Тот человек, глава 27Пишется в подарок
Dirty InspectorФандом: Шерлок, кроссовер с Farsantes (второй канон знать совершенно необязательно)
Название: Тот человекАвтор: Miauka77Бета: Xenya-mПейринг: Грегори Лестрейд/Майкрофт Холмс, Гильермо Грациани/Педро Бегхьо
Жанр: драма, романс
Статус: в процессе
Размер: предполагается миди
Рейтинг: во второй половине NC-17
Саммари: Побег-Прованс-пара соседей – что еще нужно, чтобы жизнь скромного инспектора Скотланд-Ярда изменилась навсегда? Вот только к добру ли?..
Предупреждения: ООС, мат (суровые инспекторы Скотланд-ярда, куда ж без него-то), AU к Farsantes после 57-й серии, смерть второстепенного персонажа
Критика: конструктивная и вежливая приветствуется, особенно если речь о фактических ошибках
Главы 1-7mystrade.diary.ru/p201687932.htmГлавы 8-13Главы 14-18Главы 19-24Глава 25
Когда Лестрейд немного пришел в себя, гроза уже утихла, только дождь успокаивающе барабанил по карнизу. Майкрофт затих в его руках и, судя по ровному дыханию, уснул. Лестрейд осторожно отодвинулся, нащупал валявшийся рядом халат и, свернув его, положил Майкрофту под голову. Тот не просыпался.
Стараясь не шуметь, Лестрейд раскопал шорты и пошел отыскивать сигареты. Спина болела так, будто к ней примотали пару кусков колючей проволоки да для верности еще их чем-то придавили. И ногти-то вроде у Майкрофта были очень коротко стриженные, ухоженные, а вот поди ж…
Курить Лестрейд вышел на заднее крыльцо — над парадной дверью козырька не было. Впрочем, на улице выяснилось, что дождь уже утих, только по водостоку резво бежал ручей да деревья стряхивали с листьев последние капли. Воздух пах вкусно, из сада веяло прохладой. Слева в темноте замаячил сигаретный огонек.
— Так и знал, что встречу тебя здесь, — улыбаясь, сказал Эстебан. — Похоже, все удалось?
— Откуда?..
— Я гулял вокруг дома, пока не началась гроза, курил на вашем крыльце. Ты так орал «нет», что я даже подумал — тебя насилуют. Но потом вы оба начали стонать, так что я не стал вламываться.
— Спасибо, что не стал, — буркнул Лестрейд.
Он не помнил на самом деле, как кричал это «нет», но теперь мог только надеяться, что Эстебан не расслышал его как следует хотя бы из-за ветра. Было бы трудно объяснить, почему коренной француз во время секса кричит отнюдь не по-французски.
Эстебан, однако, тему развивать не стал. Он явно хотел что-то спросить, но внимательно посмотрел на него и передумал.
— Если что, я тут, рядом, — сказал он.
— Спасибо.
Они докурили молча и разошлись. Майкрофт все еще спал у стены, раскинутые ноги белели в темноте. Лестрейд открыл дверь в его комнату и включил свет. Антисептик лежал в верхнем ящике справа, он помнил. Лестрейд выставил его на стол и задумался. У Майкрофта не было ничего, кроме бинта, а тут подошел бы, скорее, пластырь. Пожалуй, он рано распрощался с Эстебаном. И потом, спину трудно обрабатывать самому.
— Покажи мне, — раздалось от двери.
Лестрейд вздрогнул. На пороге, засунув руки в карманы халата, стоял Майкрофт. Он выглядел так сосредоточенно и серьезно, будто только что вернулся с заседания правительства, а не поднялся меньше минуты назад с пола после первого в жизни траха.
— Покажи, — требовательно сказал он.
Нехотя стащив прилипшую к израненной коже футболку, Лестрейд повернулся к нему спиной. Послышался долгий, мучительный вздох.
Майкрофт подошел к нему и коснулся плеча кончиками прохладных пальцев.
— У меня есть пластырь. Садись на стул, я обработаю, — сказал он.
Лестрейд покорно подставил спину.
— Теперь ты понимаешь, почему это была плохая идея? — Майкрофт щедро плеснул антисептика.
Лестрейд зашипел от боли.
— Если ты пытаешься убедить меня, что ты чудовище, то это я давно знаю, — буркнул он. — Но я рад был бы услышать от тебя что-нибудь в духе «мне жаль».
— Мне жаль, — сказал Майкрофт тихо. — Мне очень жаль.
Лестрейд вдруг перестал чувствовать его пальцы. Он развернулся и увидел, что Майкрофт сидит на кровати, опустив голову, сложив ладони домиком.
— Так. — Подойдя к Майкрофту, Лестрейд взял его за подбородок и заставил посмотреть на себя. — Если ты считаешь, что мы уже попробовали, и собираешься нас похоронить, то я тебе этого сделать не дам.
