Фем-майстред
Название: Всё так же и всё иначе
Автор: [J]Сесна С.[/J]
Бета: сама себе бета
Пейринг: фем!М. Холмс/фем!Г. Лестрейд
Направленность: фем-слэш
Рейтинг: G
Размер: мини, 3'565 слов
Жанр: романс, даже флафф в какой-то мере
Отказ: все принадлежит другим, даже идея
Саммари: Грейс любит повторять, что их свела судьба. И что иначе и быть не могло.
Предупреждение: гендер-свитч.
Примечания:1. Написано по идее, принесённой [J]Алекс фон Смит[/J]: читать дальше«Хочу именно женские варианты персонажей. Всех остальных можно не трогать, как вам захочется. Определённой идеи нет, хочется чего-то светлого, честного и благородного. С хорошим концом, но не розовые сопли. Вдохновляться можно чудесным клипом, где Майкрофт - Тильда Суинтон, а Лестрейд - Саския Ривз: www.youtube.com/watch?v=iv5CMQvvrws . Очень подходящие, на мой взгляд, актрисы и героини. Если высокий рейтинг, то только за описание убийств, трупов, а не постельных сцен. Не те персонажи, на мой взгляд. Хочется чего-то проникновенного: как эти женщины встретятся, как будут присматриваться, как поймут, что нуждаются друг в друге. Может, что-то случится с кем-то из них, а другая будет рвать и метать. (Лучше, если это будет делать фем-Грег).Не хочется видеть Мориарти (надоел уже), но если вам, автор, захочется - совершенно не буду против.»
2. Герои(ни) выглядят вот так: М. Холмс
и Г. Лестрейд
.

Читать?– Шерлок, у тебя пять минут, потом придут мои эксперты.
– Угу.
– Пять. Минут. Шерлок.
– Ага.
Лохматый, как пудель, и тощий, как ящерица (дивное сочетание, ничего не скажешь!) Шерлок рассеянно кивает инспектору Лестрейд и, оторвавшись наконец от изучения посыпанной гравием дорожки, довольно бодрой трусцой скрывается в доме.
– А вы что встали, как не родные? – раздражённо интересуется Лестрейд у двух констеблей хрипловатым от осеннего ветра и иссушающего желания закурить голосом. – А ну живо, пошли опрашивать всех, кто хоть отдалённо похож на свидетелей преступления! Идите, не нервируйте меня...
Последнюю фразу инспектор добавляет гораздо тише, практически себе под нос. Курить хочется неимоверно, но сигарет с собой нет, равно как и никотиновых пластырей: вот уже четвёртый месяц Лестрейд пытается бросить курить.
– Добрый вечер, инспектор Лестрейд, – очень вежливо произносят за спиной, и, обернувшись, Лестрейд видит высокую, узкую фигуру в чёрном. В первый момент кажется, что это чрезвычайно худой парень, но подняв взгляд от узких остроносых ботинок к узкому остроносому лицу, инспектор понимает, что это всё же женщина: высокая, худощавая, андрогинного сложения, лишь подчёркиваемого тёмным костюмом-тройкой, короткой стрижкой и отсутствием косметики на лице.
– Вечер добрый, – с сомнением приподняв брови, отвечает Лестрейд. – Мы знакомы?
– Односторонне, я бы сказала, – отвечает женщина, изгибая тонкие бледные губы в улыбке. Улыбка у неё неприятная. По-мужски протягивает для рукопожатия руку. – Малинда Холмс.
– Холмс?..
– Сестра. Старшая, – кивает на неоконченный вопрос Малинда. – Собственно, поэтому я и здесь: мне стало известно, что мой милый братик нашёл себе новое увлечение, и я решила уточнить, не мешают ли его... развлечения чьей-либо работе.
«Мне стало известно...» Это откуда, интересно? Птичка на хвосте принесла? Найти бы эту птичку, да хвост-то повыдергать...
– Не извольте беспокоиться, мэм, – самым своим омерзительным, жизнерадостно-верноподданическим тоном говорит Лестрейд. Мгновение колеблется, не вытянуться ли во фрунт, но решает, что это будет слишком. – Что Шерлоку развлечения – то нам помощь следствию. Обоюдная польза.
