понедельник, 18 апреля 2016
15.04.2016 в 19:05
Пишет
agua-tofana:
Пустоши, миди с ЗФБНазвание: Пустоши
Бета: Sir Oscar WildРазмер: миди, 4232 слова
Пейринг/Персонажи: Трандуил/Бард
Категория: джен, слэш
Жанр: драма
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: постканон, ООС
Краткое содержание: Убить дракона — еще не все.
Примечание: канон — «Хоббит»
Дейл строился медленно. Каждый день Бард отдавал все силы, чтобы ускорить работу: распоряжался, торговался, договаривался о поставках леса и камня, о найме плотников и кузнецов, спорил с горожанами до хрипа, шел на уступки или упирался, порой сам брался за кирку или топор, — и каждый вечер, падая в кровать, понимал, что сделанное за день — крошечная часть от необходимого, и что ни завтра, ни послезавтра, ни через месяц он не увидит того, о чем мечтал: большого, уютного, прекрасного города, щедрого и изобильного, каким был Дейл прежде. Несмотря на все сокровища, что достались Барду при дележке, Дейл не мог расти быстрее, и предстояло не раз собрать урожай и встретить начало нового года, прежде чем город восстанет из руин в прежнем блеске. Бард понимал, что этот блеск мог бы вызвать усмешку у некоторых гномов или эльфов, но в глазах людей прежний Дейл был прекрасен, а за большим Бард и не гнался. Он желал лишь устроить жизнь своего народа. Своего народа… Это звучало так же непривычно, как титул, которым сопровождали его имя на редких церемониях. Король Дейла… Бард всегда был готов к шальной стреле от какого-нибудь прихлебателя бургомистра или к аресту городской стражей и ночи в тюрьме. Но королевский титул казался насмешкой судьбы, как если бы ребенку случайно досталось поиграть какой-нибудь дорогой игрушкой тонкой работы — вот-вот взрослые опомнятся и отнимут.
— Пойдем ужинать, — позвала Сигрид, склоняясь над ним и заслоняя ладонью свечу, чтобы свет не ударил в глаза.
— Да, да… — ответил Бард, не вслушиваясь ни в слова дочери, ни в свои собственные. Он очень устал и не видел, когда ему выпадет возможность хоть немного отдохнуть. Почему он не может быть как все, ждать указания, милости, того, что кто-то за него решит, что будет дальше, и как надлежит поступить? Почему ему обязательно нужно самому отвечать за свою жизнь? Почему он взваливает на себя бремя, которое, не будь его, неизбежно подхватил бы кто-нибудь другой? Почему ему надо больше всех?
Трандуил, которому он однажды в менее резкой форме высказал похожие мысли, развел руками и спокойно сказал, что это бремя и есть символ власти и что наоборот, тот и достоин править, кто не отходит в сторону, уступая место другим. Тогда Бард решил, что эльф прав, но сейчас, когда голова гудела от нерешенных вопросов, а плечи — от топора, которым пришлось помахать, подавая пример, истинность слов Трандуила вновь оказалась под большим сомнением.
Он поел, не ощущая вкуса, едва не обжегся горячим травяным отваром, разделся и лег. В окно светила луна, которой не хватало узкой дольки до полного круга. И Барду приснилось, будто он поднимается к ней, все ближе и ближе, в ушах шумит ветер, а на землю падает черная тень от его крыльев… От его крыльев.
— Что ты положила в отвар? — спросил он у Сигрид наутро.
— Мята, солодка, донник, хмель, пустырник, душица, чабрец… — перечислила та. — А что?
— Мне приснился странный сон. Беспокойный.
— Тогда я не буду больше добавлять хмель.
— Хорошо. — Он обнял дочь перед уходом. — Хотя, наверно, во всем виновата луна.
