@темы: хоббит

@темы: хоббит

@темы: хоббит

07.04.2016 в 19:26

Пишет  agua-tofana:

Драббл со спецквеста ЗФБ
Название: Судьбе наперекор
Размер: драббл, 363 слова
Пейринг/Персонажи: Трандуил/Бард
Категория: слэш
Жанр: драма, романс
Рейтинг: PG-13
Задание: мифологема "Братоубийство"
Краткое содержание: Чего заслуживает обычный человек, решившийся на убийство дракона? Восхищения, уважения, почета?
Примечание: неканон относительно всего

— Так это ты убил дракона?

Человек кивнул. Он был уставшим, измученным и, кажется, едва понял вопрос. Копоть пожаров въелась в кожу так глубоко, что озеро не смогло ее смыть, и человек был как уголь, выпавший из печи и поспешно затушенный. На сильных руках, направивших черную стрелу в грудь Смауга, проступали вены. Рот был плотно сжат, а в глазах горел упрямый огонь, так свойственный людскому племени. Трандуил шагнул ближе, качнулся навстречу. Человек не дрогнул, не опустил глаз. Продолжал стоять в уверенности собственной правоты. Он даже не мог оценить размеров своего деяния.

Убить дракона — как обрушить гору или повернуть вспять реку, дело под стать герою. Чего заслуживает обычный человек, решившийся на это? Восхищения, уважения, почета?

«Смерти! — шипело и рычало в груди. — Смерти заслуживает тот, кто недостойной рукой принес гибель величайшему из созданий земных и небесных. Убей, уничтожь, испепели!»

Трандуил молчал, подобный каменной статуе. Воспоминания неслись сквозь него, как несется горный поток, вырвавшись на равнину. День, когда узнал он правду о своем происхождении; день, когда пришел в северные пустоши в поисках истины; день, когда впервые встретил брата — и приветствие его было жарким, опаляющим лицо; день, когда принял себя и крылья распахнулись в полнеба, впуская ветер…

— Хочешь спросить еще о чем-то, владыка? — отвлек его голос человека. Трандуил видел, что тот едва стоит на ногах — малая песчинка, остановившая бурю. Стереть, перемолоть, отомстить и забыть. Навсегда.

Глаза человека были как далекие костры в ночи. Тянуло погреться. Трандуил молчал, ничем не выдавая борьбы, что шла в нем, безмолвная, жестокая, привычная. Его глаза казались сделанными из льда.

Эльф отвоевывал его обратно — постепенно, шаг за шагом, глуша хриплый рык, заставляя дракона отступить назад, во тьму. Почему-то, глядя в глаза человека, сделать это было легче. Может, и в самом деле, тот обладал особым даром укрощать драконов. А может, Трандуилу это только казалось.

— Ты устал, — сказал он, когда эльф снова стал полновластным хозяином. — Оставайся, будь моим гостем на эту ночь.

— А как же люди Эсгарота? — спросил человек. Он был упрям.

— Мы поможем, — пообещал Трандуил. Склонился к самому уху и добавил: — Я помогу.


Глубокой ночью, когда человек давно спал, утомленный не только недавней битвой, распахнулись над шатром лесного владыки серебряные крылья. Большой белый дракон взмыл в беззвездное небо, направляясь к Долгому озеру, к брату — проститься.

URL записи

@темы: хоббит

15.04.2016 в 19:05

Пишет  agua-tofana:

Пустоши, миди с ЗФБ
Название: Пустоши
Бета:  Sir Oscar Wild
Размер: миди, 4232 слова
Пейринг/Персонажи: Трандуил/Бард
Категория: джен, слэш
Жанр: драма
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: постканон, ООС
Краткое содержание: Убить дракона — еще не все.
Примечание: канон — «Хоббит»

Дейл строился медленно. Каждый день Бард отдавал все силы, чтобы ускорить работу: распоряжался, торговался, договаривался о поставках леса и камня, о найме плотников и кузнецов, спорил с горожанами до хрипа, шел на уступки или упирался, порой сам брался за кирку или топор, — и каждый вечер, падая в кровать, понимал, что сделанное за день — крошечная часть от необходимого, и что ни завтра, ни послезавтра, ни через месяц он не увидит того, о чем мечтал: большого, уютного, прекрасного города, щедрого и изобильного, каким был Дейл прежде. Несмотря на все сокровища, что достались Барду при дележке, Дейл не мог расти быстрее, и предстояло не раз собрать урожай и встретить начало нового года, прежде чем город восстанет из руин в прежнем блеске. Бард понимал, что этот блеск мог бы вызвать усмешку у некоторых гномов или эльфов, но в глазах людей прежний Дейл был прекрасен, а за большим Бард и не гнался. Он желал лишь устроить жизнь своего народа. Своего народа… Это звучало так же непривычно, как титул, которым сопровождали его имя на редких церемониях. Король Дейла… Бард всегда был готов к шальной стреле от какого-нибудь прихлебателя бургомистра или к аресту городской стражей и ночи в тюрьме. Но королевский титул казался насмешкой судьбы, как если бы ребенку случайно досталось поиграть какой-нибудь дорогой игрушкой тонкой работы — вот-вот взрослые опомнятся и отнимут.

— Пойдем ужинать, — позвала Сигрид, склоняясь над ним и заслоняя ладонью свечу, чтобы свет не ударил в глаза.

— Да, да… — ответил Бард, не вслушиваясь ни в слова дочери, ни в свои собственные. Он очень устал и не видел, когда ему выпадет возможность хоть немного отдохнуть. Почему он не может быть как все, ждать указания, милости, того, что кто-то за него решит, что будет дальше, и как надлежит поступить? Почему ему обязательно нужно самому отвечать за свою жизнь? Почему он взваливает на себя бремя, которое, не будь его, неизбежно подхватил бы кто-нибудь другой? Почему ему надо больше всех?

Трандуил, которому он однажды в менее резкой форме высказал похожие мысли, развел руками и спокойно сказал, что это бремя и есть символ власти и что наоборот, тот и достоин править, кто не отходит в сторону, уступая место другим. Тогда Бард решил, что эльф прав, но сейчас, когда голова гудела от нерешенных вопросов, а плечи — от топора, которым пришлось помахать, подавая пример, истинность слов Трандуила вновь оказалась под большим сомнением.

Он поел, не ощущая вкуса, едва не обжегся горячим травяным отваром, разделся и лег. В окно светила луна, которой не хватало узкой дольки до полного круга. И Барду приснилось, будто он поднимается к ней, все ближе и ближе, в ушах шумит ветер, а на землю падает черная тень от его крыльев… От его крыльев.

— Что ты положила в отвар? — спросил он у Сигрид наутро.

— Мята, солодка, донник, хмель, пустырник, душица, чабрец… — перечислила та. — А что?

— Мне приснился странный сон. Беспокойный.

— Тогда я не буду больше добавлять хмель.

— Хорошо. — Он обнял дочь перед уходом. — Хотя, наверно, во всем виновата луна.

***

Луна пошла на убыль, и хмель Сигрид больше в отвар не добавляла, но сны продолжали сниться — отчетливые до холодка в ладонях, неотвязные, пугающие и захватывающие. Он летал — летал по-настоящему, поднимаясь высоко в небо, всегда ночное, темное, купаясь в лунных лучах и звездном свете. От ощущения полета перехватывало дыхание. Казалось, крылья дают ему — тому существу, которым он был во сне, — особенную власть, небывалое могущество. Случались и другие сны — он оказывался в глухой темноте, редко простроченной чуть заметными алыми искрами. Но темнота не пугала, казалась своей, знакомой, родной, и таким же знакомым было наполнявшее темноту тяжелое дыхание. Несмотря на усилия Сигрид, сны не уходили, и в конце концов Бард просто сжился с ними и перестал о них думать. Сны не мешали работать, не лишали отдыха, так что если это и был признак какой-то болезни, то абсолютно безобидный. А Барду сейчас было не до выискивания несуществующих болезней. Приближалась зима, а значит, каждый из жителей Дейла должен был получить крышу над головой и запас дров для очага, не говоря уж о еде. Обдумав все, Бард предложил отстроить общими силами четыре самых больших здания города, окружавшие со всех сторон главную площадь. Неподалеку можно было сделать склады для еды и дров. Таким образом, все оказывались рядом, под присмотром, и могли помогать друг другу. Это было хорошее решение для единоразовой зимовки. Но привыкшие к собственным, хоть порой и обветшавшим донельзя, лачугам, бывшие эсгаротцы воспротивились общему жилью. Бард спорил, угрожал, убеждал, обещал, что три-четыре месяца холодов пролетят незаметно. Часть людей поддалась уговорам, но наиболее упрямая группа стояла на своем, требуя очевидно невозможного — добротного жилья для всех за оставшийся месяц. Можно было бы разрешить им самим заняться строительством домов; но Бард не без оснований опасался, что, не имея навыков подобной работы, они не справятся и с началом холодов все же нагрянут в большое жилье, требуя крова и пищи, в то время как не только не приложили усилий к его восстановлению, а еще и бросили стройку в самую тяжелую пору.

Он был очень рассержен в тот вечер, молчал в ответ на расспросы Сигрид, скупо похвалил новый лук Баина, и даже Тильда, его любимица, не смогла добиться от отца улыбки. Уснул Бард неожиданно быстро, и на этот раз, кроме полета и тьмы, во сне был огонь. Столб красно-золотого пламени вдруг ударил перед ним, заставляя прикрыть глаза, жар опалил кожу — хотя, припомнил наутро Бард, не настолько это было больно, скорее, как легкая щекотка. Отправляясь в город, он чувствовал, вопреки обыкновению, необычайную уверенность в себе.

