда до этого момента не думал, что жажда крови может быть созвучна с жаждой тела. Наверное, в этом есть что-то неправильное… но мне было не понять, что именно в этом есть порочного.
Что порочного в том, что нас тянет друг к другу?
Я спросил вслух, и ты ответил, что ничего в этом нет, на что бы стоило обращать внимания.
Я рад. Я счастлив, что мы, наконец, вместе.
А знаешь, Канамэ… я хочу, чтобы ты страдал так же, как страдал я все это время. Мне нравится, что ты теряешь свое самообладание так же быстро, как деревья осенью лишаются своих листьев. Я смогу причинить тебе такие чувства, что ты сейчас станешь плакать в моих объятиях. Чем эта месть хуже остальных? Мести слаще я сейчас и не представляю.
…хочешь?....
Я был пьяный от его крови, я осознавал, что той ночью могу делать все…
А он пятился куда-то в сторону, увлекая меня за собой. Где-то на границе сознания таяли бесследно последние здравые мысли. Почему той ночью он был такой? Зачем ему была нужна эта спонтанность, ведь раньше он все просчитывал заранее. Что будет завтра?
Мы упали на кровать, пуховой матрас слабо пружинил и проминался под нашим весом, будто мягкое облако. Я умудрился избавляться от остатков одежды и одновременно осторожно зацеловывать те две ранки на его шее, что я нанес своими клыками. Но ему больше не нравилась эта нежность, я по глазам видел; он был слишком нетерпелив. В чем дело? Неужели он боялся передумать, если я остановлюсь?
Менять решение уже поздно, Канамэ Куран. Я пойду до конца.
Свет от окна светил мне в спину, и из-за моей тени, я не видел больше его лица. Мне казалось, что его глаза были испуганы, но такого просто не могло быть. Он ведь уже согласился, верно? Иначе почему он был так… послушен? И что это за странная прихоть, стать покорным мне? Я был удивлен, но не растерян, потому что все его тело ясно говорило мне о его готовности и согласии. Да и поздно было уже поворачивать назад…

3. Не зря я задавался вопросом, а что будет утром. Так что было утром? Что было на следующую ночь, что было на следующей неделе? Ничего.
Он повел себя так, будто ничего этого между нами не происходило никогда и являлось только плодом моего болезненного воображения. Но… я еще помню, как его ногти царапали мне спину и плечи, я помню, как он кусал в кровь мои губы, пытаясь целовать, но не понимая больше удержу, каждым движением выражал свои чувства. Он был таким гибким, что буквально ускользал сквозь мои пальцы, он был таким горячим, что плавил нас обоих, и я помирал в его жаркой тьме, из последних сил исходя на слезы и стоны, потому что иначе я бы не выжил, если бы молчал и сдерживал себя. Черт! Он даже умудрился вырвать мне клок волос, когда… когда мы с ним вместе… вместе…
Знаешь, Канамэ, наверное, мы никогда и не были с тобой вместе. Потому как иначе, почему ты сейчас стоишь возле Юки и просишь ее стать твоей возлюбленной?
Юки, наивная простушка, желающая знать все тайны на свете, но не замечающая их, когда они происходят буквально перед ее носом… Она попросила меня пойти с ней для храбрости, потому что она сама боялась объясниться с «Канамэ-сама». О, Боже… Видела бы она своего «Канамэ-сама» в ту ночь!... Юки, ты даже и не представляешь, каким он может быть! И… он никогда не сможет быть с тобой таким, каким был со мною.
Впрочем, эти мои мысли – это всего лишь невнятные отголоски попыток утешиться. Он никогда не сможет быть со мной. Это он дал мне понять достаточно ясно.
- Зэро, твои услуги мне больше не потребуются, теперь Юки будет моей возлюбленной, и я буду защищать ее от любой опасности…
Вот так, Зэро, ты свободен. Можешь идти. Куда хочешь. На все четыре стороны. Катись.
Зэро, ты – просто цепной пес, и та ночь была лишь для того, чтобы напомнить тебе, в чью руку вложена цепь от твоего ошейника.
Он любит Юки и хочет сделать ее своей.
Мое сердце застыло оледеневшим камнем в груди.
Канамэ, ты почти уничтожил меня. Я никогда не забывал, что ты – мой враг. Кровью своей клянусь, что не забывал! Просто… я не думал, что ты способен на такое предательство. Почему-то я считал тебя благородным. Видимо, зря.
Смешно, но я ничего не могу теперь сделать тебе! Я хочу, чтобы Юки была счастлива. И, если общение с тобой сделает ее счастливой и подарит ее улыбке новый свет, то кто я такой, чтобы этот свет гасить? Канамэ, об одном только тебя предупреждаю. Если хоть одни волос упадет с ее головы… если ты хоть единожды коснешься ее своими клыками… я…
Я…
Запах ее крови я осознал, так же четко, как и собственный ужас. Он все-таки сделал это с ней. Я не должен был оставлять их одних. Боль со страшной силой вгрызлась в мою душу. Я знаю, что это была не ревность, потому что нельзя ревновать, если не любишь. А ты не давал мне повода любить тебя. Ведь… совместно проведенная ночь еще не означает любви. Теперь я это понимаю очень ясно. Ты научил меня этому.
Вы, как два замерзших в снегу щенка, жались друг к другу, согреваясь в сомнительном тепле ваших общих объятий. Я смотрел на вас с крыши здания и ясно видел испуг Юки и твою нервную лихорадочность. Тебя я рассматривал через прицел Кровавой Розы. Я был готов убить тебя. Я действительно хотел этого!
И тут Юки подняла голову ко мне и закричала…
- Не убивай его, Зэро!!! Нет! Он мой… - порыв ветра заглушил ее последние слова.
Ты поднял голову вслед за ней.
- Хочешь убить меня теперь, Зэро Кирию? Хочешь убить меня за то, что я сделал ее вампиром?!
Юки… почему же я не замечал этого раньше? Ты ведь, должно быть, любишь его всем сердцем, раз решилась на такой шаг. Раз решила присоединиться к нему, разделяя его кровавую сущность. Юки… а ведь я когда-то думал, что мы могли бы стать настоящей семьей. Но ты выбрала его, ты его любишь, и кто я, чтобы вставать между вами третьим?
Ты поднял ее на руки и ушел с ней прочь. И я ничего не сделал, чтобы остановить тебя.

***
Похоже, с воспоминаниями покончено. В моей жизни больше ничего не осталось. Интересно, о чем кричала напоследок Юки? Почему я не смог расслышать? Что она хотела сказать? Впрочем, в действительности, мне было все равно. Пусть будут счастливы друг другом. Неужели я мог на что-то… рассчитывать? Смешно даже думать об этом. И стыдно вспоминать свою глупую надежду…
Не помню, что я делал потом. Кажется, меня носило всю ночь по улице. Где я ходил и что я делал, - не знаю. Очнулся я уже у себя в комнате, дрожа от холода. Снег, невесть как налипший мне на волосы, таял и стекал по щекам, словно слезы. Своих собственных слез не было и в помине. Мне нечего было оплакивать. Я должен быть счастлив за тех двоих, ведь они нашли друг друга…
Как же холодно… Меня колотил озноб, и поэтому я решил переодеться. Ложиться спать было поздно – на улице уже рассветало свежее морозное утро. Часа через полтора начнется завтрак.
Я скинул с плеч куртку, старательно избегая взгляда в зеркало. Видеть свое лицо не хотелось. Не хотелось видеть в своих глазах ту боль, которую я и так ощущал… От своих мыслей хотелось сбежать прочь. И я старательно ни о чем не думал…
Из угла комнаты раздался посторонний звук, и я направил в ту сторону дуло Кровавой Розы.
- Пошел прочь, - процедил я сквозь зубы вместо приветствия.
Мне совершенно не хотелось сейчас разговаривать со своим хозяином-аристократом, и поэтому я махнул пистолетом в сторону окна, указывая Канамэ на ближайший выход.
Вампир шагнул мне навстречу, игнорируя реальную угрозу своей жизни, поблескивающую в моей руке.
- Ты же не выстрелишь в меня, - произнес Канамэ уверенно.
Он прав. У меня на него рука не поднимется. Он – мой хозяин. У меня в крови – его воля…
Тогда я опустил пистолет и прижал его дуло к своему виску.
- А так – ты уйдешь? – спросил я, чувствуя мелочное злорадство при виде его растерянного выражения лица.
Вместо ответа, он положил руку на мое запястье, отводя пистолет прочь. Нельзя сказать, что я не сопротивлялся. Просто у меня не было настоящих сил дать ему отпор. Из-за этого, у меня на душе стало еще горше.
- Зачем ты пришел?
Он смотрел мне в глаза внимательно, словно вчитываясь в незнакомую книгу. – Чего ты хочешь от меня? Разве сейчас ты не должен находиться рядом со своей возлюбленной? – мой голос предательски дрогнул.
Канамэ мягко улыбнулся:
- Моя возлюбленная сестра заснула. Сейчас ей нужен покой.
- Заснула? – на автомате повторил я. А потом… - Сестра??! Кто? Юки???
Канамэ вздохнул и отошел в сторону, повернулся к окну.
- Она же кричала тебе. Но ты, как я погляжу, предпочел не верить ее словам?
Я смешался, не зная, что ответить. Сестра? Значит, Юки – тоже чистокровный вампир? Как такое может быть?
- Если быть кратким, то моих отца и мать убил наш соплеменник. Перед смертью, чтобы сохранить способности Юки в тайне, мать наложила на нее заклятье. Юки потеряла память и превратилась в человека.
Нелепее историю трудно было выдумать, но мне почему-то захотелось в нее верить.
- Я вернул ей память, вернул к жизни настоящую Юки, какой она всегда была. – Канамэ повернулся ко мне и добавил:
- Я очень скучал по сестре.
- А… - ничего умнее не пришло в голову, как только спросить:
- А сейчас у нее все хорошо?
- Да. – Канамэ пожал плечами. – Она спит.
- Почему ты пришел сюда? – задал я, наконец, мучавший меня вопрос.
Ответ я услышать боялся, но жаждал его больше всего на свете.
- Потому что я… по тебе тоже… скучал, - произнес Канамэ, медленно направляясь ко мне.
Я попятился, ошеломленный той простотой, с которой он выговорил самые важные для меня слова.
- Да… неужели… - пробормотал я, припомнив, как он вел себя в течение всего времени, прошедшего с той ночи.
А сердце в груди колотилось с удвоенной силой, словно птица, в попытке выбраться наружу из тесной клетки. Еще немного, - и крылья этой птицы будут изломаны в кровь. Ну, не молчи же… скажи что-нибудь…
Вместо слов, он взял меня за руку и приложил ее к своей груди. Я потрясенно замер. Его сердце настойчиво стучалось в мою ладонь. Мои пальцы дрогнули. Как всегда, его тело показалось мне слишком горячим. Он наклонился к моему уху и жарко прошептал:
- Я хочу поцеловать тебя. Ты же мне не откажешь?
- Я… не смогу… - пробормотал я, чувствуя, как тают остатки моей воли…
Потом первым поднял лицо и нашел его губы своими губами.
После столького перерыва, после всех мыслей о нем…. Это было похоже на глоток воды после долгой жажды.
И я все никак не мог напиться его губ…
А за окном наступало утро. И я не знал, что принесет мне завтра, но надежда уже поселившаяся в моем сердце, была подобно зимнему солнцу – робкому, но лучисто-яркому.

