14.08.2010 в 04:25
Пишет Ни-Аптерос:О счастье.
Автор: Ни-Аптерос
Бета: нет
Фандом: Vampire Knight
Пэйринг/Персонажи: Канаме/Юуки/Зеро, в самом буквальном смысле
Рейтинг: PG-13
Жанр: утопия
Размер: 983 слова
Статус: закончен
Предупреждения: ООС, AU, гет, слеш
Дисклеймер: Хино Матсури
Размещение: запрещено
От автора: Был у меня когда-то драббл с этим тройничком и жестким беспросветным ангстом. А тут вот потянуло на лирику, и я написала один сплошной мед и взбитые сливки В общем, мне захотелось счастья - бесплатно и для всех (с)
читать Спать с ним. Доверять ему. Хотеть его.
Думал ли Зеро, что когда-нибудь будет так?..
Нет. Тысячу раз нет.
А думал ли Куран?.. Черт его знает. Иногда Зеро кажется, что тот просчитал даже такую возможность.
Юки никуда не делась. Не превратилась в любимую младшую сестричку для обоих, не отвернулась, узнав, не стала «просто подругой». А за тем, чтобы с ней ничего не случилось, они следят сами.
Для Кирю «Принцесса» по-прежнему самый важный человек. И эту всеобъемлющую отчаянную нежность вызывает лишь ее блестящий взгляд.
Но возможность преодолеть горечь предательства и смириться с тем, что она – чистокровная, дал ему Куран.
Лишь исчерпав свою ненависть к нему, вытопив ее из крови, Зеро смог вздохнуть свободно. Только научившись доверять бывшему врагу. Только научившись верить.
Вообще, это очень странное и какое-то совсем безбрежное ощущение – утратить всю свою застарелую боль и горечь. Такое чувство, что ты долго шел и, наконец, вернулся домой.
И какая разница, что теперь дом – это фамильный особняк Куранов.
Зеро знает, что чистокровный умеет мягко направлять его поступки в нужную сторону. Но теперь, когда они засыпают рядом, когда у них общее дело и общие цели, когда нет лучшего собеседника – теперь это уже не кажется унижением.
Кроме того, он все же научил Курана строить замыслы вместе. С ним. С равным. И, пожалуй, ничто больше не приносит Кирю такого удовольствия, как решать, как построить свое завтра, - вдвоем. В эти моменты Канаме раскрывается сильнее всего. Только Зеро знает о его тревогах и сомнениях. И только к его словам Канаме прислушается.
Смотреть, как Куран задумчиво ерошит темные волосы или рассеянно глядит в огонь. И видеть в нем почти человека. Ту уязвимость, которую не знает никто, кроме него.
Зеро научился жить по-новому.
…Они делят постель на троих.
Кровать ши-ро-чен-ная. Резные ножки, мягкие покрывала, разве что балдахина нет, а так очень в духе Курана.
Увидев ее впервые, Кирю только поморщился. Зато Юки тут же запрыгнула с ногами и со смехом блаженно откинулась на подушки.
Можно подумать, она всегда только об этом и мечтала.
Куран тепло усмехался, глядя на нее. Для него она тоже всегда на первом месте. Любимая, оберегаемая, нареченная.
Нежность чистокровного – только для Юки.
Страсть – для Кирю.
Живут они почти по человеческому распорядку. Ни Зеро, ни Юки так и не смогли - не захотели - отвыкнуть. Так что двое против одного. Куран смирился.
Юки нравится будить названного брата поцелуем. У него такой забавный растерянно-сонный вид. Она вообще любит целовать Зеро сама, ей нравится его смущение, его осторожность. Будто боится спугнуть.
Иногда, когда на девочку находит легкая меланхолия, долгими зимними вечерами она слушает потрескивание дров в камине и думает, что в сущности, Зеро был похож на большого бродячего пса.
Грозного, страшного и очень несчастного. Ей всегда хотелось погладить его, но она боялась дотронуться – вдруг огрызнется.