— Слушайте меня, — сказал он, когда несколько человек под предводительством Скряги Джорджа, пекаря, молча встали в стороне, не желая приступать к работе. — Мы построим себе жилье, но перезимовать в нем сможет только тот, кто его строил. Если вы хотите уйти и заняться каждый своим домом, я вас не держу. Инструмент куплен для общего строительства и за счет городской казны — вам придется купить свой, как и доски для строительства, или же, если нет денег, отработать эти траты. Город поможет вам дровами и едой, но крова вы не получите. Я считаю, это справедливое решение. Теперь дело за вами. Кто хочет уйти и рассчитывать только на себя — вперед. Смелее! Джордж, хочешь показать пример?

— Я только высказал то, что думал, — проворчал Джордж, отворачиваясь. — Какой еще пример? У каждого своя голова на плечах, я не прочь и вместе потрудиться. Ну, чего встал?

Он толкнул какого-то горожанина, случайно оказавшегося на пути, подхватил топор и первым направился к размеченным для подгонки по размеру доскам. Его сторонники обменялись беспокойными взглядами и по одному-по двое тоже взялись за инструмент.

— У нас неделя, чтобы восстановить бывший арсенал, — сказал Бард остальным. — Там крепкие стены, и крыша почти не пострадала. Подлатаем двери и окна, забьем дыры, поставим внутри печи и перегородки, и у нас будет жилье для трети семей.

Люди разошлись по рабочим местам быстрее, чем когда-либо прежде. Бард посмотрел им вслед. Самому ему предстояло сегодня отправиться в Эребор, чтобы поторопить гномов, делавших новые петли и засов для городских ворот, без которых Дейл оказался бы абсолютно беззащитен и перед орками, и перед варгами, да и просто перед стаями оголодавших волков, забредших в долину на запах дыма. Бард собирался пообещать Двалину несколько отличных оленьих шкур в обмен на обещание лично проследить за работой кузнецов. Раньше ему не приходило в голову действовать иначе чем напоминаниями и обоснованными требованиями, но сейчас он увидел другие способы. Утром он надавил на Джорджа, и это принесло успех, на который Бард не рассчитывал и который теперь собирался повторить. За спиной у него словно развернулись большие, поистине королевские крылья.

***

Поездка в Эребор оказалась более чем удачной, и через неделю, когда первые семьи занимали места в бывшем арсенале, неказистая и очень крепкая повозка доставила в Дейл неподъемно тяжелые части будущих ворот. Доски для них были давно приготовлены. Толстенные, широкие, их разложили прямо перед проемом. Сложить и скрепить ворота предстояло на месте, чтобы потом лишь поднять створки и надеть петли стык в стык. Эта работа, казалось, требует лишь силы, на самом же деле она была достаточно тонкой. Требовалась точность расчетов, знание материала и опыт, чтобы ворота не перекосило, когда они разбухнут от дождей, чтобы петли ходили плавно, не скрежеща и не застревая, чтобы низ створок не цеплял землю. День ушел лишь на сборку и состыковку деревянных частей. На другой день ворота оковали металлом, делая неприступными для большинства врагов, и только утром третьего дня стали поднимать для навешивания. Люди и лошади тянули лямку в северную сторону, к выходу из Дейла; несколько человек, вооружившись ломами и кайлами, поднимали верх ворот, облегчая задачу тянущих. Низ ворот должен был встать на выложенные заранее камни, верх — упереться в решетку в подвратье, которая не позволила бы створке перевалиться на другую сторону. При правильном расчете оставалось только разбить камни, чтобы створка плотно осела на штыри петель.

У ворот собрались все — это было неплохое развлечение среди рабочих будней. Бард помог поднимать створку, потом отбросил лом и отошел, вытирая пот.

Туго, с трудом, створка сдвинулась с места и плавно пошла вверх. Горожане задирали головы и открывали рты, глядя, как громадина занимает положенное ей место в проеме. Верх глухо стукнул о решетку. Казалось, все в порядке, но мастер, отвечавший за работу, забежал сбоку, присмотрелся нахмурился и махнул рукой подмастерью, совсем юному тощему парню.

— Что там? — крикнул Бард.

— Камень слишком большой, — ответил кто-то из рабочих, стоявших ближе к воротам. — Надо раздробить верх, чтобы створка соскользнула.

Смутное беспокойство из-за того, что дело не пошло по задуманному, заставило Барда приблизиться к воротам. Парень, стоя на коленях, размеренно бил молотком по зубилу, откалывая от камня небольшие куски. Один из осколков неожиданно оказался больше, чем ожидалось. Створка сдвинулась в сторону, придавливая своим весом зубило. Парень не успел отпустить его, и пальцы зажало между металлом и камнем. Плачущий визг взорвал тишину. Люди бросились на помощь.

— Стойте! — Бард выставил ладонь, словно удерживая их. — Все оставайтесь на месте. Держите створку. Если она упадет, пострадает не один и не двое.

— Но… — неуверенно начал кто-то.

— Я сказал — держите! — оборвал говорившего Бард. Он подошел к парню, наклонился и зажал ему рот ладонью.

— Тихо, — негромко произнес он, глядя в полные ужаса и слез глаза парня. — Не мешай мне.

Он взялся за зубило тремя пальцами — для всей ширины ладони места не было, — и, выдохнув, отогнул его. Парень выдернул расплющенные страшной тяжестью, окровавленные пальцы и, держа руку другой, здоровой, бросился назад. Бард задержался, царапнув камень, убедился, что помеха устранена, и отошел, пряча руку в кармане. Горожане смотрели на него с уважением, вспомнив, кто убил дракона. Сейчас они снова готовы были идти за Бардом хоть в огонь, хоть в воду, хоть в разрушенный Дейл.

— Отправьте его к лекарю, — приказал Бард. — Впрочем, я сам отведу. Не беритесь за вторую створку без меня.

Парня звали Нейтаном, и его колотило всю дорогу до каморки лекаря, устроенной в бывшей караульне у ратуши. Бард сдал его целителю с рук на руки, объяснил, что случилось, и уже выходил, когда старик окликнул его:

— А с тобой все в порядке, Бард?

— Да, — бросил через плечо Бард. — Со мной все в полном порядке.

Он завернул за руины, бывшие когда-то самым высоким и самым красивым зданием в Дейле, и прижался спиной к обломку стены. Колени дрожали, и дыхание никак не могло выровняться. Он посмотрел на свою руку — сильную, с несмываемым загаром, со сбитыми пальцами. Такую же как обычно.

Он был совершенно уверен, что когда отгибал зубило — гномьей работы зубило, прочнейшее в Средиземье, — эта рука покрылась чешуей, как большая змея.

Барду хотелось думать, что змея.

Но позже, когда он царапал камень, на руке оказались еще и когти. Мощные, загнутые, острые когти, способные взрезать камень.

Бард закрыл лицо ладонями. Нужно было идти. Он подумает об этом вечером, перед сном. Или вовсе не будет думать. Что бы с ним не произошло у ворот, это пошло на пользу. Он помог Нейтану, исправил ошибку мастера — значит, все хорошо. Не время ломать голову над загадками.

Когда он вернулся, левая створка уже висела на петлях. С правой все пошло как по маслу, и вскоре Бард самолично закрыл ворота Дейла и с помощью мастера задвинул засовы. Люди улыбались, радовались, и Бард тоже был доволен. Теперь Дейл мог не принимать незваных гостей.

***

Работы шли споро, и поводов для раздражения у Барда стало гораздо меньше. Он видел, что люди смирились с мыслью о неудобной зимовке и стараются как можно лучше обустроить свое временное пристанище. Бард способствовал этому как мог, понимая, что немного уюта сделает полукочевую жизнь вполне сносной, тогда как отказ в мелочах может вызвать вспышку недовольства, которая неизвестно чем закончится. И он не возражал, когда хорошую строительную плаху просили пустить на разделочные доски и мастера тратили вечерние часы, вырезая на ручках этих досок бесполезные, но приятные глазу узоры. Когда-нибудь, думал Бард, когда-нибудь на главной площади Дейла зашумит ярмарка, и краснодеревщики будут торговать такими досками и многим другим, и в город будут приезжать из Эребора, и из Эсгарота, и из более дальних мест, и жизнь будет бить ключом, как это было до налета проклятого Смауга.

Его сны меж тем продолжались. Он почти привык к ним, не удивлялся, забывал наутро — или ему казалось, что забывал. Ни чешуи, ни когтей больше не проявлялось, и Бард отодвинул это воспоминание вглубь. Нет, он не убеждал себя, что ему все померещилось, для этого в нем было слишком много здравого смысла; но он не собирался ломать голову над тем, о чем не имел ни малейшего представления. Про себя он решил, что расскажет о случившемся магу, если тот когда-нибудь появится в стенах Дейла — и подождет мудрых разъяснений.

Но вместо мага он дождался иных гостей.

Однажды утром за новыми воротами запела труба, и Трандуил из Лас-Галена сообщил, что желает видеть короля Дейла. Бард знал, что несколько дней назад отряд эльфов миновал город, держа путь в Эребор — Трандуил ехал на какие-то переговоры с Даином, — но никак не ожидал, что на обратном пути эльфы посетят Дейл. Просьба Трандуила принять их в Дейле привела его в беспокойство — Бард никак не мог понять, что чувствует сейчас. Была ли это радость от того, что вновь увидит бывшего соратника, или недовольство тем, что Трандуил прибыл в такой неподходящий момент? Хочет он его видеть или, напротив, предпочел бы избежать этой встречи? Бард поймал себя на мысли, что ему нужно время, чтобы как следует подготовиться к этой встрече, но времени у него не было. Он отдал приказ открыть ворота и подготовиться к встрече гостей.

Впрочем, пока в Дейле не было ничего, что можно было бы подготовить. В бывшей пекарне нашлась комната достаточно большая и достаточно целая, чтобы присвоить ей пышное звание парадного зала. Сейчас, глубокой осень, уже не было ни цветов, ни разноцветных листьев, способных спрятать ее убогость. Трандуил даже в походной одежде казался здесь брошенным в пыль самоцветом. Бард протянул ему кубок с вином. Вино было хорошее. Эльфийское.