Малинда удовлетворённо кивает, полуприкрыв глаза, отчего её узкое лицо делается окончательно змеиным, но Лестрейд замечает острый блеск взгляда сквозь ресницы.
– Что ж, рада слышать, рада слышать... Но если он будет доставлять вам неприятности, инспектор, можете смело обращаться ко мне. Я знаю, как с ним совладать, – узкая кисть с длинными тонкими пальцами ныряет в карман, появляется обратно с белым прямоугольничком визитки.
– Не стоит беспокойства, – говорит Лестрейд чуть менее жизнерадостным, но всё таким же елейным тоном, демонстративно засовывая руки поглубже в карманы плаща. – Я не в том возрасте уже, чтобы жаловаться взрослым.
– Но я настаиваю, – мягко, почти с мурлыканьем в голосе говорит Холмс. Рука, держащая визитку, не дрожит ни капли, как у манекена.
– Тем не менее, спасибо – нет.
– Инспектор! – Салли Донован появляется как никогда вовремя, и судя по выражению её лица – с хорошими новостями. – Кажется, у нас есть очевидец!
– Простите, мне нужно работать, – говорит Лестрейд, оборачиваясь к Холмс. – Приятно было познакомиться.
– Взаимно, мисс Лестрейд, взаимно, – говорит та. Кажется, тот факт, что разговор окончился ничем, её нимало не огорчает. – Что ж, до встречи.
Инспектор Грейс Лестрейд невольно провожает взглядом идеально-прямую спину и рыжий затылок Малинды Холмс, а затем разворачивается к Салли:
– Так всё же: свидетель у нас «кажется» или «есть»?..

***
Вообще-то, о существовании Грейс Лестрейд Малинда узнала ещё до того, как Шерлок взял за привычку шляться по местам преступления в её компании: всё же, несмотря на всё равенство полов и борьбу за права женщин, в Лондоне было не так много инспекторов полиции, принадлежащих к прекрасному полу. А инспекторов полиции, занимающихся расследованиями особо тяжких преступлений – и вовсе одна только Грейс.
Так что не было ничего удивительного, что Малинда ею заинтересовалась, как интересовалась всем необычным и выбивающимся из привычной картины... сначала. Да, сначала она была для леди Холмс просто диковинкой.
Малинда любила «диковинки». Обнаружив что-то новое, она начинала, не торопясь, собирать сведения об этом, сначала – то, что можно было получить, не выходя из кабинета и не привлекая подчинённых, ну а уж если заинтересует... Так же она поступила и тогда, когда среди ежедневных отчётов встретила упоминание о некоей мисс Лестрейд, назначенной на должной инспектора «убойного» отдела: вбила несколько вариативных запросов в «гугл».
Результат оказался довольно скуден: умирающая страничка в «фейсбуке», не обновлявшаяся уже не меньше трёх месяцев, заброшенный блог с дюжиной старых записей, три коротких заметки в газетах, причём одна из этих заметок – та самая, о назначении инспектором, да пара мутных зернистых фото из тех же газет. С фотографий смотрела темноглазая, темноволосая женщина с ранней сединой, тёплой улыбкой и упрямой линией подбородка. Приятное лицо, не дурнушка, хотя и яркой красавицей не назовёшь... Но цепляет. И Малинда решила узнать больше.
Наблюдатели, записи уличных камер и камер внутреннего наблюдения, записи официальных интервью (Грейс, помимо должности инспектора получила еще и почётную, хоть и не самую приятную должность «лицо Скотланд-Ярда»), аккуратные беседы подставных лиц с коллегами... Нет-нет, что вы, никакого вмешательства в личную жизнь, только внешнее наблюдение.