***
Луна пошла на убыль, и хмель Сигрид больше в отвар не добавляла, но сны продолжали сниться — отчетливые до холодка в ладонях, неотвязные, пугающие и захватывающие. Он летал — летал по-настоящему, поднимаясь высоко в небо, всегда ночное, темное, купаясь в лунных лучах и звездном свете. От ощущения полета перехватывало дыхание. Казалось, крылья дают ему — тому существу, которым он был во сне, — особенную власть, небывалое могущество. Случались и другие сны — он оказывался в глухой темноте, редко простроченной чуть заметными алыми искрами. Но темнота не пугала, казалась своей, знакомой, родной, и таким же знакомым было наполнявшее темноту тяжелое дыхание. Несмотря на усилия Сигрид, сны не уходили, и в конце концов Бард просто сжился с ними и перестал о них думать. Сны не мешали работать, не лишали отдыха, так что если это и был признак какой-то болезни, то абсолютно безобидный. А Барду сейчас было не до выискивания несуществующих болезней. Приближалась зима, а значит, каждый из жителей Дейла должен был получить крышу над головой и запас дров для очага, не говоря уж о еде. Обдумав все, Бард предложил отстроить общими силами четыре самых больших здания города, окружавшие со всех сторон главную площадь. Неподалеку можно было сделать склады для еды и дров. Таким образом, все оказывались рядом, под присмотром, и могли помогать друг другу. Это было хорошее решение для единоразовой зимовки. Но привыкшие к собственным, хоть порой и обветшавшим донельзя, лачугам, бывшие эсгаротцы воспротивились общему жилью. Бард спорил, угрожал, убеждал, обещал, что три-четыре месяца холодов пролетят незаметно. Часть людей поддалась уговорам, но наиболее упрямая группа стояла на своем, требуя очевидно невозможного — добротного жилья для всех за оставшийся месяц. Можно было бы разрешить им самим заняться строительством домов; но Бард не без оснований опасался, что, не имея навыков подобной работы, они не справятся и с началом холодов все же нагрянут в большое жилье, требуя крова и пищи, в то время как не только не приложили усилий к его восстановлению, а еще и бросили стройку в самую тяжелую пору.
Он был очень рассержен в тот вечер, молчал в ответ на расспросы Сигрид, скупо похвалил новый лук Баина, и даже Тильда, его любимица, не смогла добиться от отца улыбки. Уснул Бард неожиданно быстро, и на этот раз, кроме полета и тьмы, во сне был огонь. Столб красно-золотого пламени вдруг ударил перед ним, заставляя прикрыть глаза, жар опалил кожу — хотя, припомнил наутро Бард, не настолько это было больно, скорее, как легкая щекотка. Отправляясь в город, он чувствовал, вопреки обыкновению, необычайную уверенность в себе.
— Слушайте меня, — сказал он, когда несколько человек под предводительством Скряги Джорджа, пекаря, молча встали в стороне, не желая приступать к работе. — Мы построим себе жилье, но перезимовать в нем сможет только тот, кто его строил. Если вы хотите уйти и заняться каждый своим домом, я вас не держу. Инструмент куплен для общего строительства и за счет городской казны — вам придется купить свой, как и доски для строительства, или же, если нет денег, отработать эти траты. Город поможет вам дровами и едой, но крова вы не получите. Я считаю, это справедливое решение. Теперь дело за вами. Кто хочет уйти и рассчитывать только на себя — вперед. Смелее! Джордж, хочешь показать пример?
— Я только высказал то, что думал, — проворчал Джордж, отворачиваясь. — Какой еще пример? У каждого своя голова на плечах, я не прочь и вместе потрудиться. Ну, чего встал?
Он толкнул какого-то горожанина, случайно оказавшегося на пути, подхватил топор и первым направился к размеченным для подгонки по размеру доскам. Его сторонники обменялись беспокойными взглядами и по одному-по двое тоже взялись за инструмент.
— У нас неделя, чтобы восстановить бывший арсенал, — сказал Бард остальным. — Там крепкие стены, и крыша почти не пострадала. Подлатаем двери и окна, забьем дыры, поставим внутри печи и перегородки, и у нас будет жилье для трети семей.
Люди разошлись по рабочим местам быстрее, чем когда-либо прежде. Бард посмотрел им вслед. Самому ему предстояло сегодня отправиться в Эребор, чтобы поторопить гномов, делавших новые петли и засов для городских ворот, без которых Дейл оказался бы абсолютно беззащитен и перед орками, и перед варгами, да и просто перед стаями оголодавших волков, забредших в долину на запах дыма. Бард собирался пообещать Двалину несколько отличных оленьих шкур в обмен на обещание лично проследить за работой кузнецов. Раньше ему не приходило в голову действовать иначе чем напоминаниями и обоснованными требованиями, но сейчас он увидел другие способы. Утром он надавил на Джорджа, и это принесло успех, на который Бард не рассчитывал и который теперь собирался повторить. За спиной у него словно развернулись большие, поистине королевские крылья.
