13.07.2012 в 14:23
читать дальше**********************
И снова он просыпается.
В последние дни это стало для него действительно важным. Проснуться.
Ему тепло. Он слаб. Практически не чувствует своего носа. На лице танцевали ривердэнс. Но ему тепло и он может дышать ртом.
У изножья гостиничной кровати стоит снайпер и улыбается ему.
Поверх одеяла Джон накрыт его курткой.
Боль в горле почти невыносима. Джон погружается в нее, потому что это не связано с простудой, это что-то новое, он должен выяснить, что за херня произошла с ним, пока он был под снотворным. Вялым, обессиленным движением он ощупывает свою шею.
Он жив. Все его тело – отдельные куски боли. Они кричат ему о жизни.
Он, блядь, жив. В субботу. Жив. Вдох. Жив. Выдох.
В чем Джим прокололся? У Джима не может быть проколов. Вдох. Жив. Выдох. О господи, как же наплевать.
- Ах, да, - говорит Джим, встает со стула и склоняется над Джоном, чтобы снять веревку. – Совсем забыл.
Джон мог бы спросить, что случилось, но только улыбается снайперу. Тот забирает свою куртку и, перед тем, как уйти, хлопает Джона по колену.
Наверное, они успели стать друзьями. Он спас его жизнь этой ночью.
- Суббота – долгий день, - Джим касается лба Джона. Пальцы зарываются в волосы.
- Нет, - отвечает Джон, не двигаясь. Глаза Джима так близко. Такие черные. – Самый короткий день в моей жизни.
- Когда? – спрашивает Джим и взгляд его такой странный, что Джон не может подобрать ему определения. Он никогда не видел, чтобы люди так смотрели на него. – Когда ты стал таким ебанутым, Джон? Не я тебя таким сделал, Джон. У меня было слишком мало времени.
- О Боже, - четко, очень медленно говорит Джон. – Не дай мне умереть.
На секунду Джону кажется, что Джим собирается его поцеловать. Прокусить его язык. Но Джим лишь говорит:
- Труп в машине.
- Новый?
- Конечно, - отвечает Джим.
На полу, возле кровати, стоит чашка с горячей водой, рядом – таблетки аспирина.
- Наш знакомый с кладбища? – уточняет Джон. – Тот, огромный?
- Рассказать тебе все? – Джим садится на кровать, снова – на ногу Джона. – Он пришел задушить тебя ночью.
- Я бы справился и сам, - Джон не пытается отодвинуться. Трогает свой нос.
- Я был занят, - сказал Джим. – Ральф заботится о тебе. Говорит, ты похож на его сестру. Такая же вечно небритая.
Так вот как зовут снайпера. Может пригодиться, если суббота не закончится никогда.
- Обычно я выгляжу лучше, - отвечает Джон, потому что Джим молчит.
Джим думает о том, что каждый из его ребят, застрявших в этой деревне, уже знает, сколько ложек кофе кладет в чашку Джон Уотсон. Ральфу не платили за ночную смену. Он должен был отмечать день рождения племянницы.
Он остался и спас жизнь Джону Уотсону.
Водитель фургона купил аспирин.
Джону не нужен радиомаяк на ноге. Все и так следят за ним.
Джим в очередной раз спрашивает себя «как он это делает?».
- Где был ты? – спрашивает Джон.
Джим отвечает не сразу. Этот голос и этот вопрос. Как будто Джон имеет право его задать. Как будто Джиму это нравится. Никто никогда не спрашивает его, где он бывает ночами. Всем интересно, но все боятся.
- О. Интернет. Всю ночь.
Джон кивает, будто понимает, о чем речь:
- Я хотел бы умереть во сне.
- Так и должно было быть. Ведь суббота, - лицо Джима немного извиняющееся – может быть. – Но Ральф ничего не знал о субботе. Поэтому он кончил того, кто пытался кончить тебя. Поэтому я не пошлю ему голову племянницы в коробке. Все мы ошибаемся, Джон. Даже, когда хотим сделать как лучше.
- «Голову племянницы в коробке», - повторил Джон.
- Что?
- Ничего. Интернет.
- Брось, к обеду пройдет. Искандеры заказали тебя. Громила с кладбища следил за нами. Я ушел, чтобы развязать ему руки. Тогда у меня были бы доказательства того, что они виновны. И игра была бы закончена, так?