Автор: _breakaway
Бета: Word 2007
Пейринг: Зеро/Канамэ
Жанр: fluff, humour
Рейтинг: PG-13 (авторский, за мат)
Предупреждение: mpreg, ООС!
Размещение: с разрешения автора
Disclaimer: не мои
A/N: вы видите предупреждение? Видите жанр? Посмотрите их еще раз
A/N2: написано для Tiger-Lily на заявку "Белые розы". Вытекло таким из этого поста

читать дальшеЗеро никогда не думал, что связь с Канамэ обернется такой масштабной проблемой для них обоих.
Ладно, кровные узы – с этим можно было смириться, кровь Канамэ убивала голод Зеро на пару недель. Ладно, неприязнь к чистокровному – иногда Зеро льстило то, что он имеет предмет вожделения всей академии. Ладно, то, что они вообще сошлись, и это перестало удивлять обоих. Но почему, как только Зеро начал думать, что ничего, вполне себе адекватные существа эти вампиры, произошло ЭТО. Черт, да если бы Зеро знал, чем обернется для него секс с Канамэ, он бы держался от Чистокровного на расстоянии пары сотен миль! Нет, Зеро бы вообще собрал свои немногочисленные вещи, побросал бы их в чемодан и уехал куда-нибудь, далеко-далеко, туда, где Канамэ и в голову не пришло бы искать его.

- Ох, черт. – Кирию трет лоб тыльной стороной ладони.
- И это все? – Спокойно интересуется Канамэ, сминая в пальцах бумажку с выписанными на ней страницами и авторами вампирских дневников, в которых могло бы упоминаться об ЭТОМ.
- Блять, - добавляет Зеро.
- Уже лучше, - кивает Канамэ.

Тогда Зеро казалось, что его окунули головой в унитаз, а потом еще раз, и приложили об стену, так, что кровь пошла из разбитой губы. Ну как, объясните, пожалуйста, как такое вообще могло произойти? Ладно, если бы Зеро только знал, да если бы он только знал! Он бы хотя бы озаботился покупкой презервативов. Или таблеток, других, не кровяных. Но откуда он знал?! И что самое интересное, Канамэ не знал этого тоже! Но ЭТО пришло – и теперь Зеро ничего не оставалось, как перебраться в загородный особняк Курана, выслушав список его новых обязанностей от Юки, и игнорировать косые взгляды аристократов, мать каждого из них, какого хрена они ошиваются в особняке Канамэ, это не проходной двор!

- Это не проходной двор, - отрезает Зеро, закрывая дверь перед носом Акацки и Айдо.
Канамэ сидит на диване, согнув ноги в коленях, прижимает их к груди вместе с банкой соленых огурцов, и хрумкая очередным огурцом с улыбкой наблюдает за Зеро, мерящим комнату шагами.
- Семнадцать, - говорит Куран.
Кирию резко поднимает голову, непонимающе смотрит на него.
- Семнадцать шагов, - поясняет Канамэ.
Зеро жмет плечами: Канамэ прав.

Потом Зеро начало казаться, что все это сон. Когда они с Юки выбирали в магазине детскую кроватку, или когда Лука притащила ему энциклопедию «Молодому отцу. 100 советов для начинающих», или когда Шики учил его пеленать детей на подопытной кукле Римы – все это казалось сном. Абсурдным, и от этого не менее веселым.

- Что ты делаешь? - Тихо интересуется Канамэ.
Зеро отодвигается от стола, и Куран опускается на его колени. Он немного прибавил в весе за последние пару месяцев, и его волосы отрасли так, что их приходится заводить в хвост, потому что сейчас Канамэ не хочет стричься.
Зеро обнимает его за талию, целует в шею.
«Господи, - думает Кирию, когда они с Канамэ, тихо смеясь, читают по очереди советы молодым отцам. – И за что мне это?»

Канамэ не истерил, не депрессовал, делал специальные упражнения, и вообще ЭТО проходило у него очень спокойно. Иногда он просил у Зеро мороженого с запеченной осетриной, или впадал в состоянии меланхолии, запираясь в своей комнате, подолгу выписывая ряды слов на бумаге. Он не хотел крови, не мог заниматься любовью, но нуждался в прикосновениях Зеро. Они могли часами сидеть, не произнося ни звука, соприкасаясь пальцами, или же лежать в огромной постели, в куче сбившихся одеял, переплетая ноги и руки. В такие моменты Зеро даже забывал, почему ненавидит вампиров.

- А, блин, блин, блин, - тараторит Юки, как только Зеро выходит из машины.

Он ездил в Гильдию, забирал бумаги для ректора, и подписывал какие-то документы для разрешения на брак с Канамэ.

Если бы кто-нибудь заикнулся при Зеро о браке между охотником и вампиром, о браке между охотником-вампиром и чистокровным вампиром, о браке между парнями, в конце концов, год назад – Зеро бы лично потрудился над тем, чтобы существо с такими экстремальными мыслями отправилось в клинику для душевнобольных. Но.

- Что? – Он, хмурясь, смотрит на головку Юки, в теплой вязаной шапке.
- Я тебя заждалась! Что, что! Да ничего, поехали быстрее! – И она пихает его обратно в машину, называет адрес цветочного магазина в городе, и через двадцать семь минут Зеро уже стоит перед дверью их с Канамэ спальни, неуверенно переминаясь с ноги на ногу, и сжимает в руках букет белых роз.

Канамэ улыбается ему. И Зеро уверен на сто и один процент, что Куран сейчас счастлив. Врач с мохнатыми усами что-то говорит, но они оба не слышат его, оглядывают друг друга, а потом Зеро проходит в комнату, протягивает Канамэ букет, и тот, поднимая голову, принимает розы. В комнате появляется Юки с вазой полной воды в руках, быстро ориентируясь, она засовывает цветы во французский фарфор, ставит вазу на прикроватную тумбочку рядом с Канамэ, и выпроваживая доктора, улыбаясь говорит, что они все будут ждать их внизу через пару часов.

У Канамэ влажная кожа, волосы выбелись из-под резинки, и теперь рассыпались по плечам, прилипая к бледному лицу.
- Поздравляю.
- И я тебя, - парирует Зеро, опускаясь на край кровати. Кирию замирает в миллиметрах от губ Курана, боковым зрением наблюдает как посапывает в кроватке, выбранной заботливой Юки, маленькое ЭТО, и ему в нос бьет запах роз, разливающийся по комнате, а еще вкус Канамэ на языке, во рту, его пальцы на плечах Зеро, пальцы самого Зеро на талии Канамэ – их отрезвляет тихое посапывание, и они, не разрывая поцелуй, улыбаются.