— Приветствую тебя в Дейле, король Трандуил.

Трандуил отпил глоток, поставил кубок и сказал, что рад навестить старых друзей и что Дейл значительно преобразился. Потом шагнул к Барду и обнял его, на миг коснувшись виском виска.

— Я скучал по тебе, — сказал он, и равнодушие его голоса никак не вязалось со словами. — Почему ты не бываешь в Лас-Галене?

— У меня нет на это времени, — честно ответил Бард.

— Всегда есть время на то, чего ты действительно хочешь. — Взгляд Трандуила выскальзывал, как льдинка, Бард никак не мог ухватить его, растопить, понять.

— У эльфов — может быть, — возразил он. — Но не у людей.

— У людей тоже. Иначе у вас не было бы ни песен, ни рисунков, ни этих узоров на досках. — Ведь все это не приносит пользы, не так ли, Бард? Но это приятно глазу и сердцу.

— Мне показалось, или ты только что сравнил себя с резной доской? — Бард не понял, как эти слова сорвались с его языка, но сорвались и влетели в уши эльфа, и теперь оставалось ждать ответа.

Трандуил рассмеялся, звонко, как весенняя капель, и Барда потянуло к нему — не в первый раз, но прежде он никогда не осмеливался на что-то большее, чем любезность и уважение. Он поднял руку, чтобы коснуться щеки Трандуила — и тут же отдернул ее.

Кожа растрескалась на глазах, пошла пятнами, ногти удлинились и заострились. Так же было и в тот день — когда он помог человеку.

Но почему сейчас?

— Что с тобой? — спросил Трандуил, зорко вглядываясь в него. — Бард?

Лекарь задавал тот же вопрос.

— Ничего. — Бард улыбнулся как сумел. — Устал.

— Я же говорю — приезжай в Лас-Гален. Там пройдет любая усталость, обещаю. От твоей поездки пользы будет больше, чем вред от нескольких потерянных дней. Приедешь?

Сейчас Бард точно знал, что означает это приглашение. И он хотел поехать.

— Да, — попытался выговорить он, но огненный шар вспыхнул в груди и стал расти с невероятной быстротой. — Мне нужно выйти, — сквозь зубы проговорил Бард. — Я быстро.

Пошатываясь, он пересек площадь и добрался до улицы за ратушей, до которой еще не дошли руки. Мостовая здесь по-прежнему была усеяна обломками, цепкие жилистые кустарники пробивались сквозь трещины в камне, и из всех углов веяло запустением.

Огонь разъедал грудь и рвался наружу. Бард уцепился за кусок старой стены и выдохнул.

Низкий рык разнесся меж камней. Пламя ударило в мостовую. Голый сырой кустарник вдруг стал словно выкованным из золота — и тут же почернел и рассыпался в прах.

Бард постоял еще немного, потом подошел, присел, потрогал пепел, камни, еще теплые, оплавившийся обломок — и запрокинул голову к небу.

Небо посмотрело на него равнодушно, как Трандуил.

— Кто я? — спросил себя Бард. Он догадывался об ответе. Он знал его, но не хотел, не хотел слышать.

— Убийца дракона, — послышалось сзади. Бард не стал оглядываться — не было нужды.

— Давно это с тобой? — Трандуил взял его за плечи, заставляя смотреть в глаза.

— В первый раз.

— А до этого? — Бард и забыл, как выглядят эльфийские ярость и беспокойство.

— До этого — сны. И чешуя. — Он рассказал о случае у ворот. Скрывать уже не имело смысла. Наверное, через какое-то время все перестанет иметь смысл. Бард слышал поговорку насчет того, что убийца дракона сам становится драконом, но кто принимает всерьез эти байки? Мало ли что сочиняют люди…

— Ведь так? — спросил он, отчаянно ища в глазах Трандуила согласия. — Этого ведь не может быть. Я не могу быть драконом. Я человек!

— Ты человек, убивший дракона. — Сейчас в возрасте Трандуила нельзя было усомниться. — Даже эльфы не могут противостоять этой силе. Дракон растет внутри своего убийцы, и этим убивает его, и строит из него себя заново. И чем сильнее человек, тем сильнее будет дракон. Думаю, ты станешь великим драконом, Бард из Дейла.

— Ты же знал об этом, — вдруг сообразил Бард. — Почему ты ничего не сказал мне?

— А ты бы сказал?

Бард уже не слышал его. Шар в груди раскалялся снова — быстрее, увереннее, привычнее.

— Уходи, — выдавил Бард.

Трандуил крепче сжал его плечи.

— С этим можно бороться. Слушай меня, Бард, слушай мой голос. Ты можешь с этим справиться. Не давай ему выхода. Пламя погаснет, если не давать ему вырваться на свободу. Ты можешь это сделать.

Бард замотал головой, отталкивая Трандуила. Эльф не знал, о чем говорит. Удерживать огонь? Невозможно. Его спалит изнутри.

— Дракон никогда не сожжет самого себя. — Руки Трандуила были словно камень. Он выпустил его плечи и сжал в ладонях лицо. Бард не мог освободиться, как ни пытался. Близко, пугающе близко он видел лицо Трандуила, холодные глаза — кипящий лед, какого не бывает в природе. Он хотел умолять отпустить его, но боялся открыть рот и лишь глазами кричал — уйди, отпусти меня, не дай себя уничтожить, я не справлюсь! Огонь бился на языке, щекотал нёбо, толкался в губы, пытаясь разомкнуть. Бард понял, что осталось какое-то мгновение до того, как драконий огонь уничтожит самое драгоценное из творений этого мира. Он еще боролся, но чувствовал, что вот-вот проиграет.

Трандуил тоже это понял — и, вместо того, чтобы уйти, наклонился и запечатал поцелуем готовые разомкнуться губы, накрывая и сжимая их.

— Дыши со мной, — бросил он, на миг оторвавшись. Бард услышал, понял, задышал медленно и ровно, будто одной грудью с эльфом.

Пламя задумалось, приугасло, подернулось пеплом — и стало оседать, опускаться вниз. Бард чувствовал разочарование дракона. Тот не сдался — лишь отступил.

— Все? — спросил Трандуил, выпуская его.

— Все, — выдохнул Бард. Раскаленное облачко маревом качнулось перед ним и растаяло в воздухе.

— Я останусь, — сказал Трандуил. — Я научу тебя с этим справляться. Никогда не слышал, чтобы кто-то приручил своего дракона, но, судя по тому, как ты влияешь на меня, тебе может удаться и это.

— А если бы я тебя сжег? — спросил Бард. На гнев у него не осталось сил.

— Я был бы глупцом, позволившим дракону одержать надо мной верх.

— Это даже не риск. Это глупость. Это… я даже не знаю подходящего слова.

— Знаешь. — Трандуил снова коснулся его губ — на этот раз легко, но так, что тело Барда охватил иной огонь. — Но вряд ли мы когда-то произнесем это вслух. Найди место для меня и моих воинов. Мы вам поможем.

— Я никогда не смогу тебя отблагодарить.

— Ты меня не сжег — это уже много значит.

Бард нехотя рассмеялся.

***

Легко сказать — приручить дракона. Особенно если это убитый тобой дракон. Но Бард не мог не верить эльфу, да и другого выхода у него не было. Он не знал, чего хочет от жизни, кроме возрождения Дейла, но точно знал, что не хочет лежать под горой на груде сокровищ и дышать огнем на каждого, кто осмелится подойти ближе, чем на пол-лиги. И пока эльфы помогали людям строить жилища, Трандуил помогал Барду остаться человеком.

Наверное, в других обстоятельствах это звучало бы смешно.

— Ты не можешь убить его второй раз, — говорил Трандуил, и его пальцы лежали так близко к колену Барда, что тот едва не пропускал важные слова.— Но ты можешь сделать так, чтобы он уснул. И потом нужно будет следить, чтобы ненароком не пробудить его.

— Всю жизнь?

— Всю жизнь. Это плата. И, учитывая, сколько вы живете, она не так высока.

— Все еще не можешь простить нам нашей смертности?

— Пока вы не перестанете завидовать нашему бессмертию — нет.

С Трандуилом было неожиданно легко, словно дракон уравнял их, поставил на одну ступень. Бард не знал, кто из них поменял отношение к другому. Пожалуй, что оба.

— Самое уязвимое место — сны. Не напрасно все началось именно с них. Правильно подобранные и верно заваренные травы помогут тебе закрыть свои сны от насылаемых драконом видений.

— Кто бы мог подумать, у меня в сиделках сам Лесной король. — Бард принял кружку с отваром из рук Трандуила. Он перебрался из своего временного жилища в другое, еще более временное — «чтобы учиться у короля эльфов», как, почти не лукавя, объяснил он Сигрид.

— И в самом деле. — Трандуил задумчиво склонил голову. Иногда он казался почти человеком. — Дай сюда кружку.

— Но почему? — спросил Бард, отдавая отвар. — Ты же говорил, что это избавляет от видений. Так и есть — мне больше не снится полет, и крылья, и пещера. Ничего не снится.

— Это не единственный способ. — Трандуил присел на край его кровати.

— Не единственный?

-Присутствие рядом другого человека — или не-человека — тоже избавляет от ненужных сновидений. Конечно, первый встречный не годится…

— Я понял, — перебил его Бард. — Ты не первый встречный. И я не первый встречный. И…

— Мы много говорим, — закончил за него Трандуил, расстегивая пряжку на плече, и больше в эту ночь между ними не прозвучало ни слова.

***

— Глупцы! Какие же глупцы! — голос Барда был полон гнева. Джордж все-таки подбил несколько человек строить свое жилье, и основная стройка лишилась части рабочих рук. Это было существенной потерей, даже несмотря на помощь эльфов — по утрам вода уже покрывалась тонким ледком, порой в воздухе мелькали белые мухи. Зима подступала к Дейлу, не дожидаясь, пока люди подготовятся к ее встрече.