- Косвенные доказательства. Думаешь, «Громила» зачислен в штат их прислуги? Сбрось его труп у отделения полиции, как ты любишь, и узнаешь, что это какой-то алжирский беженец, пропавший лет десять назад. И мы всё еще не знаем, кто похоронен на кладбище вместо их дочери.
- Там никого нет.
Джон не чувствует своей ноги. Он медленно вытягивает ее из-под Джима и уходит в туалет.
- Не жульничай, - говорит Джон оттуда. – Ты уже все проверил.
Они говорят о трупах, кровать разобрана и пахнет Джоном, Джим играет в игру на телефоне. Домашний уют, как представляет его себе Джим. Это все так хорошо, что Джим даже не сохраняет счет, когда игра заканчивается.
Слишком хорошо. Джим готов попросить Джона приготовить себе чашечку чая и пить, ощущая разъедающий вкус концентрированного уксуса во рту. Джон превращает любое место в «свое» место. С этим пора заканчивать. Джим слишком привыкает.
- Да-а-а, - пожимает плечами Джим. – Конечно. Какая-то мертвая школьница. Видел отчеты из похоронной конторы, занимавшейся перезахоронением трупа. Гроб не пуст. Ну и что?
Когда Джон выходит из туалета, Джим смотрит на его умытое лицо, влажные волосы, руки пахнут гостиничным мылом. Спина прямая.
- Иди сюда, - Джим хлопает по постели рядом с собой и, когда Джон садится, обнимает его за плечо. – Смотри.
На экране телефона идет трансляция с видеокамеры в комнате Шерлока.
Шерлок спит, отвернувшись лицом к спинке дивана. Синий халат, пижама, босые ноги.
- Он часто так спит, - говорит Джим, как будто Джон этого не знает. – Ты уходишь, а он встает и садится за твой ноутбук. Пьет из твоей чашки. А утром ложится на диван, и ты думаешь, что он спал всю ночь.
Джон знает всю эту херню. Не про Шерлока, нет.
Он знает, что Джиму нужна его очередная доза, поэтому Джим берет самую толстую иглу из всех, что у него есть и ковыряется ей в глазу Джона.
Ему нужно, чтобы Джон ударил его. Чтобы Джон разбил телефон. Чтобы Джону было так больно, что скрывать это было бы невозможно. Вот твоя жизнь, Джон. Ее у тебя больше не будет.
Вот человек, Джон, который нуждается в тебе. Но ты оставишь его одного на этом диване, со своим ноутбуком, с его босыми ногами.
Все это из-за тебя. Ты позволил ему привязаться к тебе. Вот твое невыносимое чувство вины, распишись в форме о доставке, не волнуйся, оно будет с тобой недолго. До самой смерти.
- Иногда он лежит так сутками, - отвечает Джон. – Тогда я достаю вилку и тычу в него. Его это бесит.
Джим смотрит на Джона так, как если бы они уже год торчали в одной психиатрической лечебнице и встретились только сегодня.
- ОН ничего не делает, - безо всякой надежды говорит Джим. – Мог бы спасать тебя прямо сейчас.
- Кажется, он распускает мой свитер. Ты не видишь, потому что он отвернулся.
Джим убирает телефон.
- От тебя можно отрезать по кусочку и транслировать это по центральному каналу.
- Шерлок не смотрит телевизор, - Джон чуть улыбается. – Только тупые сериалы про полицию, которые я ему дарю.
- Я могу заставить ЕГО смотреть что угодно.
- Вам нужно как-нибудь встретиться, - этот разговор становится слишком бессмысленным. Суббота утекает сквозь тиканье секундной стрелки. Джону нужно торопиться. – В неформальной обстановке. Без оптических прицелов. Расскажи мне, что ты нашел в Интернете.
- Старые газеты, - Джим легко соглашается со сменой темы. - Делать что-то бесплатно так скучно, Джонни. В очередной раз убедился в этом.
- Ты не делаешь это бесплатно.
- О, - губы Джима складываются в идеальное «О». – Когда ты догадался?
- После первого трупа. Я до сих пор не уверен, что это не ты притащил его к дому.
- О чем же ты догадался?
- Мы занимаемся твоими делами.
- Вот что я тебе скажу, Джонни. Бог любит меня, но ты ему тоже очень нравишься. Бог подарил тебе тот труп, Джонни. Если бы не он, я бы занимался делами один. Я прекрасно справляюсь со своими делами. Никакой субботы, Джонни. Так утомительно присматривать за чужими вещами. Я бы избавился от тебя на следующее утро.