Майкрофт покачал головой с нечитаемым выражением лица:
— Ты, вероятно, забыл, как я схватил тебя в…
— Но ты остановился, — перебил его Лестрейд. — И сейчас, и тогда. Не я это сделал. Согласен, это был не лучший секс в моей жизни, но такое случается от стресса, от напряжения, от злости, и это просто надо иметь в виду. Мы ведь решили эту проблему, разве нет?
— Я не всегда смогу остановиться.
Последовало несколько минут отвратительного, угнетающего молчания. В конце концов Лестрейд вернулся на стул.
— Ты хотел обработать мне спину, — напомнил он.
Было слышно, как Майкрофт полез в ящик.
— Я сделаю тебе укол обезболивающего.
— Что стало с твоим секретарем? — спросил Лестрейд.
Майкрофт замер. Лестрейд считал секунды. Если он угадал, то Майкрофт ответит на вопрос. А если не угадал… если не угадал, то лучше было бы не спрашивать вовсе.
— Он ударился о бронзовую ручку комода, — через полминуты отозвался Майкрофт.
— Ясно.
Майкрофт принялся наклеивать пластырь. Лестрейд чувствовал дрожь его рук.
— Ты мне веришь, — тихо, с удивлением констатировал Майкрофт.
— Конечно.
— Почему?
— Как ты думаешь, чем я занимаюсь в жизни, Майк? — вздохнул Лестрейд. — И сколько лет?
Майкрофт промолчал.
Укол Лестрейд перенес стоически.
— Ты должен понимать, что мне приходилось… убивать, — сказал Майкрофт, убирая иглу.
— Знаю.
— И это были не только приказы.
— Догадываюсь.
— Возможно также, это не всегда был кто-то, кто… заслуживал этого.
— Возможно. — Лестрейд встал. — Послушай, я сейчас пойду к себе и оставлю открытой дверь. И…
— Это… не очень хорошая идея.
— В общем, я все сказал. Спасибо за то, что обработал спину. — Он зачем-то подобрал с пола погибшую футболку и вышел.
Уже в постели, выключив свет, он подумал, что это действительно была не очень хорошая идея. Окно в гостиной никто и не подумал захлопнуть, а температура из-за грозы упала или, возможно, пришел мистраль, только в приоткрытую дверь нещадно дуло. Вставать и закрывать ее… и что об этом подумает Майкрофт, которому он только что?.. Лестрейд перевернулся на левый бок лицом к двери, но долго лежать так не смог. Да и на правом выдержал не больше десяти минут. Ругаясь на чем свет стоит, он протянул руку к ночнику, и тут в коридоре послышались осторожные шаги. Лестрейд застыл. Шаги приблизились к его комнате, замерли на миг, а потом дверь заскрипела и закрылась. С той стороны. Он вздохнул и вжался щекой в подушку. Что ж, Майк… такой Майк.
Но «будет день — будет и пища». Сейчас надо попытаться уснуть до того, как перестанет действовать обезболивающее. Он постарался расслабиться, применив одну из методик, которые освоил на тренинге по самоконтролю, но добился лишь того, что тело отяжелело, а сон не шел. Перевозбужденный мозг рождал причудливую смесь реальности и мира чудовищ. Не последнюю роль там играл Майкрофт, только на этот раз у него не было щупалец, а были когти и клыки — на оскаленной звериной морде с горящими глазами. Он набрасывался на Лестрейда и катал его по сену, всаживая когти в спину, но сена было мало, и Лестрейд то и дело бился головой о каменный пол. Впрочем, головой Лестрейд ударился уже давно, еще когда только решил закрутить с Майком. Чему удивляться, если она рождает теперь чудовищ…
В конце концов он все же ухнул в тяжелое муторное забытье, а вынырнул оттуда рывком, подскочив на кровати, стукнувшись рукой о столик у изголовья и, похоже, обрушив на пол все, что на нем лежало, включая пистолет.
— Кто здесь? — воскликнул Лестрейд, пытаясь нащупать оружие на полу.
— Тихо, тихо, — раздалось со второй половины кровати. — Я не хотел тебя будить.
— Боже, Майк…
Лестрейд включил свет. Майкрофт в серой пижаме в полоску сидел на самом краю и казался очень пришибленным, как будто ожидал, что его каждую секунду могут прогнать. Лестрейд отыскал тапок и замел им под кровать осколки разбитой вазы.
— Иди сюда. Ложись на эту сторону, — сказал он.
— Зачем? — с недоумением спросил Майкрофт.
— Затем. Будешь привыкать к тому, как я тебя обнимаю со спины.
На слове «привыкать» Майкрофт вздрогнул так сильно, что стукнулся рукой о шкаф.
— Надо внести в календарь день, когда мы калечим себя и друг друга, — буркнул Лестрейд. — Если для тебя это… неприемлемо, я…
— Нет, нет, все в порядке, — перебил его Майкрофт. Он поспешно протиснулся мимо Лестрейда и лег.