— Что случилось? — По голосу Трандуила было трудно понять, действительно ли он заинтересован в ответе или задает вопрос из вежливости.

— Случилось то, что нам опять вставляют палки в колеса! — Гнев застилал глаза Барда красной пеленой. Он-то уже надеялся в конце недели устроить новоселье, небольшой праздник для людей, заслуживших немного отдыха и веселья. И вот теперь все идет псу под хвост из-за нескольких мерзавцев, думающих только о себе. И зачем только они ушли за ним из Эсгарота? Сидели бы под крылышком бургомистра, ублюдки!

— Бард! — Голос Трандуила донесся будто издалека. В ушах звенело, и огонь снова бушевал в груди. Его нужно было выпустить наружу — обжигающий, мощный, такой прекрасный… Бард глубоко вдохнул.

— Бард!

Нужно бороться, вспомнил он, нужно усыпить дракона. Нужно…

Он слишком ослабил вожжи. Дракон рвался наружу с невиданной прежде силой, будто только и ждал подходящего момента. Он мог спалить все — дома, камни, весь Дейл подчистую…

Дейл! Нет!

Доски и камни — о чем тут жалеть? Доски и камни и немного людишек, мерзких людишек в которых нет ничего хорошего…

Не-е-е-е-е-ет!

Мерзких людишек и мерзких эльфов, любящих блестящие камни и только их… Мерзких эльфов с блестящими каменными сердцами…

Нет.

Медленно, неохотно огонь отступал, норовя выплеснуться наружу хотя бы языком, хотя бы отголоском большой мощи. Бард едва удерживал его, дрожа всем телом. Крупный пот каплями стекал по лбу и шее. Оставалось немного, но он знал, что не справится. Ноги уже не держали, он пошатнулся и стал падать ничком, чувствуя, как размыкаются губы и выдох рвется наружу. Грудь разрывало от нехватки воздуха, перед глазами плыли круги.

— Нет, — выдохнул он, когда все запасы упорства кончились, и увидел перед собой лицо Трандуила, рванувшегося поддержать его. Увидел, как обугливается кожа и сворачиваются волосы, тая от страшного жара, увидел, как наливается кровью глаз и идут трещинами губы. Увидел — и пожалел, что не умер раньше.

***

— Прости, — сказал он, стоя спиной к Трандуилу, глядя в окно, будто там было на что смотреть. — Уезжайте. Я не прощу себе то, что с тобой сделал.

Трандуил подошел к нему. Искусно нанесенные чары скрывали ожог.

— А если бы меня ранили в бою?

— Это был не бой.

— Это был бой. Мы сражались с драконом. И победили.

— И я едва не уничтожил самое прекрасное создание Средиземья.

— Так тебе важно только лицо? А если так?

Бард заставил себя оглянуться. И обомлел.

— А… а второй?.. Откуда?

— Ты не первая глупость, которую я совершаю. — Трандуил не возвращал чары, стоял не таясь в ярком дневном свете. Я уеду, потому что мне пора, а не потому, что ты так хочешь.

— Я не хочу, — возразил Бард. — Неужели ты не понимаешь? Я боюсь за тебя.

— То есть ты не уверен в себе?

— Я так легко поддался…

— Драконы хитры.

— Вот именно. Я не могу рисковать твоей жизнью. Мне место на Пустошах.

— Моя жизнь — мое дело. И знаешь, я найду тебя и на Пустошах.

— А еще говорят, что гномы упрямы, — вздохнул Бард и коснулся привычным поцелуем обожженных губ, усмехнувшихся под его лаской.

URL записи

@темы: хоббит

08.01.2013 в 21:49

Пишет  Teen Wolf Secret Santa:

Подарок для  Vezuvian и  Ктая

Название: Ветер в парусах
Автор: Рождественский волчонок
Бета: есть
Гамма: есть
Пейринг: Питер/Крис
Рейтинг: R
Жанр: романтика, экшен, юмор
Размер: ~4900 слов
Саммари: Питер стоял на кромке прибоя, зарывшись босыми ногами в песок и наслаждаясь мягкими касаниями волн, омывающих его щиколотки. Если бы он не был оборотнем, то мог бы и дальше наслаждаться созерцанием, вслушиваться в умиротворяющий шум океана и вдыхать его соленый аромат. Если бы…
Размещение: с разрешения автора

Читать

Питер Хейл любил океан. Любил его обманчивое спокойствие и неподвластную людям мощь. Осознание того, что игривые барашки волн могли легко превратиться в огромных опасных хищников, сметающих все на своем пути, заставляло сердце Питера сладко сжиматься от восторга. И все же, несмотря на свое могущество, океан подчинялся луне. Он был таким же, как они, оборотни. Это создавало между ними связь совсем иного рода.
Питер стоял на кромке прибоя, зарывшись босыми ногами в песок и наслаждаясь мягкими касаниями волн, омывающих его щиколотки. Если бы он не был оборотнем, то мог бы и дальше наслаждаться созерцанием, вслушиваться в умиротворяющий шум океана и вдыхать его соленый аромат. Если бы он не был оборотнем, то не услышал бы выстрелы за пару кварталов от берега и не учуял бы волков, вышедших на охоту. Любопытство и неприятное чувство метафорической шерсти, вздыбившейся на холке, заставило его прервать свое занятие и приблизиться к месту схватки. Выбирая этот город в качестве отправной точки своего путешествия, Питер заранее узнал о том, что на его территории нет постоянной стаи, так что присутствие тут оборотней и охотников невольно вызвало в нем интерес.
Запах пороха и паленой шерсти резко ударил в нос, стоило ему ступить на крышу здания, примыкающего к одному из многочисленных закоулков. Чуткий слух моментально уловил угрожающее ворчание волков и щелчок обоймы. Похоже, новый раунд мог начаться в любую секунду.
Питер осторожно глянул вниз, стараясь не высовываться сильно из-за громоздкой вывески, удачно пристроенной к самому краю крыши. Ему не понадобилось много времени, чтобы оценить обстановку: узкое пространство между домами заканчивалось тупиком, куда и загнали охотника пять крупных молодых волков. Точнее, изначально их было семь, но двоих уже можно было не считать. Положение у охотника было незавидное: патроны имеют неприятное свойство кончаться, а с ножом, если таковой у него имеется, против пятерки разгоряченных оборотней ему не выстоять. Питер даже ему почти посочувствовал. Не настолько, чтобы рисковать своей шеей, разумеется. Он уже почти решил не оставаться до конца шоу, как вдруг охотник повернулся так, что стало видно его лицо, и Питер, наконец, понял, что же казалось ему неправильным в клубке запахов, витавшим над полем боя.
Охотником оказался не кто иной, как Крис Арджент.
Неожиданный поворот событий крутанул колесико калейдоскопа в голове Питера, и множество картинок замелькало, складываясь в схемы, помогая просчитать различные варианты событий, сходные только в том, что если оставить все, как есть, в мире станет на одного Арджента меньше. И если бы он на самом деле был помешанным на мести психопатом, каким его, несомненно, видела стая Дерека, то эта мысль доставила бы ему массу удовольствия. Однако психопатом он не был, и никакого удовольствия не получил. Наоборот, такой поворот его категорически не устраивал по той простой причине, что если Бикон Хилз лишится своего единственного вменяемого легально взрослого охотника, ему, Питеру, придется забыть обо всех своих планах и вернуться в родной город, чтобы играть роль няньки для толпы неуравновешенных подростков и своего депрессивного племянника. Нет уж, он на такое не подписывался. После стольких лет прозябания в захолустье, Питер, наконец-то, имел возможность исполнить свою давнюю мечту и повидать мир, и если для этого ему нужно вытащить из передряги одного глупого охотника, значит, так тому и быть. Тем более, что такие, как Крис Арджнет, своих долгов не забывают.
События, между тем, стремительно развивались, и внизу бесполезной кучей лежало уже три волка, еще один громко скулил, зализывая рану на ноге, а другие двое кружили вокруг Арджента, в руке которого поблескивал длинный охотничий нож. Питер переместился с крыши на балкон соседнего здания, потом на пожарную лестницу и застыл, как хищник перед прыжком, выжидая момент. Страстью к безрассудству он никогда не страдал.
А еще Питер не верил в правила. Если противник оказался достаточно глуп, чтобы подставить ему свою спину, то почему бы этим не воспользоваться? В тот момент, когда волки бросились в атаку, он спрыгнул вниз. Его когти вонзились в толстую кожу на загривке животного, пропарывая до кости, вскрывая самые крупные вены. От такого даже регенерация не могла спасти. Еще один волк бросился на него слева, рыча и капая слюной. Питер легко уклонился от удара, перехватывая его в прыжке, сжал в мнимых объятиях и отшвырнул в сторону безжизненное тело, одним быстрым движением переломив ему хребет. Все было кончено за секунду, и они с Арджентом застыли напротив друг друга, скрестившись взглядами. Противник был повержен, но расслабляться никто из них не спешил, настороженно поджидая момента, когда можно будет или напасть, или начать защищаться.
Вдалеке раздался протяжный вой. Арджент вздрогнул и посмотрел в сторону выхода из тупика, явно пытаясь прикинуть, сколько у них времени до того, как прибудет остальная часть стаи. Питер же окинул взглядом самого охотника и пришел к выводу, что еще одной схватки он не выдержит. Вой раздался ближе, сопровождаемый пиликаньем сигнализаций на потревоженных машинах и звоном стекла. Этого было достаточно, чтобы Питер в одно мгновение оказался рядом с охотником и прижал его одной рукой к себе. Под подбородок ему тут же ткнулся острый кончик ножа.
- Чем бы дитя не тешилось, - снисходительно ухмыльнулся Питер, и больше не обращая внимания на холодное прикосновение метала, оттолкнулся от земли.
Он повторил свой недавний маршрут, вскочив сначала на балкон, а затем перелетев на крышу, и отпустил Арджента, как только они оказались достаточно далеко от края. Питер не обратил внимания на недовольный и слегка дезориентированный вид охотника, прислушиваясь к тяжелой поступи лап по асфальту и крышам машин. По его шее тонкой струйкой скользнула капелька крови: неглубокая царапина уже превратилась в тонкий шрам, который исчезнет в течение нескольких минут.
- Хейл, - настороженно произнес Арджент. Нож он опустил, но вся его поза кричала о том, что он готов воспользоваться им в любую секунду.
- Арджент, - насмешливо отозвался Питер. – Ну а теперь, когда мы выразили друг другу вежливую враждебность, могу я поинтересоваться, где твой отряд боевых эльфов?
- Мы разделились.
- Разумеется, - постарался он вложить в одно слово всю степень своего разочарования в людях.
- Волки скоро буду здесь. Нужно уходить, - видно что-то решив для себя, Арджент слегка расслабился и убрал нож в специальные крепления, скрытые рукавом куртки.
- Бежать сможешь? – поинтересовался Питер.
- У меня есть выбор? – скептически выгнул бровь Арджент.
Питер широко улыбнулся, демонстрируя заострившиеся клыки, и заставив охотника невольно напрячься.
- Ну, я могу тебя понести на руках, - весело предложил он.
Рычание и вой прозвучали совсем близко, и ухмылка тут же стерлась с его лица.
- Или мы можем начать бежать прямо сейчас.
Арджент не стал тратить время на ответ и просто сорвался с места в противоположную от тупика сторону. Питер счел за благо последовать его примеру.