*

ЭТО стал легендой в мире вампиров. Да, он оказался мальчиком, натуралом, кстати, и потом женился на Юки, как было приписано когда-то его… Маме. ЭТО зовут Увайтом, и Канамэ с улыбкой говорит, что сын ассоциируется у него с белыми розами. Зеро ничего не говорит, он предпочитает соглашаться в этом с женой. С женой ведь надо в чем-то соглашаться.

И все жили долго и счастливо.

Автор: _breakaway
Бета: Word 2007
Пейринг: Зеро/Канамэ, Каито/Юки
Жанр: romance
Рейтинг: R
Предупреждение: AU, ООС наверное
Disclaimer: не мои
A/N: написано ко дню рождения Kursnic.
Поздравляю. *,* Желаю успехов. Во всем. А еще надеюсь, что вам все таки понравится )
A/N2: написано для Kursnic, которая хотела:
Зеро/Канамэ, с рейтингом не ниже PG-13, про параллельную реальность, где... Нет, они не пара. Зеро - король вампиров, а Канамэ - охотник-вампир. Ну и что из этого выйдет.
И Каито – парень из последних глав манги, йа его не придумывал )


читать дальше- Можно любить осень. – Она говорит, не утверждая, но знает, что так оно и есть.
Кажется, зовут ее Юки. И она тут недавно. Значит, еще не знает.
- Осенью были убиты мои родители, - отвечает он, не отрывая взгляда от окна. Там, за тонким стеклом листья согревают землю, утопая в инее. Здесь резко холодает.

Нет ни робости, ни смущения, ее эта тема не задевает, не останавливает, как останавливала всех предыдущих, отрезая их от него. Все те, предыдущие, боялись смотреть на него дольше семи секунд, Зеро даже засекал время из-за интереса. Ровно семь.

Юки наливает кофе, пододвигает ему кружку. Когда их взгляды встречаются, она не прерывает контакт даже через семь секунд. Держится на две больше. Новый рекорд. Зеро приятно удивлен, потому что последний, выдержавший взгляд его лиловых, размытых черным глаз, стал его другом – единственным другом.
- Мои родители тоже погибли. Зимой. Но я люблю снег. Он красивый.
Каито не задерживается. Массивная дверь легко подается, его рука не раз держащая оружие, касается волос Юки, он улыбается – и это непривычно.
- Как брат, Юки-чан?
Ее бледная кожа становится чуть ярче на скулах, она склоняет голову, не уходя от прикосновения:
- Спасибо. Уже лучше, - и поклонившись, Юки уходит, прикрывая за собой дверь.
Когда друг опускается в кресло напротив, Зеро хмурится.
- К чему было про брата?
Каито только качает головой.
- Ее брат – твой лучший охотник.

Кирию подносит чашку с кофе к губам. Он вспоминает. Его лучший охотник – всего один, немного старше его самого. О нем много говорят, и никому не под силу разделить правду и ложь. С тех пор, как Гильдия стала принадлежать первому чистокровному вампирскому роду, а Совет прекратил свое существование, прошло семь месяцев. В действиях Зеро не сомневаются, а если сомневаются, боятся высказаться: молодой король добился мира с людьми, до него это никому не удавалось. Вампиры в безопасности, Гильдия контролирует проштрафившийся уровень Е, а кровяные таблетки выпускаются во всех странах. Официально, запрещено пить человеческую кровь, но никто не запрещает открывать добровольные донорские пункты.

- Куран Канамэ.
Да, Канамэ. Зеро с ним не встречался – не подобает лицу его уровня из-за любопытства выходить на контакт с охотником, пусть и лучшим. Он не знал, что у Канамэ есть сестра – теперь знает.
Можно предположить, что у него такие же большие карие глаза, обведенные ресницами, длинными, и бледная кожа, как у Юки.
- Верно.
- А что с ним? – Рядовой вопрос, и он не вызывает у Каито подозрения: иногда и Зеро интересуется делами подчиненных. Так было в истории и с самим Такамия.
- Говорят, ничего особенного. Отвлекся, прикрывая сестру. Об этом мало известно. Но пять серебряных пуль – это, знаешь, даже на мой взгляд жестоко.
- Какая ему разница, какие пули?
- Ты ни черта не знаешь о тех, кого держишь рядом с собой.
Ты прав, друг, - думает Зеро. – Я даже не видел этого Канамэ. За семь месяцев ни разу.
- Я не могу знать все о тех, кто входит в Гильдию.
- Лучших знать надо, Зеро. А серебряные пули для Курана – это тот же эффект, что и для любого представителя вашей расы. Конечно, ты у нас исключение.
Они давно не играют в переглядки, но сейчас Зеро хочет поймать взгляд Каито.
- Юки тоже?
Его хватает только на вопрос, прозвучавший отстраненно, потому что говорить больше он не может – выдаст удивление или повышенный интерес, нарушит правила своего поведения.
- Да, конечно.

Юки любит снег. Он шел, когда умирали ее родители. Канамэ мог погибнуть осенью, когда из жизни ушли родители Зеро. Канамэ – лучший охотник Гильдии, Юки смотрит на Зеро больше семи секунд. Они оба странные, наверное.

Зеро поворачивает голову к окну, цепляется глазами за листья, и понимает, что должен увидеть Канамэ – и дело не в личном интересе, и ему вовсе не хочется посмотреть на то, какие у Канамэ глаза и длинные ли у него ресницы, просто пять серебряных пуль в вампира – это цель убить. А покушаться на жизнь лучшего королевского охотника – это покушаться на жизнь его короля.



Он лежит в палате, и глаза устают от разъедающего сетчатку белого цвета. В стороне монотонным гудением приборы свидетельствуют о том, что он все еще жив, и это даже обидно.
Канамэ не делает больше попыток подняться с кровати. После того, как медсестра, выронив из рук поднос с едой, долго сокрушалась, а потом еще и рассказала все Юки, утопившей в слезах даже отчаяние самого Канамэ – попытки сразу же сошли на нет.
- Ничего, пара неделек – и будете как новенький. – Говорит Лука, проверяя таблетки на прикроватной тумбочке. То, что она говорит об этом с сентября, Канамэ предпочитает не думать. Может, действительно – четырнадцать дней, и он месяц не снимет с глаз черные очки – лишь бы стереть из памяти белый-белый белый цвет. И не снега, а больничных стен.
- Ваша сестра придет сегодня? – Волосы закрываю глаза, падая на лицо – отросли. Лука тянет руку, чтобы заправить каштановую прядь, но останавливается. В спокойном взгляде Канамэ предостережение.
- Не надо, - говорит он с улыбкой. – Я уже привык. Да, Юки придет.

Когда Юки заходит в палату, ее глаза святятся тем ясным чистым светом, который рождается в любви, еще не разбитой, но зародившейся. Это любовь не принадлежит Канамэ. Брови Курана приподнимаются: следом за Юки в палату проходят те, кого Канамэ меньше всего ожидал увидеть. Если быть откровенным – такого он точно не ожидал.
- Брат, это…
На плечо его сестры опускается ладонь:
- Не надо, Юки. Он сам. – Каито кивает. – Правда, сам?
Такамия с девушкой одновременно поворачивают головы в сторону мрачного, как обычно, Зеро. Но его хмурое лицо разглаживается, становится приветливым, стоит только Канамэ улыбнуться ему.

Такамия Каито Канамэ знает – познакомились, как только Куран вступил в Гильдию, еще не принадлежавшую Кирию. Хороший парень был. Канамэ не мог понять, что он нашел в Зеро, став его стеной. Куран не осуждал действий короля, Зеро просто был из другой жизни. Они бы никогда не пересеклись, не случись то нападение на Юки. Такамия тогда первым пришел в его палату, говоря с попискивающими время от времени приборами, потому что сам Канамэ отвечать не мог.
Канамэ помнит сказанное Каито, потому что сознание прогоняет его слова до сих пор, как кассету. Каито сказал, что Юки принимают на службу, как и хотел Канамэ, и он может не волноваться за нее. Непонятно зачем, он добавил, что рядом с Зеро и им самим Юки будет в безопасности.
Это не звучит упреком самому Канамэ.
Сейчас же, наблюдая за замершими у стены, Юки и Каито, Канамэ понимает, что Такамия ему не врал.
- Ладно. Мы тогда выйдем, я с Лукой-сан переговорю, хорошо? Вам кофе принести?
В больничных автоматах удивительно вкусный кофе, а Канамэ не любит чай. Лука же ежедневно наливает ему отвар каких-то полезных, восстанавливающих трав, выписанных врачом в дополнении к общему курсу лекарств и процедур. Просить же ее о кофе Куран не собирается, поэтому он кивает, и Юки вылетает за дверь, Каито следует за ней, дожидаясь ответной реакции от Зеро.
Канамэ садится в кровати, морщится, удивленно замирает, когда Зеро подходит к нему, поправляя подушку, чтобы было удобнее.
- Кирию Зеро.
- Куран Канамэ.
Он протягивает руку, их пальцы встречаются. Кажется, Канамэ не удается сразу согнать с лица удивление, поэтому Зеро усмехается самыми кончиками губ.
- Вообще-то, вкрадчиво замечает он, - я такое же живое существо, как и ты.
- Если опустить тот факт, что ты чистокровный вампир, и принять во внимание то, что ты пьешь кофе из автоматов – то да, живое.
Они снова смотрят друг на друга, разжимая руки. Канамэ разглядывает узор татуировки, выглядывающей из-под высокого воротника рубашки Зеро. Чуть выше, только волосы мешают, постоянно лезут в глаза, и не дают разглядеть лицо Кирию…

О нем много говорят. Ему завидуют, а перед его силой преклоняются. А еще Зеро – единственный вампир, для которого контакт с серебром не смертелен – наоборот, его главное оружие «Кровавая роза» - яркая пушка, передающаяся от отца к старшему сыну поколениями. Чистокровные вампиры такая же загадка в понимании, как и построение пирамид или же существование Атлантиды в мире человеческом. Они полны тайн, нераскрытых, немного зловещих. Они притягательны и красивы. Они есть, их немного, и все они подчиняются семнадцатилетнему мальчишке.