Но даже так Малинда очень скоро могла сказать, что Грейс Лестрейд: очень любила свою работу; и прекрасно с ней справлялась, так что все некрасивые намёки на причины её назначения были не более, чем грязными слухами; пользовалась уважением у большинства сотрудников и подчинённых; была разведена, детей не имела; была немного трудоголиком; страдала никотиновой и кофеиновой зависимостью, причём, если с первой она боролась, то вторую лелеяла, регулярно закупаясь хорошим кофе; предпочитала носить обувь без каблуков и брюки; имела несколько грубоватые манеры и склонность к обсценной лексике; обладала несгибаемой волей и железным характером; держала подчинённых в ежовых рукавицах; но при всём вышеизложенном – умудрялась оставаться женственной. Леди.
И это было... как второе дно в шкатулке с хитрым замком. Загадка в загадке. То, что сделало интерес Малинды Холмс ещё более острым, почти болезненным. Как? Как можно сохранять женственность, выполняя мужскую работу, одеваясь и ведя себя в мужской манере? Как можно оставаться леди, гоняя подчинённых в хвост и в гриву и не чураясь нецензурных слов?..
Самой Малинде всегда лучше удавалось быть политиком, чиновником – чем женщиной. Она прекрасно знала, что не наделена чисто женским очарованием, и не пыталась создать его искусственно, предпочитая нарочито-бесполый стиль: это не только позволяло не чувствовать себя обделённой в плане внешности, но и шло на пользу в работе. Собеседников нередко выбивала из колеи невозможность определить, что за человек перед ними, как себя с ним вести – как с мужчиной? Как с женщиной? Женоподобным мужчиной? Или наоборот, женщиной, ведущей себя по-мужски?.. Малинда не облегчала им задачу, ведя себя не так и не эдак, применяя приёмы «обеих сторон», в зависимости от того, что было удобнее в данный момент. Сплетни и заглазные высказывания это порождало порой самые мерзкие, но – «собаки лают, караван идёт».
А Грейс... а Грейс была просто другой. Абсолютно, восхитительно другой.
И когда Лестрейд взяла под своеобразную опеку Шерлока, Малинда сочла это достаточным поводом для личного знакомства.

***
Закончив бинтовать, Лестрейд некоторое время смотрит на плод трудов своих с удовлетворением и осуждением одновременно. Говорит:
– Знаешь, Шерлок, вот сейчас я начинаю жалеть, что не взяла визитку твоей сестры. Я-то тебе никто, очередная идиотка, позволяющая тебе играть в сыщика на своей территории. А вот сестра могла бы тебя хотя бы выдрать за самонадеянность...
– Она всё равно узнает, можешь даже не сомневаться, – бурчит Шерлок, не глядя на Грейс. Осторожно шевелит перебинтованной рукой (длинный неглубокий порез поперёк плеча, рука двигается плохо и явно болит), тянется за рубашкой. – Она всегда всё знает.
– Ты что, брат девы Марии? – фыркает Грейс.
– Нет. Я брат британского правительства.
– В смысле?
– В прямом. Если она успела тебе рассказать сказочку про «скромную должность в британском правительстве»...
– Должность действительно скромная, – произносит знакомый голос с интонациями, напоминающими мёд и яд одновременно. – Добрый вечер, инспектор.
– Мисс Холмс, – поднимаясь на ноги, кивает Грейс. Определить, рада она видеть этого человека, или нет, не получается: с одной стороны, её появление означало, что их с Шерлоком уже нашли, и теперь не придётся плестись по бесконечным лабиринтам портовых складов, пустых и небезопасных в этот поздний час... А с другой – влиятельная родственница, явно по-своему беспокоящаяся о непутёвом брате, обнаруживает этого самого брата грязным и залитым кровью, с неумелой перевязкой на руке и в компании той, кто должна была это всё не допустить. Блеск.
– Инспектор, как ваше самочувствие? – вежливо интересуется Холмс, подходя ближе.
– Порядок. А вот Шерлоку, я думаю, потребуется помощь медиков. Недоглядела, уж извините...
– Этот мальчик всегда отличался... живостью. – Шерлок гневно вскидывается, шипя что-то неразборчивое, кажется, даже не по-английски. Малинда отвечает на его яростный взгляд холодным, змеиным, поджимает углы рта. – Даже я не всегда могу уследить, чтобы он не поранился. Не так ли, братик?