***
- Связь не ловит, - тихо сообщил Арджент.
- Да неужели? – иронично выгнул бровь Питер и еще раз выглянул из окна какого-то сарая, куда они забрались, скрываясь от погони.
- Что ты об этом знаешь? – раздался в темноте хмурый голос охотника.
- Не больше тебя.
Он еще раз оглядел помещение, в надежде найти хоть что-то полезное, но кроме пары досок для серфинга и стола, заваленного хламом для их содержания, в крошечном помещении ничего не было. Радовало только то, что каким-то чудом им удалось на время оторваться от разъяренной стаи оборотней и перевести дух. Питер прикрыл глаза, вслушиваясь в шум волн, проникающий через стенки сарая. Дом, на территорию которого они вломились, стоял возле самого берега. Охрана, правда, была против, но тут уж ничего не поделаешь, пришлось им изменить точку зрения, столкнувшись с такими непреодолимыми аргументами, как дерево и рукоять пистолета. Все эти насыщенные красками события напомнили ему о юности и вызвали тоскливое чувство ностальгии с капелькой искренней радости.
- Что ты здесь делаешь? – нарушил его покой вопрос Арджента.
- Задаю себе тот же вопрос, - тяжело вздохнул Питер, не открывая глаз. Он ведь мог сейчас нежиться на песочке у линии прибоя, а вместо этого сидит в пыльном сарае в компании охотника, чья сестра испоганила ему жизнь.
- Оборотни не расстаются со стаей без веской причины.
- А охотники не нарушают свой кодекс. Мыслишь стереотипами. Как там Эллисон?
Реакция Арджента была незамедлительной и весьма бурной. Питер услышал резкое, как бросок кобры, движение и лениво приоткрыл глаза, обнаружив его лицо в паре сантиметров от своего собственного. Остро заточенное лезвие с несколькими пятнышками крови впилось ему в горло, надрезая кожу.
- Не трогай мою дочь.
Питер даже залюбовался молниями в глазах охотника. Если бы взгляд мог убивать…
- Все еще отстреливаешь ее кавалеров? Тяжело, наверное, это делать за пару сотен миль от дома, - поддразнил он. Просто ничего не смог с собой поделать.
Но вместо того, чтобы разозлиться еще сильнее, Арджент внезапно успокоился. Пару секунд он еще вглядывался в глаза Питера, а потом отстранился и убрал нож на место.
- Меня попросил о помощи старый друг, он курирует несколько городов на побережье, включая этот, - ровным тоном заговорил он. – Недавно тут появилась большая стая оборотней, пропало несколько людей. Я с ребятами приехал разобраться, но не успели мы въехать в город, как повстречались с той самой стаей. Они устроили нам засаду, и прежде чем мы смогли понять, что происходит, оказались отрезаны друг от друга.
- Ну, это не красная ковровая дорожка с фанфарами и вспышками фотокамер, но что-то мне подсказывает, что вас ждали, - высказал Питер очевидное умозаключение.
Арджент только кивнул.
- Они знали, кто мы такие. Знали, с какой стороны мы приедем, сколько будет машин.
- Подстава?
Самым логичным объяснением было то, что все это с самого начало было придумано для того, чтобы уничтожить Арджента. Правда, причины для того, чтобы один охотник предал другого, должны быть действительно интересными. Задать вопрос он не успел. Чуткий слух уловил приближение дюжины волков, и Питер только сейчас осознал, какую злую шутку сыграл с ним шум волн.
- Они здесь.
Арджент оттолкнулся от стены и подошел к столу, который Питер ранее откинул, как бесполезный.
- Бежать нам особо некуда, но мы можем попробовать отвлечь их и уйти по воде.
- На досках для серфинга?
- На яхте, которая пришвартована за домом.
- Ты умеешь ей управлять? Потому что я только бумажные кораблики в детстве пускал, и те все затонули.
- Сколько у нас времени? – спросил Арджент, закончив разгребать кучу хлама на столе, спрятал что-то в карман и развернулся лицом к выходу.
- Минуты три, - прикинул Питер.
- Тогда пошли.
Толкая рукой дверь сарая, Питер невольно задумался, почему он доверяет Ардженту, даже не зная, что за безумный план он придумал, и зачем вообще во все это ввязался. Причины, которые в самом начале авантюры казались вполне логичными и даже значительными, сейчас все больше напоминали детский лепет. В любом случае, хода назад у него уже нет. Они наверняка уже успели выучить его запах, и теперь пришлось бы затратить слишком много усилий, чтобы проскочить по улицам города незамеченным.
Они быстро обогнули трехэтажную виллу, вырубив по дороге тех охранников, которых не вывели из строя на пути сюда, и вышли к причалу. Белоснежная парусная яхта покачивалась на волнах и как будто бы ждала только их.
Питер втянул носом наэлектризованный воздух и нахмурился. Погода возле океана всегда меняется быстро. Сегодняшний день не стал исключением. Там, где пару часов назад было безоблачное небо, теперь плотным покровом висели темные тучи.
Надвигался шторм.
- Залезай, - крикнул ему Арджент, стараясь перекричать шум ветра и забывая о том, что Питер, вообще-то, оборотень.
- Я искренне надеюсь, что ты знаешь, что делаешь, потому что я, кажется, сошел с ума, - вздохнул Питер и забрался на борт.
Вовремя. На берег гигантскими прыжками вылетели шесть волков, остальные тоже не заставили себя долго ждать. Чертова дюжина, как символично.
- Обрежь трос, - коротко бросил охотник и оттеснил его плечом дальше на палубу.
Далее сразу несколько событий произошли одновременно: Питер обнаружил трос, о котором говорил Арджент и оборвал его когтями; волки, почуявшие ускользающую добычу, бросились к яхте, и охотник швырнул что-то на берег. Это что-то разбилось о землю и полыхнуло так ярко, что заслезились глаза, а уши заложило от хлопка.
Питера оглушило взрывной волной и отбросило назад, приложив головой обо что-то твердое. Последнее, что он запомнил, прежде чем погрузиться во тьму, - это огонь, полыхающий на берегу.