Сам Канамэ видит в Зеро только мальчишку. Своего сверстника – не своего повелителя.

У Зеро и волосы цвета серебра. На мгновенье, Канамэ кажется, что коснувшись их, можно обжечься.



Его выписали в первых числах месяца, но Зеро лично позаботился о том, чтобы еще пару недель Канамэ не получал никаких заданий от Гильдии. Повышенное внимание к Курану со сторону чистокровного восприняли спокойно: парень, лучший не только в своей возрастной категории, но и за историю Гильдии, по всем показателям идет вперед, не собираясь останавливаться. Если повезет – переведут в личную охрану Кирию.

Уже повезло.

- Я не могу принять это предложение.
Зеро хочется его придушить. Он так и сделает, как только тело Канамэ восстановится полностью.

Это была не его идея. Видимо, проделки судьбы, или продуманный план наглого дружка.

Сначала Каито просит за Юки, потом Юки с Каито просят за Канамэ – Зеро не против, а главное, себе можно повторять, что все это происходит ни по личному желанию, а по просьбе друга и его девушки. И кто знает, как долго протянет союз Такамия/Куран, но они оба дали Зеро шанс узнать Канамэ поближе.

- Знаешь, я не предлагаю. Я констатирую факт.
За окном дождь бьет крупными каплями по стеклу, в комнате царит полумрак. Глаза Канамэ словно под стеклами, отливают красным, длинные ресницы (как Зеро и представлял) отбрасывают тени на бледные щеки.

Они сидят в кабинете до вечера. Куран сверлит взглядом стену, Зеро просматривает какие-то документы, дождь не прекращается.
- Значит, теперь я в охране? И какие рабочие дни?
- Ежедневно. И пока никакой нагрузки.
Зеро смотрит на Канамэ, выглядывая из-за папки, которую держит в руках.
- Не делай такое лицо. Я вдруг подумал о том, что мне нужен телохранитель. Твоя охотничья деятельность никуда не денется, иногда я буду снисходить до выходных. – Заверяет Зеро.
- А отпуска?
- Ты сначала заслужи.

Просто у Канамэ красивые глаза, бледная кожа, и шрамы на теле под одеждой и бинтами. Просто у Зеро красивое лицо, может быть, только он этого не видит, и шрамы на душе.

Эта осень – исключение. Зеро догадывается о том, как можно избавиться от шрамов Канамэ, излечив и свою душу.



Холодно. Канамэ передергивает плечами. Он бы замерз, не будь его телу параллельно на внешние раздражители. Ему даже нравится сейчас, сидя в седле, смотреть на ровную спину Зеро впереди. Снег еще не выпал, и на фоне деревьев, скинувших листву, двум всадникам не скрыться от посторонних глаз, только вот никаких посторонних глаз нет. Не то место, не то время и не та погода.
Зеро останавливает лошадь, поворачивает голову к Канамэ. Его губы трогает улыбка, и Канамэ отвечает ему поклоном. Его губы скрыты шарфом, но Кирию умеет различать оттенки настроения Курана просто по глазам. А глаза у него смеются.
- Мы заблудились, да?

Зеро не соврал – у Канамэ были выходные. У самого Зеро они тоже были. В такие редкие дни работа с многочисленными бумагами и отчетами ложилась на плечи Каито, которому помогала отважная Юки. А Зеро с Канамэ негласно повадились проводить выходные вместе.
И сегодня был один из таких дней.
- Нет, мы не заблудились.
- А куда мы направляемся?
- Тебе не кажется, что ты задаешь много вопросов?
Канамэ натягивает поводья, лошадь останавливается, рядом с лошадью Зеро. Дорога под копытами животных усыпана влажными, слипшимися листьями.
- Честно?
Ветер заигрывает с волосами Канамэ, он наклоняет голову, придерживая шарф, концы которого решили разлететься в разные стороны.
Зеро опускает поводья: доверяет лошади. Руками он касается шарфа Курана, секунды возится с ним, и с улыбкой проводит пальцами по волосам Канамэ, заправляет выбившуюся прядку тому за ухо.
- Ага. Мерзнешь?
Канамэ без мыслей кивает. Зеро берет поводья, смотрит вперед, задумчиво покусывает губу, а потом поворачивается, и Канамэ даже не понимает, почему тянется к чистокровному, почему так доверчиво раскрывает рот навстречу теплому языку Зеро.

Кирию пахнет зимой, приближающейся с каждым днем. Но он совсем не пахнет смертью.



В декабре Зеро впервые показал Канамэ фамильный особняк Кирию, тот, о котором ходили только легенды, а о настоящем местонахождении знали единицы, такие как Каито, глава Гильдии – Кайен Кросс, и теперь Канамэ.

Небольшой особняк, граничащий с рощей, не выделялся на общем фоне – таких свыше десятка было выстроено вдоль лесной полосы и дороги.

- Чтобы не привлекать внимание. Никто здесь не знает о том, кто их соседи. И мне кажется, это даже хорошо. Можно отдохнуть от лишних глаз, - объяснил тогда Зеро.

Канамэ сразу понравились маленькие, уютные комнаты, деревянная мебель и огромный камин в гостиной. Они с Зеро могли подолгу сидеть рядом, касаясь друг друга плечами, смотря на потрескивающие в пламени дрова, и что-то тихо обсуждать. А потом, с последней искрой подниматься в спальню, заваливаясь в некогда принадлежавшую родителям Зеро кровать и целовать-целовать-целовать выступающие костяшки, все впадинки, каждый миллиметр кожи до нехватки воздуха, до дрожи в облитых дыханием друг друга телах. Утонченно-застенчивые первые прикосновения Канамэ, горячие, жадные - ответные - Зеро.

Таких выходных было три. И сейчас удалось вырваться во время праздничной недели из полного суеты города, отказавшись от торжественных приемов по причине слабого здоровья – и какая разница, что Зеро никогда до этого не был замечен даже простуженным. Каито с Юки бесценны, пообещали уладить проблемы, если они появятся. И ведь сдержат обещание.

- Мне кажется, мы с ними не честны, - говорит Канамэ, прикрывая глаза, пока Зеро, навалившись сверху, скользит влажными губами по его лицу, пересчитывает ресницы, дыханием согревает мягкие губы, но не целует в них.
- В следующий раз возьмем их с собой? – Канамэ чувствует усмешку Зеро, обхватывает ногами его бедра.
- Думаю, ты на это не пойдешь, - тонкие руки закинуты на плечи, пальцы мягко перебирают стальные пряди.
- Правильно думаешь… Это… - Канамэ расслабляется, с улыбкой отворачивается, когда Зеро наклоняется за поцелуем.
- Давай, - шепчет он, вздрагивая, и Зеро замирает.
- Можно?
- Да-да… Можно… Давай.
Зеро застенчиво облизывается. Его клыки мягко прорезают плоть, и кровь Канамэ застывает на его губах. Куран дрожит под ним, и его пальцы путаются в волосах Кирию. Зеро медлит с движениями, он зализывается две неглубоких ранки языком, поднимает голову.
- Эй… Канамэ?..
- Мм?
- А ты – хочешь?
Куран смеется. Зеро наклоняется, отводит с шеи волосы.
- На счет три…
- Зачем на счет?
- Попробуем совместить. Вторая попытка.

Канамэ никогда не пил живую кровь. Его жажда угасала с глотками воды и растворенными в ней кровяными таблетками. Он не был голоден.