Лестрейд натянул на них обоих одеяло и обнял Майкрофта. Тот выдохнул, расслабляясь.
— Я так этого ждал, — не выдержав, шепнул Лестрейд.
— Правда? — тихо спросил Майкрофт и сделал движение, словно пытался придвинуться ближе. — Хорошо.
Но Лестрейду почему-то показалось, что Майкрофт не решился сказать совсем другое: «Я тоже».Глава 26Оказалось, и вправду пришел мистраль.
— Летом он не так отвратителен, как весной, — сказал Майкрофт, захлопывая в очередной раз окно в гостиной, — но все же…
Они оба любили свежий воздух, только не тогда, когда в доме можно было продрогнуть.
— Ты часто бывал здесь раньше? — спросил Лестрейд, подходя к нему.
— Лишь тогда, когда женился. Мы прожили здесь шесть месяцев. Аллан родился весной, и здесь было ужасающе холодно. Виктория долго потом не могла оправиться от простуды. По официальной версии она не должна была родить раньше августа, пришлось оставаться здесь.
— Вы видитесь с ней? — спросил Лестрейд.
— Официально — нет. Родителей приглашают в поместье раз в год, Аллан раз-два в год навещает их в Америке.
— Понятно. А неофициально?
Майкрофт промолчал. Лестрейда на секунду кольнула ревность. Он отвернулся. Надо привыкнуть, что у Майкрофта всегда будут дела, о которых тот не сможет или не захочет говорить. И у Майкрофта есть это право, надо его уважать. В конце концов, его скрытность не дает никаких оснований в чем-то подозревать его. Элизабет, когда они расставались окончательно и когда Лестрейд проявил малодушие и вздумал умолять ее дать им еще один шанс, говорила: «Каждый человек дает лишь столько, сколько он может дать. Грег, я старалась, как могла, пожалуйста, не требуй от меня большего. Иначе я не выдержу и соглашусь, а потом я опять не выдержу, и все пойдет по-старому. Я просто не тот человек, который подходит тебе». Просто надо привыкнуть. В каждых отношениях есть что-то главное, что должно удовлетворяться, что-то очень важное, что можно и для чего существует право требовать, и то, что требовать бесполезно, глупо и нельзя.
— Я слышал, что предсказать мистраль невозможно, однако после него погода обычно хорошая, — невпопад сказал он.
Майкрофт, не глядя на него, кивнул:
— Мне нужно еще поработать, Грегори, я потом спущусь.
— Хорошо, я буду в гостиной.
Эти два дня Лестрейд почти целиком провел внизу. Майкрофт еще утром вторника попросил оставить его на время в покое, и Лестрейд понимал - дело не в том, что случилось накануне. Во всяком случае, диалог, который имел место между ними после пробуждения, это вполне показывал.
Лестрейд тогда застонал, и Майкрофт спросил:
— Спина?
— Болит. Майк, просто ужасно болит. Придется тебе быть снизу во время секса, — пошутил он.
— Я и не… — вспыхнул Майкрофт и осекся.
Они лежали лицом друг к другу, и Лестрейд с удовольствием смотрел, как по веснушчатому лицу и шее Майкрофта расползались красные пятна…
После завтрака Майкрофт сказал:
— Сегодня и завтра мне нужны покой и тишина.
— Все сложно? — поинтересовался Лестрейд.
Майкрофт скривился:
— Скажем так: смерть Клауса все осложнила. Или наоборот — облегчила, я пока не знаю. Но чтобы случился второй вариант, мне нужно очень хорошо поработать.
И Лестрейд вновь взял на себя функции повара, прислуги и даже няньки. Сколько бы он ни поднимался наверх, Майкрофт сидел в одной и той же позе над ноутбуком, что-то бесконечно высчитывал, просматривал документы, даже разговаривал сам с собой. Лестрейд садился рядом, поил его чаем, подсовывал бутерброды или, в зависимости от времени суток, омлет или рагу, угрожая, что начнет кормить с ложечки, если Майкрофт сейчас же не примется есть.
В три утра в ночь на среду он проснулся с четким ощущением, что что-то надо менять. Он прошел в гостиную, взял Майкрофта за руку — конечно, как самый умный, за больную — и выдернул его из кресла. Майкрофт застонал, запротестовал, но пошел за ним. Лестрейд затолкал его в ванную, а потом отвел в постель, разумеется, в свою. На этом месте Майкрофт уже не протестовал, а, оказавшись в объятиях Лестрейда, заснул через пару секунд.
На улице в эти дни была стынь, на море они не ходили из-за шторма, и если Лестрейд и высовывал нос, то только покурить. Эстебан приходил к заднему крыльцу молчаливый, в джинсах и свитере, накинутом на плечи, все думал о чем-то своем и на вопросы отвечал односложно или вообще не отвечал. Когда Лестрейд заглядывал к соседям, Эстебан явно был рад ему, но тут же, предложив кофе, извинялся и возвращался к работе, вся его игривость словно испарилась, Хоакин, в свою очередь, мрачнел с каждым часом и, даже когда был не занят, под предлогом больной головы отказывался играть в шахматы.