***
Мерное покачивание убаюкивало и не давало вырваться из липких объятий сна. Грохот волн не мешал, наоборот, словно пел колыбельную. На нос ему приземлилась мокрая капля, следом за ней еще одна, и еще, а над головой вдруг раздался раскат грома. Питер распахнул глаза и резко сел.
- Просто великолепно, - ворчливо прокомментировал он ситуацию, в которой оказался.
Вокруг было так темно, что не будь он оборотнем, едва ли смог рассмотреть хоть что-то. Единственным освещением служили короткие вспышки молний, росчерками разрезающие черное небо. Яхту швыряло по волнам, как бумажный кораблик, которые Питер действительно топил в детстве. Чаще всего намеренно. В общем, на его неискушенный взгляд, они по всем признакам оказались в самом сердце шторма. Питер оглянулся в поисках своего спутника и нашел его на другом конце палубы.
Крис Арджент стоял, широко расставив ноги и вцепившись обеими руками в руль. Ветер трепал его волосы так же яростно, как белые простыни парусов, а брызги разбивающихся о борт волн оседали на его и без того промокшей насквозь одежде.
- Тебе помочь? – прокричал ему Питер, не делая, впрочем, никаких попыток подняться.
Он не сразу понял, что Крис не слышит его. Не слышит не из-за бушующей стихии, а потому, что полностью погрузился в себя. Сейчас для него существовали только ветер, волны и яхта, повинующаяся, казалось бы, силе его мысли. Питер и сам забыл обо всем на свете, наблюдая за четкими, экономными движениями Криса, сосредоточившись на ровном биении его сердца и шторме, бушевавшем в его глазах. В эту самую минуту Крис был олицетворением океана, и Питер восхищался им так же, как восхищался стихией. Никогда он не видел в охотнике, свято следующем кодексу, столько дикой энергии, неукрощенной и безумной. Это было похоже на оборотня, пережившего свое первого обращение и высвободившего силу, дремавшую все это время внутри, а теперь прорывающуюся сквозь серую никчемную оболочку. Это было как перерождение.
Шторм не прекращался всю ночь, и в какой-то момент Питер оказался рядом с Крисом, поддерживая его и забирая из уставших рук руль. Он понятия не имел, что делать, и полагался только на команды Криса, отказавшегося спуститься в каюту и отдохнуть.
- Не позволяй яхте сбросить ход! – кричал он.
- Встречай волну по острому углу! Не возвращайся на курс, пока она не пройдет под килем!
- Разворачивай! Разворачивай!
В общем и целом, ученик из Питера вышел толковый, и к тому моменту, когда океан утих достаточно, чтобы можно было спокойно лечь в дрейф, он вполне мог справиться с управлением и без советов, позволив Крису исследовать каюту и немного прийти в себя. Полчаса спустя он появился на палубе, задумчивый и чем-то взволнованный, и, не дав Питеру открыть рот, отобрал у него руль.
- Нужно положить яхту на курс к берегу.
- Умеешь ориентироваться по звездам? – ухмыльнулся Питер.
- Умею ориентироваться по приборам на панели, - закатил глаза Крис.
- И? – нетерпеливо переспросил Питер, когда прошло минут десять, а он так и не сказал ни слова.
- Можешь просто заткнуться ненадолго? - прохрипел сорванным голосом тот, не отрывая взгляда от приборов.
- Это должно быть не так уж и сложно – считать пару показателей.
- Как часто тебе доводилось управлять яхтой? Сколько раз ты выходил в открытые воды? Бумажные кораблики не в счет, - усмехнулся Крис.
- Ни разу, - честно признался Питер и добавил с лукавой улыбкой: - А прогулка на катамаране считается за выход в открытые воды?
Крис рассмеялся и покачал головой, не заметив, каким жадным взглядом его наградил Питер. Он и сам не ожидал, что наваждение, захватившие его во время шторма, не отпустит и потом. Когда, кстати, он перестал быть для него еще одним Арджентом, охотником, и стал просто Крисом? Встряхнувшись, Питер оторвался от размышлений о глазах цвета шторма и отправился в каюту.
Яхта оказалась не очень большой, хотя сравнивать ему было особо не с чем. Внутри у нее обнаружилась спальня с небольшой ванной комнатой, что-то вроде кухни и гостиной с мягкими диванами по бортам. В кухонных шкафчиках он нашел пакеты чипсов, а в холодильнике несколько целых упаковок пива и початую бутылку виски. Завершив на этом осмотр достопримечательностей, Питер поднялся на палубу.
Крис встретил его наверху и без всяких преамбул сообщил:
- Плохая новость в том, что из-за шторма нас отнесло довольно далеко от берега. Хорошая – Калифорнийское побережье густо заселено, так что уже к вечеру мы сможем попасть в какой-нибудь населенный пункт.
- Если полиция не доберется до нас раньше, - озвучил вертевшуюся в голове мысль Питер.
- Мои ребята не будут обращаться в полицию, - пожал плечами Крис и уселся на пол, прислонившись спиной к борту.
- А вот владелец яхты точно будет. И нам еще повезет, если у него нет личного штата головорезов. Ты видел ту виллу?
Питер опустился рядом с ним и устало потянулся.
- Насчет головорезов. Я почти уверен, что они есть, и по той же самой причине я уверен, что ни в какую полицию он не пойдет, - отозвался Крис.
- Веская должна быть причина для такой уверенности, - удивленно поднял брови Питер.
- Полкило наркоты и целый ящик нелегальных пушек, - протянул Крис и пояснил, глядя на его обалдевшее выражение лица: - Нашел, когда обыскивал спальню.
- Отлично, - в тон ему ответил Питер и помахал недопитой бутылкой виски. – Тогда завтрак?
Крис задумчиво проследил взглядом за янтарной жидкостью и принялся раздеваться.
- А с другой стороны, можем опустить закуски и сразу перейти к горячему, - ухмыльнулся Питер, едва сдержав порыв облизнуться, и ловко поймал брошенную ему в лицо крутку.
- Хочу продезинфицировать рану.
Ответ Криса заставил его нахмуриться. Попавшееся на глаза темное пятно на рубашке вызвало в душе чувство, которое он никогда не считал себя способным испытать по отношению к охотнику. Беспокойство. Не осознавая до конца, что делает, Питер потянулся к Крису, успевшему избавиться от рубашки, и коснулся пальцами длинной царапины на боку.
- Напоролся на что-то, когда отшвырнуло взрывом, - не пытаясь ему помешать, сказал Крис.
Он зубами оторвал кусок все той же рубашки и щедро смочил ее виски, хлебнув из горла напоследок. Питер мягко отвел его руку в сторону, не дав ничего сделать самому, и отобрал тряпицу, прижимая другую руку чуть выше раны. На ней тут же проступили ручейки черных вен.
- Я думал, это действует только на животных, - заметил Крис и как-то обмяк, лишившись большей части боли, пусть и не такой уж страшной.
- Ну, что я могу сказать, я полон сюрпризов, - пошутил Питер, аккуратно прижимая ткань к царапине.
После процедуры обработки они занялись уничтожением чипсов, запивая их пивом и лениво перекидываясь ничего не значащими фразами. Крис пояснил, что и сам не ожидал такого эффекта от своей бомбы, так как изначально он просто пытался усилить смесь, которую они используют для взрывающихся стрел. Питер выразил свое восхищение его идеей и попросил больше никогда так не делать, получив в ответ многозначительную усмешку. Вообще, все это было невероятно и слишком странно. Хейл и Арджент, мирно беседующие обо всякой чепухе, распивая запасы чужого спиртного на краденной яхте и таская другу у друга закуски. Они даже не старались избегать разговоров о своих семьях, это получалось само собой: Питер за шесть лет пребывания овощем настолько сварился в своих собственных мыслях, что у него не осталось сил даже на ненависть. Убив Кейт он не почувствовал ровным счетом ничего: ни облегчения, ни радости, ни сожаления. Перегоревшие проводки, отвечающие за передачу эмоций, с трудом начали оживать лишь спустя несколько месяцев, когда он вошел в стаю Дерека, и самое главное, когда его туда по-настоящему приняли. Что творилось в голове Криса, он не знал, но некоторые события из прошлого натолкнули Питера на мысль, что, несмотря на любовь к своей семье, груз их грехов был слишком тяжел для охотника. Крис всегда жил по принципам, поступал по совести, а то, что творила его сумасшедшая семейка не вписывалась в его систему ценностей. Размышляя об этом, Питер пришел к выводу, что никогда не видел Криса настолько свободным, расслабленным, наслаждающимся жизнью. Словно удаленность от Бикон Хилз и всего, что было с ним связано, позволило ему стряхнуть невидимые оковы, раскрыться по-настоящему. И Питеру этот новый, незнакомый до сих пор Крис, чрезвычайно нравился.
Ну, а самой приятной частью их времяпрепровождения для него стало то, что Крис так и не оделся, позволяя ему наслаждаться видом рельефного торса. Капельки воды скатывались по изгибам его тела, призывно сверкая на солнце, так и прося слизать их языком. Это приключение определенно напомнило ему о бурной юности, полной экспериментов и безумных поступков. Окруженный со всех сторон океаном, нашептывающим ему слова искушения, в какой-то момент он просто не выдержал. Крис выглядел таким привлекательным сейчас, с затуманенным взглядом и умиротворенным выражением лица. В конце концов, попытка не пытка, решил Питер и принялся снимать с себя все еще влажную после шторма одежду.
- Не хочу заболеть, - пояснил он свои действия с шальной улыбкой. – Давай сюда свое, закину в душ прополоскать.
- Ты же оборотень. Ты не можешь заболеть, - склонил голову к плечу Крис, но, тем не менее, штаны с себя начал стягивать. Мокрая ткань липла к телу, а непослушные от выпитого алкоголя и нервного напряжения пальцы никак не хотели слушаться, так что весь процесс превратился в обоюдный стриптиз. Ни в какой душ Питер, разумеется, не пошел.
Они развалились на полу, подставляя обнаженную кожу под теплые лучи солнца, и Питер гладил кончиками пальцев многочисленные шрамы охотника, то и дело возвращаясь к самому большому, на ноге.
- Моя первая охота. Оборотень, убивший несколько людей и сбежавший от собственной стаи. Я промазал и не успел уклониться, - лениво приоткрыв один глаз, рассказал Крис. Подумал о чем-то и открыл второй, перевернувшись так, чтобы видеть Питера полностью.
У оборотней на коже почти не остается шрамов. Исключения составляют глубокие раны, оставленные когтями альфы или оружием охотника с аконитовой пылью. Поэтому каждый из таких шрамов – это история почти смерти. У Питера их было достаточно.
- Охотник выследил меня в колледже, - произнес он, когда Крис приложил ладонь к белой полоске на его плече. – Решил, что я омега, раз поблизости нет никакой стаи. Ты был прав, обычно оборотни стараются держаться вместе, но я всегда был слишком независимым. Ну, и вот, - Питер кивнул на шрам, как бы подводя итог сказанному.
Крис не спросил, что случилось с охотником, а он не стал уточнять.
- Моя очередь. Этот не похож на след когтей, - прикоснулся Питер к следующему шраму. На этот раз под ключицей.
-Авария. Дорога заледенела, я вылетел на встречку, а там, откуда ни возьмись, бьюик… Осколок лобового стекла пропорол почти до кости.
- Столкнулись лбами?
- Нет. Я сумел вывернуть руль в сторону и въехал в дерево.
- По крайней мере, деревьям не нужно выплачивать страховку.
- Меня бы это тогда мало успокоило.
Они замолчали, каждый думая о своем. Эти шрамы напомнили Питеру о том, кто они такие. Охотник на оборотней и оборотень. Здесь, посреди океана, они могли быть просто Крисом и Питером, но стоит им сойти на берег, как все вернется на круги своя, и они снова станут теми, кем их делают их шрамы. Арджентом и Хейлом. Охотником и оборотнем. Однако здесь и сейчас прошлого не существовало, океан смыл границы и условности, оставив самую суть. А эта суть у них была одна на двоих. Они были хищниками, слишком долго заключенными в клетку, они охотились не ради забавы, а ради выживания, неизменно оказываясь на заведомо проигрышных позициях. У них были разные способы и противоположные устремления, но цель была одна – жить.
Осознание этой простой вещи заставило сердце Питера забиться быстрее, а тело наполниться жаркой истомой. А что, если?.. – прошелестели волны. А, действительно, что? Питер толкнул Криса на спину, втянул губами сморщенный от легкого бриза сосок и замер в ожидании реакции. Жесткие пальцы дернули его за волосы, заставив поднять голову, и в его рот проник жадный язык Криса. Поцелуй вышел глубоким и совершенно не нежным. Питер чувствовал, как колет его лицо щетина Криса, и в отместку кусал его губы, подбородок, прихватывал кончик языка. Солнце палило все сильнее, и пот струился по коже, делая ее липкой и блестящей.
Крис ловко перевернулся и теперь лежал на животе прямо на досках палубы, широко раскинув ноги, и смотрел на него через плечо, слегка приподнявшись на локтях. Питер не спешил. Он горящим взглядом скользил по телу охотника, запоминая каждый изгиб, каждую родинку, и лишь дождавшись нетерпеливого движения бедрами, опустился сверху. Огладил одним слитным движением бока, ощущая, как раздается грудная клетка от каждого прерывистого вдоха, провел языком по позвоночнику от копчика до затылка. Втянул губами теплую солоноватую кожу на шее и рассмеялся довольно, услышав протяжный стон Криса. Он полностью накрыл его тело своим и уткнулся носом под лопатку, туда, где гулко билось о ребра сердце. Крис вдруг извернулся и толкнул его в плечо, повалив на спину, и уселся сверху. Питер позволил ему это, с предвкушением ожидая продолжения.
Они играли как хищники в брачный в период, изучали друг друга, ловили каждое движение, каждый звук или вздох. Разрешив Крису ненадолго перехватить инициативу, Питер наслаждался его уверенными, слегка грубоватыми ласками. Он откинул голову назад, открывая горло, и застонал протяжно, когда на нем сомкнулись зубы, прикусывая сильно, до крови.
Они несколько раз меняли позиции, Питер вылизывал каждый миллиметр лежащего под ним тела, кружил языком вокруг свежей царапины, отчего Крис шипел сквозь зубы и дергал его волосы запутавшимися в них пальцами. Его губы скользили по плечам Питера, разукрашивая солоноватую кожу красными отметинами, а бедра сжимались вокруг талии, не позволяя отстраниться. Наконец, вдоволь насладившись прелюдией, Питер вновь перевернул его на живот и скользнул пальцами внутрь, проверяя, хорошо ли подготовил любовника.
- Черт возьми, Хейл, - выругался хрипло Крис, подаваясь ему на встречу.
Уловив намек, Питер вошел в него медленным плавным движением, придерживая руками за бедра и оставляя на напряженной спине мокрые поцелуи. Запах океана, которым пропиталась кожа Криса, жар его сильного тела и бешеный стук сердца, перекрывающий шум волн, заставляли его терять контроль, но он не позволил себе сорваться до тех пор, пока не исчезли черные вены с предплечий, и Крис не двинулся ему навстречу сам, кинув нетерпеливый взгляд через плечо. И вот тогда Питер отпустил себя, быстро и жестко врываясь в раскинувшееся под ним тело, до синяков впиваясь пальцами в бедра, присваивая, обладая, имея.
Потом они лежали бок о бок, все еще обнаженные, позволяя бризу остужать разгоряченную кожу.
- Откуда ты знаешь, как управлять яхтой? – спросил Питер, переведя дыхание.
Крис улыбнулся немного грустно, устремляя взгляд на мирно плывущие облака.
- Мы жили несколько лет возле моря. Я даже начал строить собственную, но не сложилось. Может быть, когда-нибудь…
- А я никогда не думал, что управлять лодкой может быть так увлекательно, - признался Питер.
- Да ты еще ничего не видел, - улыбнулся Крис. – Управление парусником – это целое искусство. Здесь все зависит только от тебя самого, твоего мастерства и опыта. Моторными яхтами куда легче управлять, но на них теряется это чувство единства со стихией: ветром, раздувающим парус, волнами, омывающими борт.
Его лицо приобрело мечтательное выражение, разом помолодев лет на десять. Похоже, Питер был прав, когда посчитал, что яхта дарит Крису ощущение свободы.
- Если бы ты мог прямо сейчас купить яхту, куда бы ты отправился? – задумчиво поинтересовался он.
- В кругосветное путешествие, - весело хмыкнул Крис. – И слал бы открытки по праздникам.
Через полчаса они уже стояли на берегу, и все, что произошло между ними на борту яхты, растворялось вместе с закатными лучами солнца. Арджент не сказал ему ни слова на прощание, исчезнув в переплетении городских улиц почти сразу, стоило им причалить.
Питер не пошел за ним.
Это был не последний раз. Они вернуться сюда. Когда-нибудь. Непременно.