Но Зеро подставляется под клыки сам, без просьб, и Куран, закрывая глаза, прокусывает тонкую кожу, пахнущую зимой, снегом. Сбитое «три» растворяется в тяжелом дыхании, и Зеро уже не останавливается. Он двигается, жадно ловит ртом воздух, чтобы потом, когда Канамэ оторвется от его шеи, благодарным поцелуем накрыть рот, хранивший вкус Зеро, его добровольно отданное тепло, частицу его в Канамэ. И когда мир вспыхнет огоньками тысячи свечей, а потом потухнет, Зеро почувствует, как Канамэ подушечками пальцев обводит контуры его татуировки.
- Мне кажется, я тебя слышу. – Тихо замечает Канамэ.
Зеро соглашается, мысленно, и Канамэ закрывает глаза.
«Мне кажется, я тебя люблю. Слышишь?» - Думает Кирию, когда Куран закидывает на него ногу, руку, и нос прячет в подушке между плечом Зеро и его головой.
- Мне кажется, тебе просто кажется. – Бормочет Канамэ.



- Ты подаришь что-нибудь Канамэ?
Каито смотрит на часы, потом на Зеро, потом куда-то за окно, и снова на часы. Зеро отдергивает воротник рубашки, хмурится.
- Откуда?
- Знаю?
- Да.
Такамия шумно вздыхает, в глазах немой упрек.
- Мы давно знакомы… Перед ними трудно устоять, да? Они оба, Юки и Канамэ, какие-то… Не странные, притягательные. Обычные.
Зеро закрывает глаза. Вспоминает вкус крови Канамэ, просто его вкус, их время на двоих. В груди что-то теплым светом заливает все внутри, и становится так хорошо. Так правильно.
Он согласен, перед ними трудно устоять. Обычные, даже не чистокровные, последние из рода Куран. Брат и сестра, сестра и брат. У Зеро тоже был брат. Он ушел из жизни вместе с родителями так давно, что сейчас кажется, оно, именуемое прошлым, приснилось ему. Кирию не хочет думать об ушедшем времени. Он всегда ценил настоящее и строил алгоритмы будущего. Он не исключает присутствие Курана рядом с собой и дальше.
- Что я должен подарить Канамэ?
Каито качает головой:
- Видимо, на отношения твои мозги не запрограммированы.
Почему с ним интересно? Потому что Такамия один из немногих, не теряет себя рядом с Зеро. Он уважает происхождение Кирию, он не задумываясь, прикрывает его спину, но он никогда не льстит, говорить то, о чем думает.
- Я действительно не понимаю, о чем ты.
- Четырнадцатое февраля вызывают у тебя какие-нибудь ассоциации?

Если быть откровенным, то когда Каито впервые упомянул дату и месяц – они ничего не сказали Зеро. И только подписывая открытку, купленную в городе неделей ранее, Зеро ощущает себя полным идиотом.

- Влюбленным идиотом, - поправляет Каито. Юки прячет улыбку в темных глазах. И тут даже возразить не получается.

Канамэ стоит расслабленный. Руки в карманах, волосы рассыпались по плечам.
«Улыбается, сволочь». – Думает Зеро, недовольно вручая ему открытку, и с независимым видом проходит к своему столу: разобрать письма, пахнущие дорогими одеколонами, стопки валентинок, перевязанных яркими лентами.
- Честно, я удивлен.
- Честно, я тоже, - парирует Зеро.
- У меня ничего нет.
- Ничего и не надо. – Кирию поднимает голову, садится в кресло. Канамэ опускается рядом на подлокотник.
- Совсем ничего? – Он касается волос Зеро на затылке, наклоняется, вдыхает их запах.
«Ты знаешь».
Канамэ действительно знает. С тех пор, как он попробовал кровь своего повелителя, между ними возникла связь, переплетенная с той, что оба именовали симпатией, или любовью. Или чем-то еще…
Поэтому когда Зеро обнимает Канамэ за талию, Куран с удовольствием соскальзывает к нему на колени. Снова поцелуи. Им никогда не надоест чувствовать друг друга, никогда не надоест дарить и забирать в ответ упоительную нежность.
«Ты хочешь услышать, что я люблю тебя?»
Зеро резко открывает глаза, Канамэ касается носом его шеи, в том месте, где татуировка печатью украсила кожу. Это семейный герб.
- Люблю.


Вечер устроен в честь дня рождения чистокровной, чьи имя Канамэ так и не запомнил. Он перестал запоминать имена еще в декабре, когда вокруг стало слишком много незнакомых персон из высшего света. На правах личного телохранителя Канамэ может молчать в те минуты, когда покидая королевскую резиденцию, они с Зеро появляются на вечерах, подобных этому. Где вокруг сплошное притворство, волны лести и фальшь. Зеро мрачен, знает Куран. Но Кирию кривит губы в вежливой улыбке, к нему бояться подходить не только потому, что из кобуры на ремне поблескивает в свете «Кровавая роза», за его спиной на расстоянии вытянутой руки Канамэ, и они тихо разговаривают.

- У нее ужасное платье.
- А мне прическа не нравится.
- А лицо?
- Что, «лицо»?
- Оно нравится?
Канамэ приглядывается, качает головой:
- Нет. А тебе?
Зеро только давит в себе желание повернуть голову, чтобы зрительно убедиться, что Куран рядом, и он не один терпит всю эту показуху, он которой немеет язык и рот наполняется горечью.
- Нет.

Когда они решают сбежать, и им это почти удается, Зеро не выдерживает. В слабоосвещенном коридоре разворачивается, быстро чмокает Канамэ в губы, потом в нос, а потом злиться на себя за несдержанность, потому что Каито показывает им, в частности ему, Зеро, средний палец.
- Вы палитесь, - говорит он. И за его спиной возникает Юки, часто дышащая ртом. - Мы только что задержали Йори-сан, хозяйку этого вечера. С тебя, Кирию, особняк на пляже.
Зеро жмет плечами:
- Как хочешь, - кидает короткое, - спасибо. – И тащит Канамэ подальше отсюда, за руку, сквозь коридоры, аллеи, к машине, чтобы убедиться, что ключи остались у Такамия.
- Черт!
Канамэ предлагает устроить настоящий побег на пару часов. Они ловят такси, и пока мужчина с удивительно-светлыми глазами косо поглядывает на них в зеркало заднего вида, разговаривая по телефону с супругой, Зеро сжимает в ладони ладонь Канамэ и чувствует, как теплеет от прикосновения, такого незначительного, не только его тело, но и тело Курана. Чувствует как сквозь пальцы соприкасаются их сердца, бьющиеся в унисон.



А потом они просто перестанут замечать время. Обязанности, деловые встречи, выходные. И снова, снова. И Зеро даже не против. Ему нравится знать, что он не один, что Канамэ всегда рядом, такой верный, спокойный, родной.

Зеро просыпается в одной постели с Кураном, перебирает спутанные со сна темные волосы, вспоминает, что нужно съездить в город и купить подарок новорожденному сыну Каито и Юки, вспоминает, что подарок уже куплен Канамэ.
Лучи утреннего осеннего солнца проходят сквозь тяжелые шторы, солнечными зайчиками прыгают по стенам и путаются в волосах Канамэ. Зеро тепло улыбается, когда он открывает глаза.
- Можно любить осень?
Канамэ скашивает взгляд на него, тонкие брови приподнимаются, он кивает.
- Можно любить зиму?
- Можно.
- А тебя?
Утренние поцелуи всегда выходят неспешными. И Канамэ тянет время, чтобы с улыбкой подняться с кровати в новый день, повернув голову к Зеро, и шепнуть:
- Нужно.

Давай будем честны
Название: Давай будем честны.
Автор: НикаАптерос = Гудвин Великий и Ужасный = Белый Лев.
Фэндом: Vampire Knight
Персонажи: Канаме/Зеро и наоборот^^
Жанр: angst, romance
Рейтинг: PG и может выше чуть-чуть....
Описание: бред. Присутствуют Узы.
Дисклеймер: «Vampire Knight» весь и полностью Хино Матсури
Предупреждение: 1. ООС, объемистый и громоздкий.
Статус: Сие сомнительное чтиво закончено.
Предупреждение: 2. писалось ночью, как и всегда. Неотчитано, путанно, устало как-то и наверное часто повторяются мысли.... воть.

ну вы все помните о предупреждениях, ага- Ты что-то скрываешь, Куран, – не вопрос, а утверждение. Зеро спокоен, даже вальяжен. Но его спокойствие – обманчиво, вальяжность – напускная. Кирю напряжен, как зверь перед прыжком. Кирю ждет подвох. Чертов чистокровный опять что-то замышляет. И небо рухнет наземь, если это что-то не выйдет Зеро боком. Охотник зол, но он умеет отлично это скрывать. До определенного момента.

