14.02.2012 в 10:36
Пишет Мисс Джонс:Название: Шрамы
Автор: виски танго
Бета: Mittas
Пейринг: Себастьян Моран/Джим Мориарти
Рейтинг: pg-13
Жанр: романс
От автора: пресериес ( возможно таймлайн первого сезона), устоявшиеся отношения
***
Шрамы Себастьяна Морана Джим знал лучше, чем собственные.
Рубцы на спине оставил после себя короткий плен в Афганистане. Это из-за него Джон Уотсон и все-все-все считали Морана мертвым.
Джим Мориарти был этому несказанно рад.
Несколько бледных полос на груди и животе – подарок тигрицы из Индии. Она была старой, безумной, хитрой тварью, одержимой демонами, если верить местным жителям. Про нее Себастьян рассказывал Джиму всего один раз. Он был тогда пьян, улыбался и говорил об убитом звере с такой нежностью, будто о бывшей любовнице. И во время всего рассказа о поединке со зверем Джим испытывал такую же черную злость, какую до этого вызывал в нем только Уотсон. И единственное, что их отличало в глазах Джима было то, что тигрица была мертва, а вот бывший военный врач еще жив.
Хорошо, что это различие было вполне исправимо.
На правой голени Морана красовался неровный и крупный шрам – след браконьерского капкана, в который Себастьян угодил в детстве случайно, охотясь вместе с отцом на лис.
Были на его теле и отметины от пулевых ранений. На правом плече и левом бедре. А на пояснице слева зиял маленький бледный кратер – выходное отверстие пули, чуть не отправившей Морана на тот свет два года назад. Джиму всегда нравилось его ощупывать. Эту шрам Моран заработал, защищая его.
Были старые следы ожогов на спине – Джим запомнил их после их первого раза, когда Моран трахал его лицом к лицу. Джим цеплялся за его спину, и следы от ожогов под пальцами были неровными и бугристыми.
И был еще один, о котором Моран не торопился рассказывать, даже когда Джим припер его к стенке. Ограничился парой ничего не значащих фраз. Тогда Джиму пришлось использовать все свои умения, чтобы разузнать его историю.
Это было наследие плена в Афганистане: едва заметный , на правом виске, где пуля содрала кожу вместе с частью скальпа. Узкая, хорошо ощутимая под кончиками внимательных пальцев полоска.
Попади пуля чуть левее и Себастьян Моран действительно, как и думал Уотсон, пребывал бы сейчас в царстве мертвых.
У каждого шрама Себастьяна была своя, особая история. Эти истории очаровывали Джима, хотя он и пытался убедить самого себя в обратном.
Но Джим Мориарти любил волшебные истории, а Себастьян Моран со своим богатым на опасные приключения прошлым смахивал на выходца из них.
Правда, в самом начале Моран не давал Джиму касаться своих шрамов, но очень скоро Джим нашел отличный способ добиться своего.
После секса Моран становился чуть сговорчивее, и тогда Джим старательно ощупывал все отметины на его теле, снова и снова, даже когда запомнил их расположение наизусть, и думал о том, что с удовольствием попробовал как-нибудь проследить каждый из этих бледных рубцов ножом.
Когда Джим сообщил об этом Морану, тот ухватил его за подбородок и, заглянув в глаза, очень спокойно сказал:
- О нет, даже не думай. Я тебе со мной никогда не позволю этого сделать.
- Даже если я попрошу?
- Тем более, если попросишь.
Но что-то во взгляде Морана заставило задуматься Джима о том, что не так уж сильно Себастьян в этом уверен. Ему нравилось, когда Джим ласкал его шрамы пальцами или языком. Его это заводило так же сильно, как Джима заводили мысли о том, как здорово будет слизывать с кожи Морана его же собственную кровь.
Именно поэтому вместо ответа Джим лучезарно улыбнулся и Моран, коротко выругавшись по по-арабски, подмял его под себя, чтобы поцеловать.
Чтобы там ни думал о нем Себастьян Моран, Джим Мориарти был очень терпеливым человеком.
И он не сомневался, что рано или поздно Моран ответит на его просьбу утвердительно.
Потому что, как и Джим Мориарти, Себастьян Моран очень любил свои шрамы.