Так что сидеть в большой гостиной, пусть и далеко от Майкрофта, было приятнее всего. Лестрейд закрыл ставни, опустил на окна и жалюзи, и тяжелые шторы, принес из сарая корзину дров и обжил диван. К концу второго дня, когда он, развалившись на нем, читал книгу и примерно раз в полчаса делал глоток прекрасного коньяка, гостиная казалась ему воплощением уюта. Снаружи завывал ветер, а здесь было тепло, в камине трещал огонь, да к тому же внутри Лестрейда, разливая жар по всему телу, подрагивала мысль, что Майкрофт сюда «спустится».
Он знал, что Майкрофт заходил сюда утром, когда он сам еще спал, потому что тот завел часы, стоявшие между книжными шкафами. Непонятно, зачем это понадобилось Майкрофту, но было приятно слышать, как время от времени передвигаются стрелки, а в девять часы издали короткий мелодичный звон.
При этом звуке Лестрейд сел, отложил книгу и, сделав глоток, закрыл глаза и представил другую гостиную, их гостиную, одну на двоих, неважно, в доме Майкрофта или где-то еще. Молчаливых стражей, расставленных по периметру комнаты и у дверей в столовую, корзину с дровами, поверх которых рассыпаны шишки. По стенам висят старинные картины, в том числе несколько портретов различных Холмсов, за большими окнами, забранными решетками, виднеются склоняющиеся от ветра деревья. Лестрейд сидит в кресле, а Майкрофт — между его ногами на коврике, или наоборот, и чуть в стороне, положив голову на лапы, дрыхнет поскуливающий во сне рыжий ирландский сеттер.
Он открыл глаза, сделал еще один глоток и замер — Майкрофт был в комнате, осторожно прикрывал дверь.
— Я не слышал, как ты вошел, — смутившись собственных мыслей, пробормотал Лестрейд.
— У тебя здесь теплее, чем наверху, — Майкрофт прошелся по комнате. Он казался расслабленным и очень довольным, и в то же время немного таинственным, как будто только что совершилось нечто важное, о чем Лестрейду пока не полагалось знать.
У Лестрейда один вид такого Майкрофта, безмятежно опускающего руки в карманы халата, вызывал стояк.
— Что ты читаешь?
— Так, пустяки. Решил вспомнить Толкиена, увлекался им одно время.
— Аллан очень любит его. Даже участвовал раньше в ролевых тусовках. Хранит в своем кабинете большой деревянный меч.
Лестрейд чувствовал, что Майкрофт говорит совсем не о том, о чем пришел поговорить.
— То, что ты здесь… значит ли это, что ты больше не будешь работать сегодня? — спросил он.
Майкрофт посмотрел в его сторону сосредоточенно, но не на него, а как будто в этот момент заглядывал в себя. Заглянул и нашел там не совсем ожидаемый ответ:
— Не буду.
Он подошел к Лестрейду и опустился в кресло напротив. Потом встал и аккуратно вынул бокал из его руки.
Лестрейд как раз думал, есть ли под бордовым халатом белье, когда Майкрофт наклонился и поцеловал его. На губах Майкрофта было варенье, на языке — привкус табака. Должно быть, тот сначала курил на кухне, а потом пил чай. А может, и то, и другое вместе.
Лестрейд застонал, отчаянно пытаясь уловить, впитать этот вкус, огненные зайчики плясали в голове. Майкрофт отодвинулся и одним элегантным движением сбросил халат. Весь перед ним, прямой, белый, со всеми своими веснушками на руках и груди, с редкими рыжими завитками в паху и вокруг сосков. С мягковатым животом и стройными, накаченными ногами, которым позавидовал бы сам Шварцнеггер и которые бы наверняка офигительно смотрелись в чулках.
— Майк, — сглотнув, хрипло прошептал Лестрейд, — ты решил окончательно понизить мой IQ?
Майкрофт усмехнулся и, сделав шаг, уселся прямо на колени Лестрейду, упираясь твердой бледной задницей в рвущийся из бриджей член. И поерзал.
— Да ты меня сейчас убьешь, импотентом сделаешь! — задохнулся Лестрейд. — Майк, слезь немедленно, я от инсульта помру!
Но сам уже облапал эту задницу, подсовывая под нее ладони, сжимая, сминая, впиваясь, дурея от близости Майкрофта, от его запаха, подался грудью вперед к веснушчатой спине. Майкрофт вытянул шею и гортанно, протяжно застонал.