– А тебя никто не просит за мной следить. Сестричка, – шипит Шерлок. – В своих делах бы разобралась, а то даже с полом до сих пор определиться не можешь!
Малинда Холмс просто прищуривается, но Грейс становится не по себе, настолько, что пару мгновений она раздумывает над побегом. Чёрт с ними, с небезопасными складами...
– Не могу, – раскалывая напряжённую тишину, говорит Малинда ровно. – Но, видимо, мне стоило заняться этим вопросом, вместо того, чтобы не дать тебе в очередной раз сдохнуть от передозировки.
На скулах Шерлока вспыхивают бледные, некрасивые пятна. Он вскакивает, сжимает кулаки, набычиваясь, смотрит с ненавистью.
– Иди в машину, – говорит ему Малинда. – Пока не ляпнул ещё что-нибудь. Мне ведь всё равно найдётся, чем ответить, ты знаешь.
Шерлок выдыхает сквозь сжатые зубы, оскалившись, а потом, как-то разом взяв себя в руки, разворачивается и уходит в ту сторону, откуда появилась Холмс. Малинда, развернувшаяся ему вслед, на миг прикрывает глаза, прежде чем повернуться к Грейс, которая всё это время молча стояла в стороне, пытаясь слиться со стеной.
– Прошу прощения... за это представление, – с некоторым усилием произносит Малинда Холмс. – У нас с Шерлоком есть ряд... сложных тем, во взглядах на которые мы не сходимся.
– Я поняла, – кивает Грейс. Отступает наконец от стены, стараясь не очень заметно припадать на левую ногу.
– Что с вами?
– Просто подвернула щиколотку. Ерунда, приложу дома что-нибудь холодное и как новенькая буду.
– Дома холодное прикладывать будет уже поздно, – качает головой Малинда. Шагает вперёд, протягивая руку. – Идёмте, у меня в машине есть лёд. Да не бойтесь вы на меня опереться, я не сломаюсь!..

...В машине действительно отыскивается лёд, ткань, в которую его можно завернуть, а также спящий Шерлок, даже во сне продолжающий недовольно кривиться.
Уже после того, как машина трогается с места, Малинда собственноручно закрепляет холодный компресс на начавшей опухать лодыжке Грейс, потом садится рядом с братом, и спрашивает:
– Что ж... а теперь, если вы не против, я бы хотела узнать, как вы оказались среди этих складов. И где те, кто ранил Шерлока.
– Их нет... в смысле, его ранили не «кто» а «что», – вздыхает Лестрейд. В машине тепло, сиденье такое мягкое, а присутствие леди Холмс почему-то больше не вызывает напряжения, и Грейс неумолимо тянет закрыть глаза и хоть немного подремать. Но нельзя, так что она собирается с мыслями и продолжает: – Он примчался ко мне в кабинет уже в самом конце рабочей смены, кричал, что нашёл какие-то неоспоримые доказательства по делу об утопленнике Стайлзе, но толком объяснять отказывался. Так что пришлось мне ехать с ним, чтобы на месте посмотреть, что же он там нашёл.
– И вы вот так просто взяли и поехали? – удивлённо поднимает брови Малинда Холмс. – Просто потому что он сказал, что «что-то нашёл»?
– Ну... – Грейс смущённо трёт кончик носа, косится на спящего Шерлока. Тот полулежит на сиденье, откинув голову назад и приоткрыв рот. – Опыт показывает, что в вопросах, касающихся расследования, к нему стоит прислушиваться. Он умный парень. Хоть и безголовый.
– Прекрасное определение для Шерлока, – неожиданно смеётся Малинда. От этого скупого смеха её светлые глаза теплеют, а улыбка совершенно меняет лицо, делая его почти красивым. – Хотя большинство людей с вами бы не согласились... Так как же тогда вы с ним оказались в столь плачевном состоянии, если просто пошли за уликами, а не ловили преступников?
– Ну... выяснилось, что улики, которые он нашёл, находятся на территории одного из действующих складов, – фыркает Грейс. – А сотрудники этого склада оказались не в восторге от нашего появления, так как у половины из них, минимум, нет ни гражданства, ни визы... ни знания языка, так что мой офицерский значок не произвёл на них впечатления.