URL записиАвтор: виски танго
Бета: Mittas
Пейринг: Себастьян Моран/Джим Мориарти
Рейтинг: pg-13
Жанр: романс
От автора: пресериес ( возможно таймлайн первого сезона), устоявшиеся отношения
***
Шрамы Себастьяна Морана Джим знал лучше, чем собственные.
Рубцы на спине оставил после себя короткий плен в Афганистане. Это из-за него Джон Уотсон и все-все-все считали Морана мертвым.
Джим Мориарти был этому несказанно рад.
Несколько бледных полос на груди и животе – подарок тигрицы из Индии. Она была старой, безумной, хитрой тварью, одержимой демонами, если верить местным жителям. Про нее Себастьян рассказывал Джиму всего один раз. Он был тогда пьян, улыбался и говорил об убитом звере с такой нежностью, будто о бывшей любовнице. И во время всего рассказа о поединке со зверем Джим испытывал такую же черную злость, какую до этого вызывал в нем только Уотсон. И единственное, что их отличало в глазах Джима было то, что тигрица была мертва, а вот бывший военный врач еще жив.
Хорошо, что это различие было вполне исправимо.
На правой голени Морана красовался неровный и крупный шрам – след браконьерского капкана, в который Себастьян угодил в детстве случайно, охотясь вместе с отцом на лис.
Были на его теле и отметины от пулевых ранений. На правом плече и левом бедре. А на пояснице слева зиял маленький бледный кратер – выходное отверстие пули, чуть не отправившей Морана на тот свет два года назад. Джиму всегда нравилось его ощупывать. Эту шрам Моран заработал, защищая его.
Были старые следы ожогов на спине – Джим запомнил их после их первого раза, когда Моран трахал его лицом к лицу. Джим цеплялся за его спину, и следы от ожогов под пальцами были неровными и бугристыми.
И был еще один, о котором Моран не торопился рассказывать, даже когда Джим припер его к стенке. Ограничился парой ничего не значащих фраз. Тогда Джиму пришлось использовать все свои умения, чтобы разузнать его историю.
Это было наследие плена в Афганистане: едва заметный , на правом виске, где пуля содрала кожу вместе с частью скальпа. Узкая, хорошо ощутимая под кончиками внимательных пальцев полоска.
Попади пуля чуть левее и Себастьян Моран действительно, как и думал Уотсон, пребывал бы сейчас в царстве мертвых.
У каждого шрама Себастьяна была своя, особая история. Эти истории очаровывали Джима, хотя он и пытался убедить самого себя в обратном.
Но Джим Мориарти любил волшебные истории, а Себастьян Моран со своим богатым на опасные приключения прошлым смахивал на выходца из них.
Правда, в самом начале Моран не давал Джиму касаться своих шрамов, но очень скоро Джим нашел отличный способ добиться своего.
После секса Моран становился чуть сговорчивее, и тогда Джим старательно ощупывал все отметины на его теле, снова и снова, даже когда запомнил их расположение наизусть, и думал о том, что с удовольствием попробовал как-нибудь проследить каждый из этих бледных рубцов ножом.
Когда Джим сообщил об этом Морану, тот ухватил его за подбородок и, заглянув в глаза, очень спокойно сказал:
- О нет, даже не думай. Я тебе со мной никогда не позволю этого сделать.
- Даже если я попрошу?
- Тем более, если попросишь.
Но что-то во взгляде Морана заставило задуматься Джима о том, что не так уж сильно Себастьян в этом уверен. Ему нравилось, когда Джим ласкал его шрамы пальцами или языком. Его это заводило так же сильно, как Джима заводили мысли о том, как здорово будет слизывать с кожи Морана его же собственную кровь.
Именно поэтому вместо ответа Джим лучезарно улыбнулся и Моран, коротко выругавшись по по-арабски, подмял его под себя, чтобы поцеловать.
Чтобы там ни думал о нем Себастьян Моран, Джим Мориарти был очень терпеливым человеком.
И он не сомневался, что рано или поздно Моран ответит на его просьбу утвердительно.
Потому что, как и Джим Мориарти, Себастьян Моран очень любил свои шрамы.