Лестрейд мог бы кончить только от одного подобного звука, но он не собирался делать это в штаны. Наконец ему удалось слегка подвинуть Майкрофта с коленей и стащить бриджи. Он вжал член между его ягодиц, притягивая дразняющую задницу обратно. Рука его скользнула по члену Майкрофта, вверх, вниз, погладила яички. Стон, доставшийся ему в награду, был просто божественным. Лестрейд откинулся назад, пытаясь сделать так, чтобы его член терся о задницу Майкрофта, но Майкрофт неожиданно слез с его колен. На бледных — и Лестрейд готов был поклясться, сейчас очень горячих — щеках расцветали два неровных алых пятна.
— Не так… хочу… больше, — невнятно пробормотал Майкрофт и, развернувшись вновь спиной и присев на корточки, что тут же дало бурную пищу воображению Лестрейда, потянулся за халатом. В кармане обнаружились презерватив и флакон со смазкой.
— Боги… Майк, — Лестрейд поспешно избавился от бриджей и встал, но Майкрофт движением ладони заставил его сесть обратно. — Ты хочешь, чтобы я вниз? — озадаченно спросил Лестрейд.
Он не чувствовал себя готовым к такому раскладу, но, в конце концов, почему бы и нет. И это же Майк, наверное, ему трудно…
— Не сейчас… — Майкрофт быстро и ловко, как будто делал это всю жизнь, надел презерватив на его член, нанес поверх смазку и таким же быстрым движением, просунув руку между ног, смазал себя. А потом забрался на диван, спиной к Лестрейду и, удерживая его член рукой, стал медленно опускаться на него.
— Майк, придурок, что ты делаешь?! — забормотал Лестрейд, осознав наконец масштаб катастрофы. Он попытался отодвинуть Майкрофта, приподнять его.
— Не надо, — тоном «я знаю, что делаю» сказал тот.
— Но ты же…
— Не растянут? Все в порядке, Грегори. Я подготовился.
От этих слов Лестрейд чуть не кончил. Представить себе, что Майк там, наверху, зная, что сейчас пойдет вниз… Или он мог кончить от вида того, как его член вбирает в себя задница Майка, невероятно тесная, какой в его распоряжении не было никогда. В голове зазвездило. Лестрейда разрывало от ощущений: немедленного, бешеного желания насадить Майка рывком, и бережно поддерживать, не давая резко насаживаться самому, и вообще отсюда убрать. Подставляя ладони, он уткнулся носом в дрожащую от напряжения спину.
— Все в порядке, правда, — задыхаясь, сказал Майкрофт, когда член Лестрейда исчез в его заднице до конца. Он сделал еще усилие, и яйца Лестрейда вжались в ягодицы.
— Господи, я надеюсь, ты не собираешься их втянуть внутрь…
— Нет. Сейчас еще немного и…
— Господи, — простонал Лестрейд, прижимаясь к спине, которая теперь уже была скользкой от пота.
— Все в порядке, — глухо пробормотал Майкрофт. — Это не неприятно… приемлемо… не так уж и… — Он стал подниматься и опускаться, сначала очень медленно, потом быстрей, — не больно… почти… даже хорошо. Теперь хорошо.
У Лестрейда кружилась голова, кружилось все. Расплывшаяся спина Майкрофта прыгала перед глазами, и больше в этой комнате не было ничего. Секундами Лестрейду казалось, что огонь выплеснулся из камина, занял все пространство и пожирает уже их двоих. Но Майкрофт издавал очередной стон — вроде бы так, как не стонут от боли. И это на мгновение возвращало в реальность, в точку соединения, чтобы затем опять предать огню. Наконец Майкрофт обвалился на него и откинул голову ему на плечо, кончая — почти беззвучно, только перед тем, как затихнуть, издав еле слышный всхлип. Лестрейд осторожно высвободил член, встал и, то и дело судорожно хватаясь за спинку, уложил обмякшего Майка на диван. Длинные белые ноги подрагивали, и он гладил их, пока, в десяток движений, не кончил сам. Потом лег рядом, лицом вниз, положив руку поперек теплой, все еще бурно вздымающейся груди. Майкрофт закрыл глаза и выглядел устало, отрешенно и прекрасно. Над верхней губой, изгиб которой придавал лицу ироничное выражение, блестела капелька пота.
— Тебе хоть немного было хорошо? — спросил Лестрейд. Медленно, но неотвратимо наплывающее чувство вины на фоне собственных феерических ощущений грозило стать особенно острым.
Майкрофт не отвечал.
Лестрейд вздохнул, отворачиваясь. Это насколько же надо быть долбанутым, чтобы для первого раза выбрать самую травмирующую позу! Да и он хорош, мог бы остановить, но не стал — поддался напору, побоялся, что тот разочаруется, передумает совсем. Кто ты, Лестрейд, если не думающий только о собственном удовольствии законченный эгоист?
— Моя земля, моя территория. Нечто, закрепленное правом владения. Нечто жизненно необходимое. То, без чего нельзя обойтись, — раздалось над ухом.