***
Поездка в Эребор оказалась более чем удачной, и через неделю, когда первые семьи занимали места в бывшем арсенале, неказистая и очень крепкая повозка доставила в Дейл неподъемно тяжелые части будущих ворот. Доски для них были давно приготовлены. Толстенные, широкие, их разложили прямо перед проемом. Сложить и скрепить ворота предстояло на месте, чтобы потом лишь поднять створки и надеть петли стык в стык. Эта работа, казалось, требует лишь силы, на самом же деле она была достаточно тонкой. Требовалась точность расчетов, знание материала и опыт, чтобы ворота не перекосило, когда они разбухнут от дождей, чтобы петли ходили плавно, не скрежеща и не застревая, чтобы низ створок не цеплял землю. День ушел лишь на сборку и состыковку деревянных частей. На другой день ворота оковали металлом, делая неприступными для большинства врагов, и только утром третьего дня стали поднимать для навешивания. Люди и лошади тянули лямку в северную сторону, к выходу из Дейла; несколько человек, вооружившись ломами и кайлами, поднимали верх ворот, облегчая задачу тянущих. Низ ворот должен был встать на выложенные заранее камни, верх — упереться в решетку в подвратье, которая не позволила бы створке перевалиться на другую сторону. При правильном расчете оставалось только разбить камни, чтобы створка плотно осела на штыри петель.
У ворот собрались все — это было неплохое развлечение среди рабочих будней. Бард помог поднимать створку, потом отбросил лом и отошел, вытирая пот.
Туго, с трудом, створка сдвинулась с места и плавно пошла вверх. Горожане задирали головы и открывали рты, глядя, как громадина занимает положенное ей место в проеме. Верх глухо стукнул о решетку. Казалось, все в порядке, но мастер, отвечавший за работу, забежал сбоку, присмотрелся нахмурился и махнул рукой подмастерью, совсем юному тощему парню.
— Что там? — крикнул Бард.
— Камень слишком большой, — ответил кто-то из рабочих, стоявших ближе к воротам. — Надо раздробить верх, чтобы створка соскользнула.
Смутное беспокойство из-за того, что дело не пошло по задуманному, заставило Барда приблизиться к воротам. Парень, стоя на коленях, размеренно бил молотком по зубилу, откалывая от камня небольшие куски. Один из осколков неожиданно оказался больше, чем ожидалось. Створка сдвинулась в сторону, придавливая своим весом зубило. Парень не успел отпустить его, и пальцы зажало между металлом и камнем. Плачущий визг взорвал тишину. Люди бросились на помощь.
— Стойте! — Бард выставил ладонь, словно удерживая их. — Все оставайтесь на месте. Держите створку. Если она упадет, пострадает не один и не двое.
— Но… — неуверенно начал кто-то.
— Я сказал — держите! — оборвал говорившего Бард. Он подошел к парню, наклонился и зажал ему рот ладонью.
— Тихо, — негромко произнес он, глядя в полные ужаса и слез глаза парня. — Не мешай мне.
Он взялся за зубило тремя пальцами — для всей ширины ладони места не было, — и, выдохнув, отогнул его. Парень выдернул расплющенные страшной тяжестью, окровавленные пальцы и, держа руку другой, здоровой, бросился назад. Бард задержался, царапнув камень, убедился, что помеха устранена, и отошел, пряча руку в кармане. Горожане смотрели на него с уважением, вспомнив, кто убил дракона. Сейчас они снова готовы были идти за Бардом хоть в огонь, хоть в воду, хоть в разрушенный Дейл.
— Отправьте его к лекарю, — приказал Бард. — Впрочем, я сам отведу. Не беритесь за вторую створку без меня.
Парня звали Нейтаном, и его колотило всю дорогу до каморки лекаря, устроенной в бывшей караульне у ратуши. Бард сдал его целителю с рук на руки, объяснил, что случилось, и уже выходил, когда старик окликнул его:
— А с тобой все в порядке, Бард?
— Да, — бросил через плечо Бард. — Со мной все в полном порядке.
Он завернул за руины, бывшие когда-то самым высоким и самым красивым зданием в Дейле, и прижался спиной к обломку стены. Колени дрожали, и дыхание никак не могло выровняться. Он посмотрел на свою руку — сильную, с несмываемым загаром, со сбитыми пальцами. Такую же как обычно.