Малинда издаёт какой-то неопределенный звук – что-то среднее между сочувственным хмыканьем и насмешливым фырком.
– Да-да. Звучит глупо, – закатывает глаза Грейс. – Но что поделаешь? Пришлось нам с Шерлоком немного побегать, чтобы нас не побили... ничего, завтра же натравлю на них миграционную службу!
– Я могу взять это на себя.
– Не стоит, у вас наверняка есть чем заняться, а это дело выеденного яйца не стоит... Мда. Вот в результате этого забега мы и пострадали – я подвернула ногу, а споткнувшийся об меня Шерлок упал плечом на стекло. К счастью я давно не выхожу на подобные вылазки без антисептических салфеток и пачки бинта – места много не занимают, болтаются себе в кармане, а польза в таких случаях ощутимая.
– Видимо, у вас был неприятный опыт?
– Четырнадцать мелких шрамов, которых могло бы и не быть, если бы вовремя обработали ранения, и одно вовремя остановленное заражение крови – думаю, этого достаточно, чтобы стать предусмотрительной, – неловко пожимает плечом Грейс.
– Действительно, – наклоняет голову Малинда. Некоторое время смотрит на Грейс странным, изучающим взглядом, бросает взгляд на часы, говорит: – До вашего дома мы будем ехать ещё около получаса. Советую подремать, если сможете. Выглядите вы усталой.
– Спасибо, попробую, – чуть смущённо кивает Грейс.
Пробовать не приходится – стоит закрыть глаза, как приливом накатывает сон. Просыпается Грейс уже у себя в квартире: на кровати, без плаща и обуви, зато под пледом. Ключи от входной двери лежат на журнальном столике.

***
У Малинды уже был опыт личного знакомства с людьми после длительного наблюдения. И как-то особого восторга этот опыт не вызывал. Казалось бы – в чём разница, смотришь ты на человека через камеры видеонаблюдения или лично? Ведь и там, и там он ведёт себя более или менее естественно, не притворяясь. Но почему-то при личном знакомстве люди, в большинстве своём, её разочаровывали. Разумеется, Холмс рассматривала вариант, что дело в ней, а не в людях, но каждый раз надеялась, что это всё же не так. Что в этот раз всё пойдёт иначе.
И в этот раз всё оказалось иначе.
Ни камеры, не делающие записи звука, ни доклады наблюдателей не могли передать того, какой у Грейс голос: хрипловатый, мягкий, но при необходимости приобретающий стальное командное звучание; не позволяли узнать заранее, какой у неё смех – негромкий, но заразительный, так что в груди теплеет и хочется присоединиться к веселью, даже не зная его причины; не передавали всех тонкостей живой мимики, всех оттенков серебра в волосах; не готовили к ощущению тепла, порождаемого самим фактом нахождения рядом...
Да, на самом деле, в этот раз всё пошло совершенно иначе. Малинда не разочаровалась в Грейс Лестрейд, скорее наоборот, но именно поэтому можно было сказать, что произошла катастрофа. Чудовищная, даже не сразу осознанная катастрофа: довольно скоро Малинда Холмс поняла, что влюблена.
Влюблена в эту невозможную, воинственную, усталую, нежную, стальную женщину. В её теплую улыбку и раздражённые ругательства, в её широкий шаг и грациозные руки. В её способность быть воином, оставаясь женщиной.
Малинда испытывала отчаянное желание проклясть Шерлока за то, что он дал ей повод для личного знакомства. Или же простить все грехи – бывшие и будущие, – за повод это знакомство продолжать.

***
После той истории с забегом в портовых складах, Грейс некоторое время ожидает новой встречи с Малиндой Холмс с беспокойством и смущением. Да что там, от одного воспоминания о том насквозь неловком вечере у неё начинают гореть уши и щёки...
Но новая встреча всё откладывается, а подолгу переживать по одному и тому же поводу не в правилах Грейс Лестрейд. Так что когда леди Холмс появляется снова, инспектор просто приветливо кивает ей и продолжает заниматься своим делом – в конце концов, преступления сами себя не раскроют.