***
Крис Арджент сидел за столом, заваленным бумагами, и болтал в стакане янтарное виски. Лед мелодично стучал по стеклянным стенкам, гипнотизируя и сбивая с мысли. Два месяца прошло с той ночи. Два месяца, как он вернулся в Бикон Хилз и погрузился с головой в дела. Выяснить причину той западни оказалось не так просто, но и не очень сложно. Оказывается, одним из членов стаи был оборотень, чью семью истребил Джерард под предлогом нападения на охотника. Правда это или всего лишь очередная махинация, выяснить пока не удалось, но Крис был намерен докопаться до самого дна этой мутной истории. Хорошей новостью стало то, что его друг оказался ни при чем: информацию о визите Арджента оборотням слил один из его «отряда бравых эльфов», как назвал их в прошлый раз Питер… Два месяца прошло с тех пор, как он видел Питера Хейла в последний раз. Эллисон рассказывала, что он шлет стае открытки и возвращаться в Бикон Хилз не собирается. Почему-то это каждый раз заставляло его поморщиться от острого укола тоски в сердце и вызывало желание бросить все, отправившись в погоню.
- Пап, тебе письмо, - Эллисон неодобрительно покосилась на стакан в его руке и положила на стол пухлый конверт.
- Спасибо, - поблагодарил он, залпом прикончив свой виски.
- Знаешь… - замешкалась на пороге Эллсион. – Последнее время у нас тут все спокойно. Тебе не обязательно присматривать за мной. Я справлюсь.
Крис удивленно выгнул бровь и открыл рот, чтобы поинтересоваться, к чему все это было, но она уже вышла из кабинета. Он пару секунд сверлил дверь задумчивым взглядом, после чего переключил внимание на конверт. Вместо обратного адреса на нем было пустое место, а в качестве получателя значился он сам. Аккуратно вскрыв одну из сторон ножом, Крис вывалил на стол содержимое конверта.
Открытки. Десятки открыток из разных штатов и городов. Крис почувствовал, как начинает биться чаще сердце. Не может быть.
Последней из конверта выпала фотография, которую он бережно взял в руки, потрясенно вглядываясь в изображение белоснежной красавицы с алыми, как кровь, парусами. Крис опустил взгляд ниже и рассмеялся. На борту красавицы-яхты большими серебристыми буквами было выведено ее имя: «Кри-Пи», а в самом низу фотографии маячила приписка аккуратным убористым почерком:
«Как яхту назовешь, так она и поплывет, да?»
Крис погладил надпись пальцами и ухмыльнулся. Как там сказала Эллисон? Они тут справятся и без него? Что ж, сезон охоты на одного конкретного оборотня объявлялся открытым.

URL записи

@темы: Teen wolf

@темы: Шерлок

@темы: Шерлок

05.01.2013 в 17:03

Пишет  Sherlestrade:

Secret Santa: подарок для Джим ди Гриз
Название: Пятое Рождество
Автор: МировоеЗло в ПолосатыхНосочках
Категория: слэш
Жанр: романс
Пейринг: Шерлок/Лестрейд
Рейтинг: PG
Размер: ~1700
Дисклеймер: отказываюсь
Написано по заявке: Джим ди Гриз, которая хотела: яркими моментами поведать о том, как зарождались чувства, от первой встречи до серьезных отношений. Жанр, рейтинг и прочие атрибуты - какие лучше впишутся по контексту.
От автора: приношу свои извинения заказчику, что вышло не совсем по заявке, и все моменты превратились в Рождество.

1.

Царила атмосфера Рождества: с неба летел мокрый снег, труп лежал, кровь драматично разливалась по мокрому асфальту, Андерсон почти плакал, Донован сквозь зубы материлась. Ведь нет ничего лучше свежего убийства прямо в Сочельник.
Лестрейд на самом деле давно смирился с тем, что его работа не предполагает выходных, а особенно любит напоминать о себе в праздники. Но было немного жаль всего: того, что ему почти сорок, что он опять не будет дома в Рождество, что в Лондоне зимой просто отвратительная погода, что они никак не могут поймать этого маньяка, что этот маньяк не умеет, как все нормальные люди, сидеть дома, смотреть телевизор и праздновать, и еще было жаль кучи других вещей, о которых Грег подумать не успел, потому что его довольно грубо прервали:
- Размышления о ваших личных неудачах вряд ли поспособствуют поимке преступника, инспектор.
- И тебя с Рождеством, Шерлок, - ответил Лестрейд, поворачиваясь.

Надежда на то, что Холмс празднует и не появится, провалилась, а между тем, даже думать о Шерлоке не хотелось категорически, не то, что терпеть его на месте преступления. "Потому что негоже женатым детективам-инспекторам думать о молодых кудрявых брюнетах", - ехидно добавил внутренний голос. Грег вздохнул. "Потому что опять со всеми переругается, а ребята и так расстроены".