Он был совершенно уверен, что когда отгибал зубило — гномьей работы зубило, прочнейшее в Средиземье, — эта рука покрылась чешуей, как большая змея.
Барду хотелось думать, что змея.
Но позже, когда он царапал камень, на руке оказались еще и когти. Мощные, загнутые, острые когти, способные взрезать камень.
Бард закрыл лицо ладонями. Нужно было идти. Он подумает об этом вечером, перед сном. Или вовсе не будет думать. Что бы с ним не произошло у ворот, это пошло на пользу. Он помог Нейтану, исправил ошибку мастера — значит, все хорошо. Не время ломать голову над загадками.
Когда он вернулся, левая створка уже висела на петлях. С правой все пошло как по маслу, и вскоре Бард самолично закрыл ворота Дейла и с помощью мастера задвинул засовы. Люди улыбались, радовались, и Бард тоже был доволен. Теперь Дейл мог не принимать незваных гостей.
***
Работы шли споро, и поводов для раздражения у Барда стало гораздо меньше. Он видел, что люди смирились с мыслью о неудобной зимовке и стараются как можно лучше обустроить свое временное пристанище. Бард способствовал этому как мог, понимая, что немного уюта сделает полукочевую жизнь вполне сносной, тогда как отказ в мелочах может вызвать вспышку недовольства, которая неизвестно чем закончится. И он не возражал, когда хорошую строительную плаху просили пустить на разделочные доски и мастера тратили вечерние часы, вырезая на ручках этих досок бесполезные, но приятные глазу узоры. Когда-нибудь, думал Бард, когда-нибудь на главной площади Дейла зашумит ярмарка, и краснодеревщики будут торговать такими досками и многим другим, и в город будут приезжать из Эребора, и из Эсгарота, и из более дальних мест, и жизнь будет бить ключом, как это было до налета проклятого Смауга.
Его сны меж тем продолжались. Он почти привык к ним, не удивлялся, забывал наутро — или ему казалось, что забывал. Ни чешуи, ни когтей больше не проявлялось, и Бард отодвинул это воспоминание вглубь. Нет, он не убеждал себя, что ему все померещилось, для этого в нем было слишком много здравого смысла; но он не собирался ломать голову над тем, о чем не имел ни малейшего представления. Про себя он решил, что расскажет о случившемся магу, если тот когда-нибудь появится в стенах Дейла — и подождет мудрых разъяснений.
Но вместо мага он дождался иных гостей.
Однажды утром за новыми воротами запела труба, и Трандуил из Лас-Галена сообщил, что желает видеть короля Дейла. Бард знал, что несколько дней назад отряд эльфов миновал город, держа путь в Эребор — Трандуил ехал на какие-то переговоры с Даином, — но никак не ожидал, что на обратном пути эльфы посетят Дейл. Просьба Трандуила принять их в Дейле привела его в беспокойство — Бард никак не мог понять, что чувствует сейчас. Была ли это радость от того, что вновь увидит бывшего соратника, или недовольство тем, что Трандуил прибыл в такой неподходящий момент? Хочет он его видеть или, напротив, предпочел бы избежать этой встречи? Бард поймал себя на мысли, что ему нужно время, чтобы как следует подготовиться к этой встрече, но времени у него не было. Он отдал приказ открыть ворота и подготовиться к встрече гостей.
Впрочем, пока в Дейле не было ничего, что можно было бы подготовить. В бывшей пекарне нашлась комната достаточно большая и достаточно целая, чтобы присвоить ей пышное звание парадного зала. Сейчас, глубокой осень, уже не было ни цветов, ни разноцветных листьев, способных спрятать ее убогость. Трандуил даже в походной одежде казался здесь брошенным в пыль самоцветом. Бард протянул ему кубок с вином. Вино было хорошее. Эльфийское.
— Приветствую тебя в Дейле, король Трандуил.
Трандуил отпил глоток, поставил кубок и сказал, что рад навестить старых друзей и что Дейл значительно преобразился. Потом шагнул к Барду и обнял его, на миг коснувшись виском виска.
— Я скучал по тебе, — сказал он, и равнодушие его голоса никак не вязалось со словами. — Почему ты не бываешь в Лас-Галене?
— У меня нет на это времени, — честно ответил Бард.
— Всегда есть время на то, чего ты действительно хочешь. — Взгляд Трандуила выскальзывал, как льдинка, Бард никак не мог ухватить его, растопить, понять.