- Что все изменило? – бесстрастно спрашивает Джон.
- Ты предложил мне кофе.
- Помню, как ты был растроган.
- Я тоже.
И в этот конкретный момент Джим считает, что, если бы у него был друг, это был бы Джон. Эта мысль настолько сентиментальна, что Джим вздыхает. Он не ожидал от себя подобной херни.
- Что ты узнал? – напоминает Джон.
- Я – ничего. Я не читаю по-французски. Ладно, у меня есть другой Ральф. Он надрочился в Сорбонне. Про Искандеров я расскажу тебе сам.
- Уверен, ты знаешь про них все, - Джон готовится слушать очередную историю. Черт побери, Джиму следовало бы вести передачу на радио. Слушатели корчатся в газовых камерах, а голос Джима вытворяет чудеса на общей линии.
URL комментарияИ снова он просыпается.
В последние дни это стало для него действительно важным. Проснуться.
Ему тепло. Он слаб. Практически не чувствует своего носа. На лице танцевали ривердэнс. Но ему тепло и он может дышать ртом.
У изножья гостиничной кровати стоит снайпер и улыбается ему.
Поверх одеяла Джон накрыт его курткой.
Боль в горле почти невыносима. Джон погружается в нее, потому что это не связано с простудой, это что-то новое, он должен выяснить, что за херня произошла с ним, пока он был под снотворным. Вялым, обессиленным движением он ощупывает свою шею.
Он жив. Все его тело – отдельные куски боли. Они кричат ему о жизни.
Он, блядь, жив. В субботу. Жив. Вдох. Жив. Выдох.
В чем Джим прокололся? У Джима не может быть проколов. Вдох. Жив. Выдох. О господи, как же наплевать.
- Ах, да, - говорит Джим, встает со стула и склоняется над Джоном, чтобы снять веревку. – Совсем забыл.
Джон мог бы спросить, что случилось, но только улыбается снайперу. Тот забирает свою куртку и, перед тем, как уйти, хлопает Джона по колену.
Наверное, они успели стать друзьями. Он спас его жизнь этой ночью.
- Суббота – долгий день, - Джим касается лба Джона. Пальцы зарываются в волосы.
- Нет, - отвечает Джон, не двигаясь. Глаза Джима так близко. Такие черные. – Самый короткий день в моей жизни.
- Когда? – спрашивает Джим и взгляд его такой странный, что Джон не может подобрать ему определения. Он никогда не видел, чтобы люди так смотрели на него. – Когда ты стал таким ебанутым, Джон? Не я тебя таким сделал, Джон. У меня было слишком мало времени.
- О Боже, - четко, очень медленно говорит Джон. – Не дай мне умереть.
На секунду Джону кажется, что Джим собирается его поцеловать. Прокусить его язык. Но Джим лишь говорит:
- Труп в машине.
- Новый?
- Конечно, - отвечает Джим.
На полу, возле кровати, стоит чашка с горячей водой, рядом – таблетки аспирина.
- Наш знакомый с кладбища? – уточняет Джон. – Тот, огромный?
- Рассказать тебе все? – Джим садится на кровать, снова – на ногу Джона. – Он пришел задушить тебя ночью.
- Я бы справился и сам, - Джон не пытается отодвинуться. Трогает свой нос.
- Я был занят, - сказал Джим. – Ральф заботится о тебе. Говорит, ты похож на его сестру. Такая же вечно небритая.
Так вот как зовут снайпера. Может пригодиться, если суббота не закончится никогда.
- Обычно я выгляжу лучше, - отвечает Джон, потому что Джим молчит.
Джим думает о том, что каждый из его ребят, застрявших в этой деревне, уже знает, сколько ложек кофе кладет в чашку Джон Уотсон. Ральфу не платили за ночную смену. Он должен был отмечать день рождения племянницы.
Он остался и спас жизнь Джону Уотсону.
Водитель фургона купил аспирин.
Джону не нужен радиомаяк на ноге. Все и так следят за ним.
Джим в очередной раз спрашивает себя «как он это делает?».
- Где был ты? – спрашивает Джон.
Джим отвечает не сразу. Этот голос и этот вопрос. Как будто Джон имеет право его задать. Как будто Джиму это нравится. Никто никогда не спрашивает его, где он бывает ночами. Всем интересно, но все боятся.