Вот и маялась – и хочется обогреть, и подходить опасно.
Но теперь пес нашел себе хозяина, точнее хозяин выбрал пса, и волкодав спрятал клыки, и улеглась вздыбленная на загривке шерсть. И теперь можно было зарываться в густой мех руками, ласкать притихшего зверя…
…Вот Юки и ласкала. Словно наверстывала все годы отчуждения. Рядом с Зеро было хорошо-хорошо, спокойно и тепло, как дома, и Юки любила прижиматься щекой к его плечу и закрывать глаза. И мечтать о чем-нибудь, слушая, как мягко стрекочет каминный огонь…
Но больше всего нравилось смотреть на его улыбку: скупую, сдержанную и такую нестерпимо нежную, что сердечко щемило. В этой улыбке больше не было горечи.
И целовал Зеро совсем не томительно, как Канаме-нии-сан, а все так же бережно, ласково, как-то по-домашнему.
Потом Юки перекатывалась по одеялу и по-сестрински чмокала Канаме-семпая в нос, хихикнув, накидывала халатик на ночную рубашку и шла в ванную, чтобы дать этим двоим время побыть наедине.
Когда дверь за ней захлопывалась, несколько минут проходили в тишине. Зеро, недовольный столь ранним пробуждением, вновь пытался заснуть. Но это не слишком хорошо удается, когда тебя так пристально разглядывают. Наконец, Кирю с ленивым раздражением спрашивал, поворачиваясь набок:
- Что?..
Куран лежал на постели на расстоянии в две вытянутых руки, и в темных глазах, полуприкрытых длинными ресницами, нельзя было прочитать ничего, кроме расслабленной утренней неги. И, пожалуй, желания.
Зеро смотрит в эти глаза долго-долго, словно в полудреме, а потом медленно перекатывается поближе, чтобы чувствовать своей кожей его кожу, и снова замирает.
Сколько времени проходит, и кто первым тянется навстречу, - не разобрать. Первый поцелуй всегда полусонный, долгий и неторопливый. Губы Зеро мягкие со сна, да и сам он немного податливей, не до конца проснувшись. Канаме нравится присваивать себе эти непривычные для жесткого сдержанного Кирю прикосновения. Вообще, это теплое утреннее спокойствие порой играет с ними злую шутку. Не всегда ведь успеваешь вовремя остановиться. И ленивые поцелуи перерастают в лихорадочный жар.
А потом Юки, волею случая запертая в ванной, дуется и ворчит.
Дуется она, конечно, на Зеро. И дело даже не в том, кто первый начал, и ни в какой ни в ревности. Просто ворчать на Канаме-сама у нее не получатся. А вот на Кирю – всегда пожалуйста!..
На самом деле, Юки счастлива, что они живут именно так. Как будто настоящая семья. Ей нравится наблюдать, как Зеро и Канаме спорят: они-сан как всегда лишь тонко усмехается, отпуская спокойные комментарии, а Кирю огрызается, злится, ходит из угла в угол. Брат тоже за ним наблюдает, чуть склонив голову к плечу, пряча искорки веселья за пушистыми ресницами. А порой Зеро над ним подшучивает, дразнит с той еле уловимой улыбкой в уголках губ, как только он умеет. Канаме-сама, конечно, делает вид, что ему все равно, и отвечает на подначки холодным молчанием, но Юки-то знает, что они оба наслаждаются такими вот перепалками. Ей нравится засыпать по середине между ними, а просыпаться в объятиях Зеро, крепко сжимая в руке ладонь Канаме. Нравится чувствовать случайные прикосновения днем: ладонь на плече, пальцы, ерошащие ей длинные теперь пряди, легкий щелчок по носу. Нравится касаться самой – толкать Зеро локтем под ребра, осторожно брать за руку Канаме-сама, ложить голову на плечо, виснуть на шее, дразнить легкими поцелуями…
И видеть нравится, какими взглядами обмениваются между собой братья – названный и родной, - думая, что она не замечает.
И глубокой ночью, засыпая между ними, Юки думает, что поймала свое счастье.