— У эльфов — может быть, — возразил он. — Но не у людей.
— У людей тоже. Иначе у вас не было бы ни песен, ни рисунков, ни этих узоров на досках. — Ведь все это не приносит пользы, не так ли, Бард? Но это приятно глазу и сердцу.
— Мне показалось, или ты только что сравнил себя с резной доской? — Бард не понял, как эти слова сорвались с его языка, но сорвались и влетели в уши эльфа, и теперь оставалось ждать ответа.
Трандуил рассмеялся, звонко, как весенняя капель, и Барда потянуло к нему — не в первый раз, но прежде он никогда не осмеливался на что-то большее, чем любезность и уважение. Он поднял руку, чтобы коснуться щеки Трандуила — и тут же отдернул ее.
Кожа растрескалась на глазах, пошла пятнами, ногти удлинились и заострились. Так же было и в тот день — когда он помог человеку.
Но почему сейчас?
— Что с тобой? — спросил Трандуил, зорко вглядываясь в него. — Бард?
Лекарь задавал тот же вопрос.
— Ничего. — Бард улыбнулся как сумел. — Устал.
— Я же говорю — приезжай в Лас-Гален. Там пройдет любая усталость, обещаю. От твоей поездки пользы будет больше, чем вред от нескольких потерянных дней. Приедешь?
Сейчас Бард точно знал, что означает это приглашение. И он хотел поехать.
— Да, — попытался выговорить он, но огненный шар вспыхнул в груди и стал расти с невероятной быстротой. — Мне нужно выйти, — сквозь зубы проговорил Бард. — Я быстро.
Пошатываясь, он пересек площадь и добрался до улицы за ратушей, до которой еще не дошли руки. Мостовая здесь по-прежнему была усеяна обломками, цепкие жилистые кустарники пробивались сквозь трещины в камне, и из всех углов веяло запустением.
Огонь разъедал грудь и рвался наружу. Бард уцепился за кусок старой стены и выдохнул.
Низкий рык разнесся меж камней. Пламя ударило в мостовую. Голый сырой кустарник вдруг стал словно выкованным из золота — и тут же почернел и рассыпался в прах.
Бард постоял еще немного, потом подошел, присел, потрогал пепел, камни, еще теплые, оплавившийся обломок — и запрокинул голову к небу.
Небо посмотрело на него равнодушно, как Трандуил.
— Кто я? — спросил себя Бард. Он догадывался об ответе. Он знал его, но не хотел, не хотел слышать.
— Убийца дракона, — послышалось сзади. Бард не стал оглядываться — не было нужды.
— Давно это с тобой? — Трандуил взял его за плечи, заставляя смотреть в глаза.
— В первый раз.
— А до этого? — Бард и забыл, как выглядят эльфийские ярость и беспокойство.
— До этого — сны. И чешуя. — Он рассказал о случае у ворот. Скрывать уже не имело смысла. Наверное, через какое-то время все перестанет иметь смысл. Бард слышал поговорку насчет того, что убийца дракона сам становится драконом, но кто принимает всерьез эти байки? Мало ли что сочиняют люди…
— Ведь так? — спросил он, отчаянно ища в глазах Трандуила согласия. — Этого ведь не может быть. Я не могу быть драконом. Я человек!
— Ты человек, убивший дракона. — Сейчас в возрасте Трандуила нельзя было усомниться. — Даже эльфы не могут противостоять этой силе. Дракон растет внутри своего убийцы, и этим убивает его, и строит из него себя заново. И чем сильнее человек, тем сильнее будет дракон. Думаю, ты станешь великим драконом, Бард из Дейла.
— Ты же знал об этом, — вдруг сообразил Бард. — Почему ты ничего не сказал мне?
— А ты бы сказал?
Бард уже не слышал его. Шар в груди раскалялся снова — быстрее, увереннее, привычнее.
— Уходи, — выдавил Бард.
Трандуил крепче сжал его плечи.
— С этим можно бороться. Слушай меня, Бард, слушай мой голос. Ты можешь с этим справиться. Не давай ему выхода. Пламя погаснет, если не давать ему вырваться на свободу. Ты можешь это сделать.
Бард замотал головой, отталкивая Трандуила. Эльф не знал, о чем говорит. Удерживать огонь? Невозможно. Его спалит изнутри.