— Что? — моргнув от неожиданности, недоуменно переспросил он. И приподнялся на локте, в ужасе глядя на довольного, ухмыляющегося Майкрофта: неужели все это поведение только потому, что тот окончательно поехал крышей после долгих, напряженных рабочих дней?
Тот выпростал руку и, дотронувшись указательным пальцем до губ Лестрейда, обвел их и продолжил ласку до шеи, вниз.
— Это значение моего имени, Грегори. Ты хотел знать.Глава 27Назавтра действительно пришла хорошая погода. Солнце щедро плескало в окна, а теплый воздух обволакивал так ласково, будто извинялся за все упущенные дни. Когда Лестрейд забирал у Насержи продукты, то увидел возвращающегося из деревни Эстебана, который сообщил ему, что на море штиль. Они договорились пойти купаться во второй половине дня, когда воду еще больше прогреет. Настроение, особенно учитывая вчерашние события, с самого утра было радостным, может, поэтому Лестрейд и не был готов к тому, что дальше произошло.
— Сегодня последний день здесь, — за завтраком сказал Майкрофт, откладывая в сторону планшет, на котором читал мировую прессу.
У Лестрейда обвалилось сердце.
— И?.. — ошеломленно переспросил он.
Майкрофт поджал губы:
— Они перенесли переговоры на два дня вперед. Мероприятия начинаются завтра в шесть часов вечера.
— И ты уедешь на переговоры?
Майкрофт промолчал.
— А я? — потерянно спросил Лестрейд. Чашка в его руках столкнулась с краем блюдца. Звук резанул по нервам в наступившей тишине.
— А у тебя отпуск до шестого. Хочешь — можешь остаться здесь, хочешь — путешествуй по Европе, хочешь — отправляйся домой в Англию. Наверняка у тебя есть какие-нибудь дела. Денег у тебя будет достаточно.
Майкрофт не смотрел на него.
— Нет. Я не хочу путешествовать по Европе без тебя.
— Твое дело. Грегори, ну что за детский сад? — воскликнул Майкрофт. — Ты как маленький мальчик, которого мама впервые оставляет с няней. «Не буду, не хочу». Пойди погуляй где-нибудь. Не до тебя сейчас.
— Хорошо, — Лестрейд бросил салфетку, еще раз стукнув чашкой. — Слушаюсь, мой господин. Хорошо.
Майкрофт смотрел на него с нескрываемой досадой, но Лестрейду было все равно. Расчесав до крови — разумеется, назло — все еще незажившую спину, он дошел до соседей и постучал в кухонное окно.
— Я знаю, что ты хотел пойти потом, — сказал он Эстебану, — но можно пойти сейчас?
— Одну минутку, — отозвался тот.
На секунду из верхнего окна высунулся Хоакин, но не поприветствовал его, а сразу скрылся.
— Что случилось? — Эстебан на ходу завязывал штаны.
— Потом объясню.
Он не мог говорить. Сейчас не мог.
Эстебан потрепал его по плечу и молча кивнул. Лестрейду казалось, что он улыбается даже тогда, когда его лицо остается совершенно серьезным. И от ощущения этой улыбки становилось немного легче.
До моря они дошли, не разговаривая. Эстебан шел немного впереди, не оглядываясь, и так же, не обернувшись, скинул одежду и полез в воду. Лестрейд был благодарен за то, что его оставили одного. Он уселся на свой любимый камень и стал следить, как ловко ныряет Эстебан. Майкрофта он так сюда и не затащил. И что это было вообще сегодня? Ни одного слова о том, что они встретятся. Хотя о чем это он, придурок? Майк лезет в самое пекло, к тому же один. Ему сейчас действительно ни до чего, да и чувства он выражать умеет не очень. А он, Лестрейд, и вправду как детсадовец, нашел момент сиропиться. И это после того, что вчера…
Горло сжало спазмом, перехватило дыхание. Поэтому Майк и пришел вчера к нему, что знал. Знал, что перенесли переговоры, знал (давно), что там будет опасно, что это — последний шанс. Господи, словно желание приговоренного исполнял…
Эстебан вылез из воды, не улыбаясь, всматриваясь напряженно в его лицо. Сел на соседний камень, протянул ладони, будто хотел взять руки Лестрейда в свои, но передумал.
— Мы уезжаем завтра, — глухо сказал Лестрейд.
— Почему?
— У Леона… дела.
Он опустил голову. А что, если он не увидит Майкрофта больше никогда? Никогда!..
— Я знаю, кто ты, — сказал Эстебан.
— Что? Еб твою мать!.. Как?!
Эстебан печально посмотрел на свои руки:
— Я уже лет шесть читаю блог Джона Ватсона о приключениях Шерлока Холмса. У меня на стене висят фотографии всех, кто помогает ему. О тебе он написал, когда ты пристрелил собаку в деле о Баскервиле.