В течение новых встреч они почти не разговаривают: Малинда появляется, убеждается, что Шерлок не попал в неприятности и не устроил их окружающим, и уезжает снова. Но несмотря на свою краткость, встречи эти неизменно поднимают Грейс настроение, хотя почему так – она, пожалуй, и сама не может сказать.
Может, дело в чувстве надёжности, тайного «прикрытия», на которое можно рассчитывать, если что-то, связанное с гениальным и безалаберным Шерлоком, пойдёт наперекосяк. Или в том непривычном ощущении «странной правильности мира», в котором есть не только одарённые социопаты, но и их терпеливые и бескорыстные покровители... покровительницы. Вот уж в чём-чём, а в бескорыстии шерлоковой сестры можно не сомневаться: от брата Малинда не получает ничего, кроме головной боли – даже благодарности. Грейс своими ушами слышала, как чёртов детектив именует Малинду своим «врагом». Пудель неблагодарный.
...А может, дело в личности самой Малинды.
Иногда, размышляя о ней, Грейс ловит себя на том, что не воспринимает её как человека, скорее, как какое-то инопланетное или мифическое существо, сосланное к людям за провинность. Её тонкие усмешки, её прекрасно замаскированная, но оттого не менее убийственная ирония, её хладнокровие и достоинство; её светлые глаза, острое, будто вырезанное из кости лицо, гибкая худая фигура – всё это наводит на мысли о змеях. Змеях, ламиях, китайских драконах и славянских полозах. Имя «Малинда», кстати, если верить тому, что Грейс нашла в «гугле», означает «тёмная, чёрная змея». Антилингвистический бред, скорее всего, но как подходит!
Грейс нравится смотреть на Малинду Холмс. Нравится наблюдать за тончайшей игрой эмоций на сдержанном лице – в силу своей профессии, Малинда прекрасно держит себя в руках, но тем интереснее угадывать, что за бури бушуют под гнётом стальной воли. Нравится отслеживать скупые, грациозные жесты: мужская экономность движений и женская грация дают почти завораживающее сочетание. Нравится запоминать почти хамелеоновую игру оттенков волос, которые, в зависимости от освещения, кажутся то огненными, то почти русыми.
Иногда Грейс хочется коснуться её – руки, или даже лица, просто чтобы убедиться, что она настоящая и тёплая, а не эфирное порождение британских мифов, и не холоднокровная змея в человеческом облике. Увы, Грейс Лестрейд не настолько наглая (или не настолько сумасшедшая) чтобы трогать леди Холмс без её на то разрешения. Да и их странные не-деловые и не-дружеские отношения не располагают к подобным вещам...
А потому в один прекрасный момент Грейс приглашает Малинду Холмс в кафе.
Происходит это почти случайно, без планирования и долгих размышлений на тему «а стоит ли?»
Просто в один из дней, увидев у полицейского ограждения знакомую худощавую фигуру с зонтом-тростью, Грейс удивляется: произошедшее в этом доме убийство выглядит совершенно «прозрачным», и потому Шерлока тут нет и не было. Отмахнувшись от дурацкого предположения, что Холмс просто завернула поздороваться, Грейс подходит к терпеливо ожидающей Малинде.
– Добрый день, инспектор, – говорит та. Она всегда так здоровается, но Грейс это приветствие почему-то не кажется формальным. Скорее, данью традиции.
– Добрый, мисс Холмс. Если вы насчёт Шерлока, так его здесь нет.
– Я знаю. На данный момент он под неофициальным присмотром моих агентов заселяется на новую квартиру, – кивает Холмс. Её губы изгибаются в лёгкой усмешке, и Грейс, не удержавшись, смеётся: это уже пятая квартира за последние три месяца, причём с предыдущей Шерлока выгнали сразу после въезда. Так что присмотр действительно не помешает.
– Тогда что вас сюда привело? – отсмеявшись, спрашивает Лестрейд.