— Дракон никогда не сожжет самого себя. — Руки Трандуила были словно камень. Он выпустил его плечи и сжал в ладонях лицо. Бард не мог освободиться, как ни пытался. Близко, пугающе близко он видел лицо Трандуила, холодные глаза — кипящий лед, какого не бывает в природе. Он хотел умолять отпустить его, но боялся открыть рот и лишь глазами кричал — уйди, отпусти меня, не дай себя уничтожить, я не справлюсь! Огонь бился на языке, щекотал нёбо, толкался в губы, пытаясь разомкнуть. Бард понял, что осталось какое-то мгновение до того, как драконий огонь уничтожит самое драгоценное из творений этого мира. Он еще боролся, но чувствовал, что вот-вот проиграет.
Трандуил тоже это понял — и, вместо того, чтобы уйти, наклонился и запечатал поцелуем готовые разомкнуться губы, накрывая и сжимая их.
— Дыши со мной, — бросил он, на миг оторвавшись. Бард услышал, понял, задышал медленно и ровно, будто одной грудью с эльфом.
Пламя задумалось, приугасло, подернулось пеплом — и стало оседать, опускаться вниз. Бард чувствовал разочарование дракона. Тот не сдался — лишь отступил.
— Все? — спросил Трандуил, выпуская его.
— Все, — выдохнул Бард. Раскаленное облачко маревом качнулось перед ним и растаяло в воздухе.
— Я останусь, — сказал Трандуил. — Я научу тебя с этим справляться. Никогда не слышал, чтобы кто-то приручил своего дракона, но, судя по тому, как ты влияешь на меня, тебе может удаться и это.
— А если бы я тебя сжег? — спросил Бард. На гнев у него не осталось сил.
— Я был бы глупцом, позволившим дракону одержать надо мной верх.
— Это даже не риск. Это глупость. Это… я даже не знаю подходящего слова.
— Знаешь. — Трандуил снова коснулся его губ — на этот раз легко, но так, что тело Барда охватил иной огонь. — Но вряд ли мы когда-то произнесем это вслух. Найди место для меня и моих воинов. Мы вам поможем.
— Я никогда не смогу тебя отблагодарить.
— Ты меня не сжег — это уже много значит.
Бард нехотя рассмеялся.
***
Легко сказать — приручить дракона. Особенно если это убитый тобой дракон. Но Бард не мог не верить эльфу, да и другого выхода у него не было. Он не знал, чего хочет от жизни, кроме возрождения Дейла, но точно знал, что не хочет лежать под горой на груде сокровищ и дышать огнем на каждого, кто осмелится подойти ближе, чем на пол-лиги. И пока эльфы помогали людям строить жилища, Трандуил помогал Барду остаться человеком.
Наверное, в других обстоятельствах это звучало бы смешно.
— Ты не можешь убить его второй раз, — говорил Трандуил, и его пальцы лежали так близко к колену Барда, что тот едва не пропускал важные слова.— Но ты можешь сделать так, чтобы он уснул. И потом нужно будет следить, чтобы ненароком не пробудить его.
— Всю жизнь?
— Всю жизнь. Это плата. И, учитывая, сколько вы живете, она не так высока.
— Все еще не можешь простить нам нашей смертности?
— Пока вы не перестанете завидовать нашему бессмертию — нет.
С Трандуилом было неожиданно легко, словно дракон уравнял их, поставил на одну ступень. Бард не знал, кто из них поменял отношение к другому. Пожалуй, что оба.
— Самое уязвимое место — сны. Не напрасно все началось именно с них. Правильно подобранные и верно заваренные травы помогут тебе закрыть свои сны от насылаемых драконом видений.
— Кто бы мог подумать, у меня в сиделках сам Лесной король. — Бард принял кружку с отваром из рук Трандуила. Он перебрался из своего временного жилища в другое, еще более временное — «чтобы учиться у короля эльфов», как, почти не лукавя, объяснил он Сигрид.
— И в самом деле. — Трандуил задумчиво склонил голову. Иногда он казался почти человеком. — Дай сюда кружку.
— Но почему? — спросил Бард, отдавая отвар. — Ты же говорил, что это избавляет от видений. Так и есть — мне больше не снится полет, и крылья, и пещера. Ничего не снится.
— Это не единственный способ. — Трандуил присел на край его кровати.
— Не единственный?