URL записиАвтор: Ни-Аптерос
Бета: нет
Фандом: Vampire Knight
Пэйринг/Персонажи: Канаме/Юуки/Зеро, в самом буквальном смысле
Рейтинг: PG-13
Жанр: утопия
Размер: 983 слова
Статус: закончен
Предупреждения: ООС, AU, гет, слеш
Дисклеймер: Хино Матсури
Размещение: запрещено
От автора: Был у меня когда-то драббл с этим тройничком и жестким беспросветным ангстом. А тут вот потянуло на лирику, и я написала один сплошной мед и взбитые сливки В общем, мне захотелось счастья - бесплатно и для всех (с)
читать Спать с ним. Доверять ему. Хотеть его.
Думал ли Зеро, что когда-нибудь будет так?..
Нет. Тысячу раз нет.
А думал ли Куран?.. Черт его знает. Иногда Зеро кажется, что тот просчитал даже такую возможность.
Юки никуда не делась. Не превратилась в любимую младшую сестричку для обоих, не отвернулась, узнав, не стала «просто подругой». А за тем, чтобы с ней ничего не случилось, они следят сами.
Для Кирю «Принцесса» по-прежнему самый важный человек. И эту всеобъемлющую отчаянную нежность вызывает лишь ее блестящий взгляд.
Но возможность преодолеть горечь предательства и смириться с тем, что она – чистокровная, дал ему Куран.
Лишь исчерпав свою ненависть к нему, вытопив ее из крови, Зеро смог вздохнуть свободно. Только научившись доверять бывшему врагу. Только научившись верить.
Вообще, это очень странное и какое-то совсем безбрежное ощущение – утратить всю свою застарелую боль и горечь. Такое чувство, что ты долго шел и, наконец, вернулся домой.
И какая разница, что теперь дом – это фамильный особняк Куранов.
Зеро знает, что чистокровный умеет мягко направлять его поступки в нужную сторону. Но теперь, когда они засыпают рядом, когда у них общее дело и общие цели, когда нет лучшего собеседника – теперь это уже не кажется унижением.
Кроме того, он все же научил Курана строить замыслы вместе. С ним. С равным. И, пожалуй, ничто больше не приносит Кирю такого удовольствия, как решать, как построить свое завтра, - вдвоем. В эти моменты Канаме раскрывается сильнее всего. Только Зеро знает о его тревогах и сомнениях. И только к его словам Канаме прислушается.
Смотреть, как Куран задумчиво ерошит темные волосы или рассеянно глядит в огонь. И видеть в нем почти человека. Ту уязвимость, которую не знает никто, кроме него.
Зеро научился жить по-новому.
…Они делят постель на троих.
Кровать ши-ро-чен-ная. Резные ножки, мягкие покрывала, разве что балдахина нет, а так очень в духе Курана.
Увидев ее впервые, Кирю только поморщился. Зато Юки тут же запрыгнула с ногами и со смехом блаженно откинулась на подушки.
Можно подумать, она всегда только об этом и мечтала.
Куран тепло усмехался, глядя на нее. Для него она тоже всегда на первом месте. Любимая, оберегаемая, нареченная.
Нежность чистокровного – только для Юки.
Страсть – для Кирю.
Живут они почти по человеческому распорядку. Ни Зеро, ни Юки так и не смогли - не захотели - отвыкнуть. Так что двое против одного. Куран смирился.
Юки нравится будить названного брата поцелуем. У него такой забавный растерянно-сонный вид. Она вообще любит целовать Зеро сама, ей нравится его смущение, его осторожность. Будто боится спугнуть.
Иногда, когда на девочку находит легкая меланхолия, долгими зимними вечерами она слушает потрескивание дров в камине и думает, что в сущности, Зеро был похож на большого бродячего пса.
Грозного, страшного и очень несчастного. Ей всегда хотелось погладить его, но она боялась дотронуться – вдруг огрызнется.
Вот и маялась – и хочется обогреть, и подходить опасно.