Смешно, но именно этим «моментом» заканчивались все их с Кураном «дискуссии» – Зеро выходил из себя. Чистокровный доводил его тонкими насмешками, изящными провокациями, довольно жестоко указуя на его место в жизни и пищевой цепочке. Пешка. Вампир класса Е. Животное, способное лишь паразитировать на других, как сейчас – на самом Куране. Зеро нечем было ответить – он жил за счет этого ублюдка. И он лишь рычал от бессильной ярости. Ярость, однако, не мешала тому, чтобы отвечать на собственнические ласки.
Впрочем, Кирю тоже выучился пробуждать в вампире ярость. Выучился не так давно, но зато уже наверняка.
Просто резко, не давая опомниться, толкал Канаме на кровать, нависая сверху, упирая дуло Кровавой розы в висок, пресекая любые попытки к сопротивлению, и шептал тихо, презрительно и насмешливо кривя губы:
- Разве господа подчиняются пешкам?..
И при виде алеющих от бессильной злости и досады глаз тщетно вырывающегося вампира, Зеро чувствовал нечто сродни горькому удовлетворению.
Такого рода насмешки действовали на Курана безотказно. Подчиняться охотнику было ниже его достоинства. Подчиняться вампиру класса Е – тем более. Однако чистокровный не спешил применять внушение или Силу, а Зеро, уже мысленно записавший себя в смертники – такие, как он, долго не живут, - не доискивался причин и лихорадочно старался получить всё до того, как наступит расплата. Какой бы она не была…
Тем страннее выглядит их связь.
И если сначала была лишь кровь, необходимая им обоим, потом тонкие опасные игры на подчинение, сумасшедшие ночи и глухая злоба, когда ощущаешь себя игрушкой в ловких пальцах чистокровного, привязанный жаждой и принужденный подчиняться, то теперь…
Куран подчинялся сам. Пусть вынужденно, пусть сквозь яростное шипение, пусть под прицелом, но подчинялся. Словно снисхождение… но не совсем. Словно проклятый вампир подчинялся даже не ему, а чему-то в себе, чему не мог сопротивляться в те мгновения, когда Кирю вырывал у него жадные поцелуи. Это и злило, и приносило странный отблеск удовольствия.
Но последнее время Куран ведет себя странно. Он как будто… избегает Зеро?.. Охотник сам бы посмеялся над подобным предположением – чистокровный не может от кого-то бегать, не должен – но последние недели все обстояло так, что другого вывода на ум просто не приходило.
Кирю это злило. Если он мог обходиться без крови Курана по пять-шесть дней, то по его телу скучать он начинал гораздо быстрее. Зеро бы даже подумал, что от него пытаются отвязаться, если бы не имел дело с чистокровным. Высший вампир не будет сторониться и прятаться, это не его уровень. Ему достаточно просто приказать.
То, что Зеро слушать приказы не намерен, это уже другой вопрос.
Поэтому поведение Курана еще более настораживало. И бесило – как же без этого.
Вот как сейчас. Стоит совсем рядом и уже не просто перекатывает в пальцах, а отчетливо сжимает свой бокал, не торопясь подносить к губам. Затем все-таки делает глоток. Как-то почти дергано, словно стараясь заполнить молчание.
Черт, когда Куран нервничает, Зеро просто физически не может быть спокойным. Канаме, этот проклятый Канаме ведет себя так, словно случилось или случится действительно что-то очень серьезное. Задушенная ярость сменяется обостренным болезненным вниманием – не упустить ничего! – и чем-то, что при других обстоятельствах можно было бы назвать испугом.
Куран нетерпеливо передергивает плечом:
- Что бы я не скрывал, тебя это не касается.
- Тогда зачем ты позвал меня?.. – глаза не отпускают чистокровного ни на миг. Канаме раздражен. Канаме злится. Обычно он никогда не позволял себе настолько отпустить самоконтроль, чтобы появилась возможность прочитать даже не эмоции – отголоски его эмоций. Непроницаемый щит вежливой отстраненной снисходительности. Самая необходимая маска для того, кто властен повелевать. Маска, которая, как влитая сидела на чистокровном. Вторая кожа. Вторая натура.
И то, что сейчас Зеро способен уловить его чувства, означает, что Канаме непозволительно расслабился в присутствии охотника.
Или… он слишком сильно о чем-то беспокоится.
И если на первое Кирю никогда бы не поставил, уверенный в заведомом проигрыше, то второе кажется весьма правдоподобным… и весьма пугающим.
Юноша старается не загадывать, какие неприятности могут быть у всесильного чистокровного. Что-то, чего опасается высший вампир.
Что-то, чего боится высший вампир.
Чем это грозит ему самому?..
И что, в конце-то концов, угрожает чертову кровососу?..
Зеро пытливо смотрит на вампира, ожидая даже не ответа на поставленный вопрос – объяснений. Объяснений, какого черта тут происходит. Канаме в свою очередь прикладывает все усилия, чтобы не отвести взгляд. Проклятье!.. Когда этот мальчишка сумел выучиться выбивать его из равновесия?.. Осознание того, что он уже не может полностью себя контролировать в присутствии охотника, нервирует Курана куда больше, чем напряженное внимание последнего.
Вампир задумчиво отпивает из бокала, стараясь сформировать ответ. А за одно – взять себя в руки. Мельком бросает взгляд за окно. Луны не видно. Облака застилают небо, а деревья гнет неистовый злой ветер. Поздняя осень, что сказать. Это здесь, в комнате, согретой дыханием огня в камине, тепло. А там, снаружи… Куран подавляет желание поежиться. Нельзя. Такие проявления – слабость. А он уже превысил лимит слабости на этот вечер. И даже на этот месяц. Эта мысль помогает взять себя в руки. А еще – отогнать навязчивую холодную тревогу, только усиленную сегодняшним письмом.
- Моя цель проста. Я считаю, что на сегодняшнее время ты выпил уже достаточно моей крови, чтобы приостановить деградацию. Ты должен приучать себя к кровяным таблеткам. И пить из меня, - Куран намеренно аристократично морщится при этих словах: - ты будешь только при жесткой необходимости. Поэтому встречи стоит свести к минимуму. У меня слишком много дел, чтобы отвлекаться на твои преследования. Так что будь любезен, учись себя контролировать. И не появляйся в поле моего зрения в ближайший месяц-полтора.
- Ты много на себя берешь Куран, - шипит Зеро, сузив глаза.
Канаме усмехается:
- Даже я не имею такой роскоши, как постоянный донор. Мне приходится довольствоваться этим, - он изящно поводит рукой, в которой держит бокал. – Неужели ты считаешь себя кем-то особенным, Кирю-кун? Вампиром, который достоин постоянной свежей крови?..
Расчет верен… почти.
Зеро в единый миг оказывается рядом, сжимая лацканы белого форменного пиджака, и глухо выдавливает:
- Ублюдок… Не ровняй меня с собой, Куран. Я не…
- Что ты не, Кирю?.. Не вампир? Не монстр? Не кровосос? Да брось. Ты уже полгода живешь за счет моей крови. Поздновато отпираться, не находишь?
Куран выходит из себя, как не пытается сдерживаться. Все спокойствие и насмешливое снисхождение осколками разлетается, когда Зеро оказывается так близко, впервые за столько времени, когда хриплое дыхание обжигает кожу, когда полные ярости льдисто-серые глаза горят напротив.
Слова мальчишки бьют раскаленным хлыстом. Злость, искрящее раздражение и еще желание – все это, точно сухая солома в жаркий день, вспыхивает внутри рваными сполохами. А еще, где-то на дне, тяжелой каплей горчащей смолы оседает обида.
Почему-то Куран даже не пытается вырваться из жесткой хватки охотника.
А Зеро наклоняется еще ниже и, кривя губы в почти усмешке, роняет:
- А если я хочу не крови?..
Сердце предательски оступается.
Канаме хочет, должен отшатнуться. Оттолкнуть его. Бросить вслед ожесточенно-ранящие слова. Но он не может. Тело не повинуется. Сила не желает пробуждаться… или он сам не хочет ее пробуждать?.. Мысли путаются, немыми черно-белыми кадрами с сумасшедшей скоростью мелькая в опустевшей голове. И, кажется, Канаме первый ломается, подается навстречу, приникая к теплым сухим губам охотника.
Наваждение живет недолго. Неимоверным усилием воли Куран отстраняется, заставляя отойти в другой конец комнаты, увеличивая расстояние между собой и Зеро.

Канаме смотрит в камин, пытаясь позаимствовать спокойствия у ровно потрескивающего пламени. Он лихорадочно перебирает в уме слова, мысли, поступки, пытаясь найти вариант отступления. Сейчас он уже жалеет о срыве. И черт же его дернул поцеловать Кирю!.. Как теперь быть? Что теперь говорить? Как теперь заставить подчиниться, если только что сам проявил слабость?
Проклятье. Нервы ни к черту. А все бессонница.
Зеро молча наблюдает за чистокровным, и сделанные на основе этого выводы ему весьма не нравятся. Куран откровенно нервничает. Кусает губы. Пытается взять себя в руки. Зеро и рад бы отнести это на свой счет, да что-то не верится. Что же, черт возьми, так тревожит эту лицемерную сволочь?.. Да настолько, что идеальная маска ломается прямо при нем!.. При враге, при низшем вампире, при охотнике!
Такая скрытность вызывает раздражение. А еще – беспокойство. Канаме выглядит непривычно бледным. Каким-то растрепанным, взволнованным…
Иди речь об обычном человеке, Зеро решил бы, что он испуган.
Кирю намерен выяснить, что случилось. В конце концов, он имеет право знать. После всего.