-Присутствие рядом другого человека — или не-человека — тоже избавляет от ненужных сновидений. Конечно, первый встречный не годится…
— Я понял, — перебил его Бард. — Ты не первый встречный. И я не первый встречный. И…
— Мы много говорим, — закончил за него Трандуил, расстегивая пряжку на плече, и больше в эту ночь между ними не прозвучало ни слова.
***
— Глупцы! Какие же глупцы! — голос Барда был полон гнева. Джордж все-таки подбил несколько человек строить свое жилье, и основная стройка лишилась части рабочих рук. Это было существенной потерей, даже несмотря на помощь эльфов — по утрам вода уже покрывалась тонким ледком, порой в воздухе мелькали белые мухи. Зима подступала к Дейлу, не дожидаясь, пока люди подготовятся к ее встрече.
— Что случилось? — По голосу Трандуила было трудно понять, действительно ли он заинтересован в ответе или задает вопрос из вежливости.
— Случилось то, что нам опять вставляют палки в колеса! — Гнев застилал глаза Барда красной пеленой. Он-то уже надеялся в конце недели устроить новоселье, небольшой праздник для людей, заслуживших немного отдыха и веселья. И вот теперь все идет псу под хвост из-за нескольких мерзавцев, думающих только о себе. И зачем только они ушли за ним из Эсгарота? Сидели бы под крылышком бургомистра, ублюдки!
— Бард! — Голос Трандуила донесся будто издалека. В ушах звенело, и огонь снова бушевал в груди. Его нужно было выпустить наружу — обжигающий, мощный, такой прекрасный… Бард глубоко вдохнул.
— Бард!
Нужно бороться, вспомнил он, нужно усыпить дракона. Нужно…
Он слишком ослабил вожжи. Дракон рвался наружу с невиданной прежде силой, будто только и ждал подходящего момента. Он мог спалить все — дома, камни, весь Дейл подчистую…
Дейл! Нет!
Доски и камни — о чем тут жалеть? Доски и камни и немного людишек, мерзких людишек в которых нет ничего хорошего…
Не-е-е-е-е-ет!
Мерзких людишек и мерзких эльфов, любящих блестящие камни и только их… Мерзких эльфов с блестящими каменными сердцами…
Нет.
Медленно, неохотно огонь отступал, норовя выплеснуться наружу хотя бы языком, хотя бы отголоском большой мощи. Бард едва удерживал его, дрожа всем телом. Крупный пот каплями стекал по лбу и шее. Оставалось немного, но он знал, что не справится. Ноги уже не держали, он пошатнулся и стал падать ничком, чувствуя, как размыкаются губы и выдох рвется наружу. Грудь разрывало от нехватки воздуха, перед глазами плыли круги.
— Нет, — выдохнул он, когда все запасы упорства кончились, и увидел перед собой лицо Трандуила, рванувшегося поддержать его. Увидел, как обугливается кожа и сворачиваются волосы, тая от страшного жара, увидел, как наливается кровью глаз и идут трещинами губы. Увидел — и пожалел, что не умер раньше.
***
— Прости, — сказал он, стоя спиной к Трандуилу, глядя в окно, будто там было на что смотреть. — Уезжайте. Я не прощу себе то, что с тобой сделал.
Трандуил подошел к нему. Искусно нанесенные чары скрывали ожог.
— А если бы меня ранили в бою?
— Это был не бой.
— Это был бой. Мы сражались с драконом. И победили.
— И я едва не уничтожил самое прекрасное создание Средиземья.
— Так тебе важно только лицо? А если так?
Бард заставил себя оглянуться. И обомлел.
— А… а второй?.. Откуда?
— Ты не первая глупость, которую я совершаю. — Трандуил не возвращал чары, стоял не таясь в ярком дневном свете. Я уеду, потому что мне пора, а не потому, что ты так хочешь.
— Я не хочу, — возразил Бард. — Неужели ты не понимаешь? Я боюсь за тебя.
— То есть ты не уверен в себе?
— Я так легко поддался…
— Драконы хитры.
— Вот именно. Я не могу рисковать твоей жизнью. Мне место на Пустошах.
— Моя жизнь — мое дело. И знаешь, я найду тебя и на Пустошах.
— А еще говорят, что гномы упрямы, — вздохнул Бард и коснулся привычным поцелуем обожженных губ, усмехнувшихся под его лаской. URL записи
@темы:
хоббит