Но теперь пес нашел себе хозяина, точнее хозяин выбрал пса, и волкодав спрятал клыки, и улеглась вздыбленная на загривке шерсть. И теперь можно было зарываться в густой мех руками, ласкать притихшего зверя…
…Вот Юки и ласкала. Словно наверстывала все годы отчуждения. Рядом с Зеро было хорошо-хорошо, спокойно и тепло, как дома, и Юки любила прижиматься щекой к его плечу и закрывать глаза. И мечтать о чем-нибудь, слушая, как мягко стрекочет каминный огонь…
Но больше всего нравилось смотреть на его улыбку: скупую, сдержанную и такую нестерпимо нежную, что сердечко щемило. В этой улыбке больше не было горечи.
И целовал Зеро совсем не томительно, как Канаме-нии-сан, а все так же бережно, ласково, как-то по-домашнему.
Потом Юки перекатывалась по одеялу и по-сестрински чмокала Канаме-семпая в нос, хихикнув, накидывала халатик на ночную рубашку и шла в ванную, чтобы дать этим двоим время побыть наедине.
Когда дверь за ней захлопывалась, несколько минут проходили в тишине. Зеро, недовольный столь ранним пробуждением, вновь пытался заснуть. Но это не слишком хорошо удается, когда тебя так пристально разглядывают. Наконец, Кирю с ленивым раздражением спрашивал, поворачиваясь набок:
- Что?..
Куран лежал на постели на расстоянии в две вытянутых руки, и в темных глазах, полуприкрытых длинными ресницами, нельзя было прочитать ничего, кроме расслабленной утренней неги. И, пожалуй, желания.
Зеро смотрит в эти глаза долго-долго, словно в полудреме, а потом медленно перекатывается поближе, чтобы чувствовать своей кожей его кожу, и снова замирает.
Сколько времени проходит, и кто первым тянется навстречу, - не разобрать. Первый поцелуй всегда полусонный, долгий и неторопливый. Губы Зеро мягкие со сна, да и сам он немного податливей, не до конца проснувшись. Канаме нравится присваивать себе эти непривычные для жесткого сдержанного Кирю прикосновения. Вообще, это теплое утреннее спокойствие порой играет с ними злую шутку. Не всегда ведь успеваешь вовремя остановиться. И ленивые поцелуи перерастают в лихорадочный жар.
А потом Юки, волею случая запертая в ванной, дуется и ворчит.
Дуется она, конечно, на Зеро. И дело даже не в том, кто первый начал, и ни в какой ни в ревности. Просто ворчать на Канаме-сама у нее не получатся. А вот на Кирю – всегда пожалуйста!..
На самом деле, Юки счастлива, что они живут именно так. Как будто настоящая семья. Ей нравится наблюдать, как Зеро и Канаме спорят: они-сан как всегда лишь тонко усмехается, отпуская спокойные комментарии, а Кирю огрызается, злится, ходит из угла в угол. Брат тоже за ним наблюдает, чуть склонив голову к плечу, пряча искорки веселья за пушистыми ресницами. А порой Зеро над ним подшучивает, дразнит с той еле уловимой улыбкой в уголках губ, как только он умеет. Канаме-сама, конечно, делает вид, что ему все равно, и отвечает на подначки холодным молчанием, но Юки-то знает, что они оба наслаждаются такими вот перепалками. Ей нравится засыпать по середине между ними, а просыпаться в объятиях Зеро, крепко сжимая в руке ладонь Канаме. Нравится чувствовать случайные прикосновения днем: ладонь на плече, пальцы, ерошащие ей длинные теперь пряди, легкий щелчок по носу. Нравится касаться самой – толкать Зеро локтем под ребра, осторожно брать за руку Канаме-сама, ложить голову на плечо, виснуть на шее, дразнить легкими поцелуями…
И видеть нравится, какими взглядами обмениваются между собой братья – названный и родной, - думая, что она не замечает.
И глубокой ночью, засыпая между ними, Юки думает, что поймала свое счастье.