- Что происходит, Куран? Что ты скрываешь?
Вампир резко оборачивается: карие глаза зло сверкают из-под челки.
- Тебя не касается. Это мое дело, - сквозь зубы. Где холодный тон, где дистанция, где хлесткие слова?.. Все, на что сейчас способен Канаме, это злое шипение. И злость в основном на себя: за слабость, не достойную чистокровного, за то, что не может сказать все прямо, ходя по привычке вокруг да около… за желание, с гулким стуком пульсирующее в висках, струящееся по венам. За неуклюжую попытку оградить, уберечь. И кого? Этого чертова недоумка, ненавидящего вампиров!..
- Твое?.. – переспрашивает Кирю со странной усмешкой. Никакой ожидаемой злости, никакой ярости. Черт, да он держит себя в руках лучше, чем сам Куран. Он, вспыльчивый несдержанный мальчишка!.. И когда только выучился?..
- У тебя больше не осталось своих дел, Канаме.
Чистокровный вздрагивает, впервые слыша свое имя из этих губ. А Зеро хладнокровно продолжает:
- С тех пор, как появились эти чертовы Узы, у тебя больше не может быть своих дел.
«И я вытяну из тебя правду, Куран» - мысленно заканчивает он.
Упрямый мальчишка!.. Нельзя рассказывать… и так слишком много вопросов, итак слишком много всего случилось. Пусть уйдет, пусть исчезнет из жизни Канаме. Пусть проваливает! И заберет с собой эту нелепую нежность, эту позорную слабость, это неуместное желание!..
Проклятье. Нужно заставить его уйти. Заставить ненавидеть… как раньше. Канаме кажется, что он прыгает в зияющую бездну, когда он наконец размыкает губы.
- Кирю-кун… - опасно мягко начинает вампир и договаривает, каждое слово вбивая, как таран, как клеймо: - Нежели ты думаешь, что быть моей подстилкой достаточно для того, чтобы я делился своими планами?.. Ты забываешься. Ты – никто. Ты – низшее звено. Я и так оказал тебе милость, делясь своей кровью ради Юки. Теперь – проваливай!.. В тебе больше нет необходимости.

Распахнувшиеся в недоверии, шоке серые глаза равносильны исчезновению солнца для Канаме. Охотник отшатывается, как от удара, застывает, опустив голову, сжав кулаки на расстоянии какой-то пары шагов. Куран не может на это смотреть. Хочется приблизится, прижать к себе и шептать, шептать что-то бессвязное, про то, что все это – неправда, что он не хотел, что на самом деле…
Однако так не вовремя оставившая чистокровного выдержка, кажется, вернулась. Осознание жесткой необходимости стискивает виски обручем. И Канаме отворачивается, нарочно небрежным жестом листая какие-то бумаги на столе.
Только не смотреть, только не смотреть…
Охотник застыл посреди комнаты – неестественно прямой, напряженный, как струна, словно оглохший, ослепший…
Невыносимое молчание давит со всех сторон. Пальцы подрагивают, когда Куран на автомате берет со стола бокал – отпить псевдо-крови… лишь бы хоть что-то делать, лишь бы не видеть, не…
Зеро не двигается с места, и в душе поселяется страх. Самоконтроль уже на пределе – сказываются расшатанные за последний месяц нервы, и вампиру кажется, еще чуть-чуть, и он не сдержится, пойдет на попятную, наплевав на все доводы рассудка. Будет гладить, целовать, заглушая, стирая собственные слова, словно извиняясь… Будет зализывать то, что сам же и причинил…
Нельзя. Нельзя, нельзя, нельзя!..
Уходи, Кирю. Уходи, уходи, ухди… ненавидь, презирай, уходи! Убирайся!..
Кажется, он уже начинает бормотать это вслух, потому что Зеро вскидывает голову и смотрит на него. Внимательно и молча. На лице все еще застыла маска немой горечи… но глаза сосредоточенные.
Когда Кирю делает шаг вперед, Канаме пятится. Этот придурок… ну почему он не ушел!.. Черт, почему?!
В конце концов, Куран упирается спиной в стол. Он заворожено следит за охотником. Зеро подходит близко, очень близко и еще с секунду сводит с ума напряженным, узнающим, внимательным взглядом. Канаме хочется закричать на него: «Проваливай! Катись прочь!..» Хочется оттолкнуть, ударить, заставить себя ненавидеть, причинить боль, так, чтобы мальчишка исчез, пропал из его жизни, из мыслей, из…
Но он только шепчет сорванным голосом, мотая головой:
- Уходи, уходи, уходи, уходи…
Зеро молча обнимает его, крепко и очень уверенно.

И когда Куран наконец расслабляется в его руках, губы Кирю трогает чуть заметная улыбка.
Ему хочется сказать, что Канаме – дурак, что он уже достал своими недомолвками, что он вдет себя как ребенок, и что, в конце концов, если что-то действительно случилось, то они вполне могут попытаться решить это вместе…
Но вместо этого он шепчет только:
- Давай будем честны, Куран. Я никуда не собираюсь тебя отпускать.
А Канаме устало утыкается лицом ему в шею и закрывает глаза. Легче не становится. Но становится неуловимо теплее и спокойнее, и тень, казалось, уже склонившаяся над самым плечом – чуть-чуть отступает, немного рассеивается.

В этот раз Канаме высыпается впервые за долгое время, удобно устроив голову на плече охотника.

Главное для меня - Ты. Ягари\Зеро
Фэндом: Vampire Knight
Название: Главное для меня - Ты
Автор: Nelliely
Бета: Hime
Жанр: ангст, драма, сомнительный ХЭ
Пейринг: Ягари\Зеро, Канаме\Зеро
Рейтинг: G
Размер: мини
Статус: закончен
Отказ от прав: всё принадлежит мангаке
Предупреждение: АУ и ООС (возможно, но старалась избежать)
От автора: а Канаме всё равно досталось )))))

читать дальшеТёмно…
В комнате холодно и темно. В глубоком удобном кресле сидит мужчина лет сорока. Его длинные, до лопаток, чёрные волосы неряшливо собраны в хвост. На одном глазу чёрная повязка, а в руках, как обычно, дымящаяся сигарета. Глаза закрыты. И грудь медленно поднимается и опускается. Но Ягари Тога не спит. Он размышляет о собственной жизни и чувствах, вспоминая свою жизнь.

Казалось бы, такой человек как Ягари не мог любить по определению. Жестокий охотник, убившей бесчисленное количество вампиров.
Но он любил, любит и всегда будет любить одного из тех, кого уже столько лет уничтожает.

Когда же он понял, что отдал своё сердце?
Когда спасал маленького серебрянноволосого мальчика, похожего на ангела?
Или когда наблюдал как тот самый мальчик, уже юноша, отчаянно цепляется за свою человеческую сущность? Наблюдал и раз за разом поражался его силе воли.

Увы, этого охотник не знает. Просто он не может и помыслить себя без своего глупого ученика, без Зеро.

Ягари в своей жизни не мало грешил и, видимо, эта любовь была его наказанием.
Любовь безответная. Горькая. Заставляющая страдать.
Зеро любил другого, любил так, как сам Тога любил Кирию. Сильно. Навсегда.
А охотник в то время не мог думать ни о чем, кроме как забрать своего возлюбленного. Связать и никуда не отпускать …

Но …
Но видя, как Зеро счастлив со своим чистокровным, охотник смирился. Смирился, успокоив себя тем, что уж кто-кто, а Канаме Куран сможет защитить его Зеро ото всех невзгод.
Не важно, что сам охотник будет страдать.
Пусть ему будет больно.
Он сильный, он выдержит.
Ради Зеро он может и потерпеть.

Его ученик заслужил право любить, и быть любимым. В конце концов, ему в этой жизни пришлось не легко. И если уж Зеро нашёл своё счастье в Куране, Ягари проследит, чтобы чистокровный никогда не посмел его обидеть.

Около двух лет всё было хорошо. Они изменились. Все. Зеро стал мягче, научился искренне улыбаться. Куран наконец-то сбросил с себя маску невозмутимости. А Ягари … Ягари выглядел как тяжело больной человек. А лекарство от этой болезни было ему недоступно. Охотник хотел только одного. Быть с Зеро. Всё это время он постоянно присматривал за чистокровным, часто навещал юношу, который воспринимал его как отца.

А потом…
Потом в один зимний вечер всё закончилось. Куран был убит в результате заговора. Сражаясь с другим вампиром, Зеро просто не успел прикрыть его спину. Кирию не пострадал физически, но морально …

Он как словно умер. Бессмысленный взгляд, машинальные движения, постоянное молчание. Таким он стал после смерти любимого человека. Юноша каждую ночь звал своего вампира во сне. Звал и шептал слова любви.
Ягари сам не понимает, как он смог пережить этот период. Боль Зеро от утраты словно перешла к нему. Смотреть на любимого и видеть его в таком состоянии было невыносимо больно. Хотелось обнять, защитить и пообещать всегда быть. Сказать, что больше никогда не позволит испытать горечь от потери близкого человека. Но он не смел этого сделать. Зеро наверняка бы испугался, не понял и ушёл. Вот как раз этого старший охотник позволить не мог.