Мать, мать! Если Эстебан, то и… любой другой сможет его опознать? Или нет? Джону вроде не до того было, чтобы вообще писать в блоге в последний год…
— Я очень переживал, когда случилась та история с Шерлоком. Не верил, что он был фейком. И рад, что он вернулся.
Лестрейд посмотрел на Эстебана, прикидывая, какова вероятность того, что тот собирается использовать свое знание, но признаков подобного не нашел.
— Сначала я сомневался, — продолжил тот. — На фотографии ты очень загорелый, совсем другой. Но потом ты явно не по-французски во время секса кричал. И еще — Хоакин сказал, что ты любишь футбол, но не любишь французский футбол.
— Ясно.
— Я решил, что лучше тебе знать, чем не знать…
— Угу. Я тоже знаю, кто ты.
Эстебан вскинулся и побледнел.
— О. Давно? — напряженно спросил он.
— Практически с первого дня. Вообще-то это Леон разгадал вас по акцентам и оговоркам, а я так…
Эстебан молчал.
— Я знаю, что ты невиновен, — постарался успокаивающе улыбнуться Лестрейд. — Что это все Мигель. Леон пытался вам помочь, сделать что-то, чтобы стало ясно, что это он, но не смог.
— О. Он не похож на человека, который станет помогать другим… — все еще напряженно сказал Эстебан.
— Он такой, что сам черт не разгадает, что у него на уме, — ухмыльнулся Лестрейд. — Ты поэтому и крутился вокруг меня с первого дня, что боялся - я по твою душу?
Эстебан покачал головой.
— Нет. Это нет. — Он посмотрел мимо Лестрейда, в сторону тропинки, взбирающейся по обрыву. — Я просто устал. В положении беглеца не многое можешь себе позволить. Не можешь поддерживать никакие связи, знакомства обрываешь через два-три дня. Хоакин как-то спокойно к этому относится, но у него много общения по работе через интернет, и он-то вовсе не находится в розыске, а я… не могу. Это первый раз, когда кто-то появился там, где мы останавливаемся, с кем можно было познакомиться. Я не выдержал…
Он явно ругал себя за слабость.
Лестрейд наклонился вперед и придавил руки на коленях Эстебана своими ладонями:
— Я рад, что ты не выдержал. Я был очень рад познакомиться с тобой. А уж о полезности твоих советов, — он ухмыльнулся, — я не говорю.
— Правда? — засмеялся Эстебан. В его голосе наконец слышалось облегчение. — Честно говоря, поначалу я решил, что вы тоже беглецы. Не из-за тебя, из-за Леона. У него был такой напряженный, выискивающий взгляд, прямо как у Хоакина в первый год. Ну и порой, когда мы приезжаем в незнакомое место в те дни, когда угроза обостряется, как сейчас у меня. Потом-то я понял, конечно, что это работа под прикрытием.
— Ага.
— Знаешь что? Это, наверное, не очень хорошо, но давай попрощаемся сейчас. Ну или по крайней мере лучше ты потом зайдешь, если у тебя завтра будет время. Заходи утром, во сколько хочешь, даже если надо будет меня разбудить. Но сейчас мне надо побыть одному.
— Ок.
— Только загляни к Хоакину, ладно? Я ведь не взял с собой мобильник, скажи ему, что я съезжу в Сен-Тропе.
— Конечно. Загляну обязательно.
Они распрощались. Лестрейду не хотелось прощаться с Эстебаном, и он не был уверен в том, что они действительно увидятся еще, но он был рад, что сейчас остался один. Однако, оказавшись на вершине холма, он подумал, что одиночество это не такая уж хорошая идея. Чем ближе он подходил к дому, тем тяжелее становились его мысли.
Майк такой раскрепощенный вчера, такой отстраненный сегодня… Лестрейд что-то упускал, что-то очень важное и тем не менее очевидное. Он подошел к забору и толкнул было калитку, но передумал и зашагал наверх, к соснам.
«Увидимся в Лондоне…»
«Он не похож на человека, который станет помогать другим…»
«Если я вернусь…»
«Если я выберусь…»
«— Хм, предполагается, что мы вернемся?
— Предполагается, что вы вернетесь».
«Я не могу ничего сделать».
«Рано или поздно тебе все равно придется…»
«…поначалу я решил, что вы тоже беглецы. Не из-за тебя, из-за Леона. У него был такой напряженный, выискивающий взгляд…»
Вот оно! Господи, как же все просто! И с самого начала это было очевидно, это можно было понять!
Лестрейд повернулся и побежал с холма. Майкрофт сидел на кухонном столе, на своем излюбленном месте у окна, курил. Когда Лестрейд распахнул дверь, тот повернулся к нему вполоборота, оглядел оценивающе.
Губы Майкрофта дрогнули:
— Догадался?
— Не будет никаких переговоров, так? Ты не выжидаешь и не высчитываешь, ты просто бежишь! Черт возьми, все это время ты просто бежал, — застонал Лестрейд.