– Так вышло, что мне стали известны некоторые детали, связанные с данным убийством, – кивая на оцепленный дом, говорит Малинда. – И поскольку этим делом занимаетесь вы, я взяла на себя роль вестника... уж не знаю, покажется вам эта весть дурной, или наоборот.
– И что же за весть?
– Это дело подпадает под юрисдикцию МИ-5, так что вам придётся сейчас свернуть работы, а все материалы, которые уже собраны, передать курьеру. Он подъедет уже в главный офис, примерно через полчаса. Это официальное распоряжение.
Некоторое время Грейс молчит, переваривая сказанное: с одной стороны, передавать дело всегда неприятно, особенно, когда ты в него уже влез, уже начал его обдумывать и прорабатывать версии. С другой... Лестрейд никогда не была настолько любопытной и самонадеянной, чтобы влезать в дела разведки. Пусть забирают, нашим легче.
– Ладно, пусть забирают, – машет она рукой. – Сейчас отдам распоряжения своим.
– Не огорчайтесь, – говорит Малинда. – Вам это дело принесло бы исключительно головную боль, а теперь у вас будут свободные пара часов. Учитывая, что последние выходные у вас случились девять дней назад, советую потратить это время на отдых.
Грейс удивлённо поднимает глаза – это что же, Малинда Холмс отслеживает и запоминает её график?.. Стоящая напротив женщина смотрит на неё с ровным, нечитаемым выражением на лице, но что-то есть в едва заметном иронически-горьковатом изгибе губ, в тени морщинки между тонких бровей, в дрожи ресниц. Что-то, отчего выстроенный Грейс образ Малинды Холмс вдруг сдвигается, самую малость – но этого оказывается достаточно, чтобы сами собой разомкнулись губы, произнося:
– Я думаю сходить в кафе. Может даже, в кафе-мороженое. Не желаете составить мне компанию?
– Я? – переспрашивает Малинда, но удивление и недоверие в её голосе смешиваются с чем-то похожим на радость, и Грейс повторяет увереннее:
– Ну да. Я понимаю, у вас есть дела, но если найдётся возможность втиснуть в их список полчаса в кафе, с кофе или чаем, и с бессодержательной болтовнёй, то я буду очень рада. А то мы с вами столько времени знакомы, а до сих пор говорили только о работе, да о Шерлоке. Я ведь даже не знаю, пьёте ли вы кофе.
– Пью, – помедлив, отвечает Малинда. – И думаю, мой график не пострадает, если я потрачу полчаса на бессодержательную болтовню... Но сначала вам стоит отдать приказания насчёт расследования.
– Да, разумеется, – кивает Грейс. – Я сейчас.
Направляясь к детективам, экспертам и констеблям, Грейс Лестрейд с удивлением и весельем одновременно ловит себя на совершенно несоответствующем ни возрасту, ни статусу желании идти вприпрыжку. А ещё – на полузабытом ощущении предвкушения свидания.
«Интересно, если после кафе я поцелую её на прощание, это будет слишком, или нет?» – оглядываясь на по-прежнему стоящую у ограждения Холмс, весело думает Грейс. Потом стирает с лица дурацкую улыбку и рявкает:
– Салли! Найди мне Андерсона и Беккета! И поживее, не на пикнике!..

***
Грейс любит повторять, что их свела судьба. И что иначе и быть не могло.
Малинда была с ней, в целом, согласна (назвать тот факт, что Лестрейд ответила ей взаимностью, иначе как подарком судьбы, пожалуй, было невозможно), но иногда задумывалась, так, умозрительно: а как бы всё сложилось, родись она, Малинда, мужчиной? Или если бы мужчиной была Грейс? Или они обе?
Возможно, всё было бы иначе. Возможно, Лестрейд не посмотрела бы даже на того невзрачного типа, которым была бы Холмс. Или сама Малинда не обратила бы внимания на того человека, которым оказалась бы Грейс...
Впрочем, как правило, немногим позже, глядя в тёмные, тёплые глаза любимой женщины, видя её улыбку – ту совершенно особенную, предназначенную только для Малинды, улыбку – Холмс приходила к одному и тому же выводу. Ничего бы не поменялось.
Ничего.

~fin~