Через некоторое время Зеро словно очнулся. Он был всё также тих, задумчив и печален, но теперь он хоть начал общаться. Они стали много беседовать. Каждый вечер Тога садился в кресло, стоящие у камина, а Зеро устраивался у ног учителя, опираясь на них, и клал голову ему колени. Эти вечера Ягари любил, да и любит до сих пор.

Переломный момент в их отношениях случился после годовщины смерти Курана. Когда Зеро, весь день не выходивший из своей комнате, пришел к Ягари. Он попросил взять его, сделать своим, подарить жизнь, избавив от одиночества. А старший охотник не мог ему отказать. Отказать тому, кого любил, в том, чего сам так хотел.

С тех пор тело Зеро принадлежит Ягари, но не его сердце. Зеро навеки подарил его Курану.
Сейчас они вместе.
Но то ли это, чего так хотел Тога?
Нет.
Очень трудно быть с любимым человеком, зная, что тот никогда не сможет его полюбить.
Но Ягари сильный, он справится.
Ведь главное, чтобы Зеро был рядом, чтобы он был счастлив.
А Ягари счастлив, только если счастлив его возлюбленный.
Ведь главное для Тоги – Зеро.

Счастливое полнолуние
Фэндом: Vampire Knight
Название: Счастливое полнолуние
Автор: Nelliely
Бета: Hime
Жанр: ангст, романс
Пейринг: Канаме\Зеро
Рейтинг: G
Размер: мини
Статус: закончен
Отказ от прав: всё принадлежит мангаке
Предупреждение: АУ, ООС
От автора: да, да, да ХЭ!!!

читать дальшеПолнолуние.

Снова.

Кирию Зеро, потомственный охотник на вампиров, ненавидел полнолуние. Уже семь лет.

Семь долгих лет унижения, боли, невыносимого желания и многих других чувств, вызывающих у него отвращение. Но главное …
Любовь. Семь лет проклятой любви.
Хотя можно ли назвать этим словом то, что между ними происходит?
Вопрос спорный.

Что чувствует Зеро к Курану?
Любовь на грани ненависти. Кажется, ещё одно неправильное действие и повелитель вампиров будет уничтожен. Но нет. Канаме постоянно совершает ошибки, нанося охотнику новые раны на кровоточащее сердце. Но он ещё жив. Парадокс.

Всё началось ещё до окончания Академии, семь лет назад.
Зеро ненавидит себя за то, что тогда совершил. За то, что позволил. За то, что будет позволять и дальше.

Когда Зеро в очередной раз перестал себя контролировать, чистокровный снова пришел на помощь, подставляя свою красивую, словно фарфоровую, шею под клыки охотника, позволяя пить свою кровь. Но в тот раз, как и во все последующие, он потребовал плату.

Куран захотел взять его.
И Зеро подчинился, как подчиняется до сих пор.
Сначала это было унижением, но потом… потом пришло удовольствие, страсть, желание, и вместе с этими чувствами пришла любовь. А за любовью пришла боль. Боль оттого, что Канаме никогда не будет с ним. Никогда не будет принадлежать ему, как сам Зеро принадлежит чистокровному.

Куран приходит каждое полнолуние, проводит с ним ночь и возвращается. Возвращается к своей семье. Его там ждут. Сын и дочь. А жена …

Канаме был, есть и всегда будет эгоистом. Он мучает меня и Юки, которая уже давно любит другого человека. Он держит нас обоих рядом с собой.

Вот так мы и живём уже семь лет … приличный строк.
И я устал.
Ждать его, думать о нём, любить и ненавидеть его.

Сегодня полнолуние и скоро он придёт.
И тогда … я откажу ему.
Я слишком устал ждать.
Чего?
Не знаю сам.
Быть может взаимности?


Входная дверь небольшого дома на окраине города открывается. В неё входит красивый, но какой-то усталый молодой человек лет двадцати пяти. С его обликом совсем не сочетается маленькая девочка лет четырёх, спящая у него на руках.
И мальчик лет шести, держащий его за руку и озирающийся по сторонам.
Напротив входа, в кресле, сидит юноша, примерно одного возраста с вошедшим.

- Что это значит, Канаме?
- Я пришёл, чтобы остаться тут навечно.
- Навечно? Почему же именно здесь.
- Всё просто. Я хочу разделить эту вечность с тобой.

Всего пара фраз делает Зеро счастливым. Пусть вампир и не сказал самого главного, не произнес «люблю», но охотник знает, сейчас ожидать этого от Курана не стоит. Слишком рано.

Но теперь у него есть вечность, чтобы заставить вампира признаться в своих чувствах.

Эгоисты
Фэндом: Vampire Knight
Название: Эгоисты
Автор: Nelliely
Бета: Hime
Жанр: ангст
Пейринг: Ридо\Зеро, Канаме\Зеро
Рейтинг: PG
Размер: мини
Статус: закончен
Отказ от прав: всё принадлежит мангаке
Предупреждение: АУ, ООС
От автора: ну вообще-то ХЭ, но всё далеко не так хорошо как кажется.

читать дальшеЖизнь часто преподносит нам разные сюрпризы.

Разве мог маленький мальчик Кирию Зеро, который рос в счастливой семье и часто улыбался, знать, что вскоре его родные будут убиты, а его собственный брат-близнец предаст семью?

Мог ли он знать, что станет тем, кого сам так ненавидел и презирал?
Знал ли, что судьба принесёт ему множество испытаний, через которые он будет вынужден пройти?

Нет, конечно же не знал.

И уж тем более он даже помыслить не мог, что полюбит чистокровного вампира. Полюбит Курана, который потом выбросит его как старую сломанную игрушку, отслужившую свой срок. Выбросит, стоит лишь Зеро исполнить свою роль в очередной шахматной партии вампира под названием «Жизнь».

Но всё произойдет именно так.
Хотя нет, немного иначе, но смысл от этого не поменяется (изменится).

Пока ещё Зеро никто не бросал, но он знал и чувствовал, что будет именно так. Слышал обрывки разговоров, сопоставлял факты. И … осознавал собственную никчёмность.
Он искал пути решения, но не находил их.

Он был один.

Мог ли маленький Зеро помыслить, что в столь трудное время ему поможет другой чистокровный? Враг.

Как ни странно мог.
У маленького охотника была своя тайна. Ещё за долго до истории с Шизукой Зеро отбился и потерялся в городе, куда они выбрались за подарками. Ему помогли. Помог красивый мужчина с глазами разного цвета. Ридо Куран.

Пожалуй, он стал самым первым другом Зеро. Мальчик убегал из дома, чтобы пообщаться со своим взрослым другом. Но потом его друг исчез, и маленький охотник никогда больше не видел его. С тех пор он и не взлюбил чистокровных вампиров.
Мальчик просто решил, что его предали. Но это было не так.

Сейчас, спустя уже тринадцать лет, он понимает, почему его друг ушёл.
Знает, что вампир не предавал его.

И он снова пришёл и спас его.
Спас от тоски и одиночества.
Теперь он не один.

Ридо подарил ему всё то, чего Зеро был лишен многие годы. То, чего Зеро желал больше всего на свете - семью. Силу, так необходимую для выживания. Любовь, о которой Зеро уже даже и не мечтал.

А Зеро… Зеро поступится всеми своими принципами. Он будет убивать, запугивать и идти по головам. К вершине.

Для чего?
Ради Ридо, ради их семьи и их будущего.
Ради того, чтобы по вечерам сидеть на коленях у уставшего Курана, положив голову ему на плёчо, и слушать тихое биение его сердца. Настолько тихое, что обычный человеческий слух даже не смог бы его уловить.
Ради того, чтобы по ночам наслаждаться ласковыми прикосновениями любовника.
Ради того, чтобы жить. Просто жить.

А однажды, когда они выйдут в решающий бой против Канаме, он скажет тебе (ему), что всё то, что даёт Ридо – ложь.
Он будет много говорить, что на него не похоже. Говорить Зеро, о Ридо, о Куранах, о вампирах и их лживой сущности.
Он даже скажет, что любит охотника.

Но Зеро не поверит ему. Не поверит, потому что однажды уже был обманут им.
Кирию убьет его.
И начнётся новый виток в его жизни.

Ридо возглавит вампиров, подавив многочисленные мятежи. Охотник же станет новой Главой Гильдии.

Они всё также будут вместе. Потому что им хорошо и удобно друг с другом.
Нет, это не любовь, не то чем Зеро оправдывал все свои действия.

Эго эгоизм.
Они оба эгоисты.
Они будут использовать друг друга, и им это нравится.

Возможно это именно то, чего маленький Зеро и хотел от жизни.
Добиться признания, найти родного и близкого человека, так похожего на него самого.

Так ли это?
Но об этом будет знать только он сам.