— Переговоры будут, — спокойно и отстраненно сказал Майкрофт, стряхивая пепел. — Завтра. Их не будет у меня. Я действительно ничего не смог. Мы с Шерлоком не смогли.
— И ты отсылаешь меня! А ты… куда ты денешься?
— По всей вероятности, по определенным причинам меня сочтут мертвым. Муж Виктории, барон д’Эпинэ предлагает мне убежище в своем поместье. Завтра за мной пришлют машину.
Лестрейд открыл рот, но Майкрофт вскинул руку:
— Вам не о чем беспокоиться, инспектор. Вернувшись, вы обнаружите на своем счету сумму, которой вряд ли будете недовольны. Также за особые заслуги перед правительством вам будет предоставляться оплаченный отпуск два раза в год. И — на ваше усмотрение — повышение, которое вы можете принимать или не принимать.
— Я не вернусь, — сказал Лестрейд. — Если я и поеду куда-то, то только с тобой.
Майкрофт несколько минут напряженно всматривался в его лицо.
Лестрейд пересек кухню и встал совсем близко.
— Ты придурок, если хоть на секунду мог подумать, что я тебя отпущу. Если у тебя так много связей и денег, я уверен, что ты вполне можешь организовать все так, чтобы я остался если не с тобой, то где-нибудь около тебя.
— Ты не понимаешь, — тихо заговорил Майкрофт. — Это два года, как минимум. А может быть, я не смогу вернуться никогда.
— Ты сможешь, — уверенно сказал Лестрейд.
— Не обманывайся, Грегори. Мои противники очень сильны. И на этот раз я проиграл.
— Значит, выиграешь в следующий. Помнишь, гонку может выиграть тот, кто не выиграл ни на одном этапе? Я верю в тебя.
Майкрофт усмехнулся и потянулся за второй сигаретой:
— В это весь ты. Твоя вера, на чем она основана, Грегори?
— На том, что ты самый умный в мире человек. Это даже Клаус говорил, а он-то знал тебя куда дольше, чем я. На том, что Шерлок чуть менее умный, чем ты, но в сто раз умнее всех остальных, и вы вдвоем на одной стороне.
— Хорошо, пусть так. Но ты представляешь, что такое жизнь со мной? Жить в дальнем крыле, отдельно от всех, взаперти, гулять только по ночам, чтоб не дай бог не сфотографировали со спутника или не увидел кто-нибудь из непосвященной прислуги. Не выезжать никуда. Ты, человек, который отказывался от повышения, потому что предпочитает работу на своих двоих, выдержишь такую жизнь? Никакого пива в баре, никакого футбола на стадионе, никаких расследований. Ни-че-го.
— Ну, если я не попробую, я ведь не узнаю, выдержу или нет?
— А ты не думаешь о том, что у меня может не быть сил дать тебе попробовать? — тихо спросил Майкрофт.
Лестрейд усмехнулся:
— Тогда мне придется выдержать. Вариантов нет.
— А как же то, что ты человек привычки, Грег? Ради минутной прихоти, ради какого-то случайного секса ты собираешься перевернуть всю жизнь?
— Он ведь не был случайным для тебя, правда? Я никогда не поверю, что ты можешь сделать что-то случайное, — он вынул из пальцев Майкрофта сигарету, бросил в раковину и прижал его к себе. — Ты теперь моя привычка, Майк. Ты — мое «жизненно необходимое».
Майкрофт вздохнул и уткнулся носом в шею Лестрейда.
— Вероятно, это будет очень-очень тяжело, — шепнул он.
Лестрейд погладил его по спине:
— Я знаю.
— И мне придется устранить одного за другим всех своих врагов.
Лестрейд вздохнул.
— Это понятно. Как ты только мог подумать, что я тебя брошу, Майк? Ты же всегда говорил сам, что я не уйду.
Вместо ответа тот обнял его, смыкая руки за спиной.
Так они простояли несколько минут. Интересно, как Майкрофт это устроит, думал Лестрейд. Наверное, его самого тоже «по некоторым причинам сочтут мертвым». Жаль было Салли, которой придется это пережить. И он знал, что, несмотря на все прошлое, больно будет также Элизабет. Только как она сама сказала когда-то: «Чтобы началась новая история, прошлое надо отпускать».
— Я обещаю тебе, нет, клянусь, — вдруг, слегка отстранившись, срывающимся голосом заговорил Майкрофт, — если мы вернемся, ты никогда не пожалеешь о том, что остался со мной.
— Майкрофт, ты в квадрате придурок, — покачал головой Лестрейд и только крепче притянул его к себе: — об этом я в любом случае - ты слышишь? - в любом случае не пожалею.
Он знал, что так и будет. Старая история закончилась, и, на самом деле уже давно, началась новая. К худу или к добру, но это была его история, и он собирался прожить ее, как умел.