С присутствием Шерлока Холмса жизнь стала еще веселее: как и предполагал Лестрейд, он тут же нахамил Салли, еще раз нахамил Салли и отогнал Андерсона от тела.

Иногда инспектор думал, что он имеет право... В конце концов, они были знакомы столько времени.
"Меньше года", - снова съехидничал внутренний голос.
"Ох, заткнись. Я правда не могу дать ему по шее?" - окончательно расстроился Грег.

- Точно! - оторвал его от раздумий о пользе телесных наказаний крик Шерлока. - Лестрейд, поехали, а то его упустим!

В это Рождество газеты получили свою сенсацию, Шерлок Холмс - своего маньяка, а Грегори Лестрейд - обиженную жену, три дополнительных отчета, два интервью и головную боль. Отличный праздник по всем показателям.

2.

В это Рождество он наконец-то оказался дома и сразу выключил телефон. На всякий случай. Имеет он право на нормальный праздник, или нет?

Линда что-то рассказывала, накрывая на стол, что-то рассказывала за столом, и примерно в этот момент Лестрейду стало интересно, сколько же она может говорить, не получая никакой ответной реакции, и он задумался о своем.
Его немного волновал Шерлок, который перестал отвечать на звонки пару дней назад. Это мог быть семейный рождественский уикенд за городом, но, учитывая бурную шерлокову молодость, это могло быть что угодно, и, черт возьми, Грег волновался. И совсем не немного, если уж быть откровенным.
Кажется, он отвлекся.

- ...и просто в Рождество принято говорить правду, и вот. Я сказала.
- Прости... хм, что ты сказала? - рассеяно переспросил Грег, почувствовав, что в этот раз пропустил что-то важное.
- Я сказала, что ухожу от тебя, - терпеливо повторила Линда.
- О. Печально. Но, - он почесал в затылке, - ожидаемо.
- Ты этого ждал?
- Ну, рано или поздно моя работа бы тебя доконала.
- Да, но дело не только в работе. Просто ты уже давно думаешь не обо мне.

"Мда. Надо было снова на работе оставаться. Где эти маньяки, когда они так нужны? И Шерлок был бы ближе. Хотя нет".
О Шерлоке он старался не думать. Очень старался.

Эта рождественская ночь принесла ему долгожданную тишину. И квартиру, в которой он теперь жил совсем один.

3.

Эта рождественская ночь принесла ему внезапное открытие - Молли Хупер в платье смотрелась очень даже ничего. А еще понимание того, что он ненавидит Джона Уотсона.
Нет, Джон был отличным парнем, с которым было классно сидеть в пабе, но Шерлок хамил новой девушке Джона, как только подворачивался момент, а Грег чувствовал себя ревнивой школьницей.

То, что Джон настолько нужен Шерлоку, что тот не стесняется это показывать, бесило его больше всего. Ну, пожалуй, кроме того, что Шерлок не надел оленьи рога, как просила миссис Хадсон. Он чувствовал себя лишним на этом празднике жизни, но миссис Хадсон была так рада, что все собрались, и вообще, ей с Молли точно нужен был джентльмен на этот вечер. Он даже бодро заявил, что помирился с женой, что было не совсем правдой, и Шерлок не упустил шанса это озвучить, а затем тут же нагрубить Молли.
Настроение испортилось окончательно.

А потом случилась вся эта суета со звонком Майкрофта, тайным подарком и отъездом Шерлока и Молли в морг. И он поехал домой, где все-таки напился и пытался подумать о Молли и ее платье, а в результате получился Шерлок в платье, и в голову лезла какая-то чушь, и последней мыслью перед сном было то, что зря он не пошел с Салли и коллегами в бар. В это Рождество ему точно не следовало быть ни на Бейкер-стрит, ни одному.

4.

Это Рождество Грег встречал один, с бутылкой виски и, пожалуй, еще одной бутылкой виски.
Шерлок Холмс был мертв. А Грегори Лестрейд собирался надраться до отключки. Он уже намеревался налить себе первый стакан, как в дверь позвонили.

На пороге стоял Джон. С бутылкой виски.
- Пить одному - это алкоголизм, могу сказать как врач. Ты не против составить мне компанию?

Лестрейд был не против. И после третьего стакана он, наконец, нашелся, что сказать:
- Я ведь ненавидел тебя, Джон.
- Я знаю, - ответил Уотсон. - И знаю, почему. Это не ненависть, это ревность.
- Хм.
- Слушай, он мой лучший друг. И мы оба по нему скучаем. И это все очень тяжело, но ты не должен так уходить в себя. И только не сегодня.
- Есть предложения? - иронично поинтересовался Лестрейд.
- Есть, - решительно сказал Джон. - Сейчас мы поедем к твоим ребятам и ты хоть раз в жизни как нормальный полицейский напьешься в рождественскую ночь со своими коллегами и одиноким другом в дешевом баре. Давай, поднимайся.

А почему бы и нет.
В Рождество с ним иногда случались странные вещи.

5.

В Рождество в Лондоне иногда случался дождь, который непременно расстраивал всех. Потому что зимой положено идти снегу, обязательно медленно и торжественно, создавая атмосферу волшебства, а никак не проливному дождю, выговаривала Лестрейду позавчера растрепанная и мокрая Салли, как будто именно он отвечал за погоду в городе.

Он снова был дома один, сегодня - точно один, потому что все коллеги как-то незаметно обзавелись семьями и праздновали дома, а Джон остался на Бейкер-стрит с Шерлоком, который внезапно объявился после того, как три года числился погибшим.
Поэтому Грег включил телевизор и предложил сам себе изобразить рождественский ужин. В итоге праздничным ужином стали считаться: бутылка вина, яичница и бобы с тостами. Не так уж и плохо.

Он как раз тушил эти бобы, когда в замке заворочался ключ. Или не ключ. Немного подумав и придя к выводу, что до табельного оружия слишком далеко, Лестрейд поудобнее перехватил сковородку. Потому что раскаленная сковорода во многих случаях - оружие не менее, а иногда и более опасное, чем пистолет, и куда более многофункциональное. Не говоря уже о том, что при необходимости она может стать щитом. Но лучше всего раскаленная сковородка подходит для того, чтобы бить незваных гостей по голове. Именно этим Грег сейчас и собирался заняться.

- Лестрейд, ты определенно стареешь, - заявил Шерлок, ловко перехватывая сковородку и возвращая ее на плиту.
- Я даже не спрашиваю, зачем ты пришел, - стоически вздохнул Лестрейд. - А ключ где взял? Я давно не прячу его под ковриком.
- Стащил у Джона.
- Ох, боже мой. Тебе вообще знакомы такие понятия как свобода личного пространства и все такое?
- Только не сегодня.

Шерлок стоял посередине кухни, похожий на взъерошенную ворону, и выглядел, кажется, растерянным, что инспектору внезапно понравилось. Вообще, после возвращения Шерлока из мира мертвых фальшивых детективов Лестрейду хотелось не то, чтобы отомстить, но дать понять засранцу, что так ему это с рук не сойдет. Он обдумывал этот мстительный план почти полгода.

- Я не хочу отвлекать тебя от размышлений, но, во-первых, у тебя ужасно глупый вид, а во-вторых, у тебя горят бобы, - напомнил о себе Холмс.
- Вот черт! Значит, праздничные тосты будут с джемом, - очень хотелось выругаться. - Шерлок, действительно, зачем ты пришел?

За столько лет знакомства Грег впервые видел Шерлока таким растерянным.

- Мне-нужен-совет, - выпалил Холмс на одном дыхании. - Потому что это нелогично. Мне нравится один человек. И я хочу рассказать ему об этом. Сегодня. Потому что сегодня Рождество. Миссис Хадсон сказала, что в Рождество надо говорить правду.
- Где-то я это уже слышал.
- Ах, да, твоя бывшая жена.
- Как... впрочем, неважно. Пойди и скажи ему, что он замечательный...
- И терпеливый.
- Нет, вот это лучше не говори. Лучше - что он не так глуп, как все остальные люди, и не так часто тебя раздражает. Очень в твоем стиле.
- Не так глуп, как все, и не так часто меня раздражает. Ты уверен? Не очень романтично, не находишь?

Лестрейду очень хотелось что-нибудь разбить. Лучше всего Холмсу об голову. А затем пойти и утопиться. Он живо представил, как Шерлок пересказывает признание Джону.
Он никогда еще не ненавидел Джона Уотсона так сильно.

- Уверен. Еще скажи, что больше не хочешь быть с ним просто друзьями, а хочешь... ну ты сам понял.
- Угу. Не просто друзьями.
- И поцелуй его.
- Хм, - со странным выражением на лице ответил Шерлок, наклонился - Лестрейд окончательно перестал понимать, что происходит, - и поцеловал его.
Шерлок Холмс поцеловал его.
"Вот это да", - успел подумать Грег перед тем, как вцепиться в Шерлока, целуя его в ответ так, как будто это единственное, чего он всегда хотел. Он ждал этого слишком долго.

- Хм, - выдавил из себя Лестрейд, когда Шерлок наконец его отпустил. - Я думал, ты все это собираешься сказать Джону.
- Это потому, что ты - идиот, - обиженно заявил Холмс. - Ты должен был догадаться, что речь идет о тебе, на это и был расчет. В 90 процентах случаев главная героиня к концу диалога с признанием соображает, что к чему, и падает в объятья главного героя.
- Значит я - плохая главная героиня, - захохотал Лестрейд.
- Ох, - пробормотал Шерлок, - заткнись.
И поцеловал его снова.
В этот момент Грег начал верить, что все происходит по-настоящему.

Когда он проснулся утром, за окном лил дождь, город понемногу просыпался, сгоревшие бобы намертво прилипли к сковородке, а Шерлок перевернулся на другой бок и полез обниматься.
И это было самое правильное Рождество.

URL записи

@темы: Шерлок

@темы: Шерлок