- О. Интернет. Всю ночь.
Джон кивает, будто понимает, о чем речь:
- Я хотел бы умереть во сне.
- Так и должно было быть. Ведь суббота, - лицо Джима немного извиняющееся – может быть. – Но Ральф ничего не знал о субботе. Поэтому он кончил того, кто пытался кончить тебя. Поэтому я не пошлю ему голову племянницы в коробке. Все мы ошибаемся, Джон. Даже, когда хотим сделать как лучше.
- «Голову племянницы в коробке», - повторил Джон.
- Что?
- Ничего. Интернет.
- Брось, к обеду пройдет. Искандеры заказали тебя. Громила с кладбища следил за нами. Я ушел, чтобы развязать ему руки. Тогда у меня были бы доказательства того, что они виновны. И игра была бы закончена, так?
- Косвенные доказательства. Думаешь, «Громила» зачислен в штат их прислуги? Сбрось его труп у отделения полиции, как ты любишь, и узнаешь, что это какой-то алжирский беженец, пропавший лет десять назад. И мы всё еще не знаем, кто похоронен на кладбище вместо их дочери.
- Там никого нет.
Джон не чувствует своей ноги. Он медленно вытягивает ее из-под Джима и уходит в туалет.
- Не жульничай, - говорит Джон оттуда. – Ты уже все проверил.
Они говорят о трупах, кровать разобрана и пахнет Джоном, Джим играет в игру на телефоне. Домашний уют, как представляет его себе Джим. Это все так хорошо, что Джим даже не сохраняет счет, когда игра заканчивается.
Слишком хорошо. Джим готов попросить Джона приготовить себе чашечку чая и пить, ощущая разъедающий вкус концентрированного уксуса во рту. Джон превращает любое место в «свое» место. С этим пора заканчивать. Джим слишком привыкает.
- Да-а-а, - пожимает плечами Джим. – Конечно. Какая-то мертвая школьница. Видел отчеты из похоронной конторы, занимавшейся перезахоронением трупа. Гроб не пуст. Ну и что?
Когда Джон выходит из туалета, Джим смотрит на его умытое лицо, влажные волосы, руки пахнут гостиничным мылом. Спина прямая.
- Иди сюда, - Джим хлопает по постели рядом с собой и, когда Джон садится, обнимает его за плечо. – Смотри.
На экране телефона идет трансляция с видеокамеры в комнате Шерлока.
Шерлок спит, отвернувшись лицом к спинке дивана. Синий халат, пижама, босые ноги.
- Он часто так спит, - говорит Джим, как будто Джон этого не знает. – Ты уходишь, а он встает и садится за твой ноутбук. Пьет из твоей чашки. А утром ложится на диван, и ты думаешь, что он спал всю ночь.
Джон знает всю эту херню. Не про Шерлока, нет.
Он знает, что Джиму нужна его очередная доза, поэтому Джим берет самую толстую иглу из всех, что у него есть и ковыряется ей в глазу Джона.
Ему нужно, чтобы Джон ударил его. Чтобы Джон разбил телефон. Чтобы Джону было так больно, что скрывать это было бы невозможно. Вот твоя жизнь, Джон. Ее у тебя больше не будет.
Вот человек, Джон, который нуждается в тебе. Но ты оставишь его одного на этом диване, со своим ноутбуком, с его босыми ногами.
Все это из-за тебя. Ты позволил ему привязаться к тебе. Вот твое невыносимое чувство вины, распишись в форме о доставке, не волнуйся, оно будет с тобой недолго. До самой смерти.
- Иногда он лежит так сутками, - отвечает Джон. – Тогда я достаю вилку и тычу в него. Его это бесит.
Джим смотрит на Джона так, как если бы они уже год торчали в одной психиатрической лечебнице и встретились только сегодня.
- ОН ничего не делает, - безо всякой надежды говорит Джим. – Мог бы спасать тебя прямо сейчас.
- Кажется, он распускает мой свитер. Ты не видишь, потому что он отвернулся.
Джим убирает телефон.
- От тебя можно отрезать по кусочку и транслировать это по центральному каналу.
- Шерлок не смотрит телевизор, - Джон чуть улыбается. – Только тупые сериалы про полицию, которые я ему дарю.
- Я могу заставить ЕГО смотреть что угодно.
- Вам нужно как-нибудь встретиться, - этот разговор становится слишком бессмысленным. Суббота утекает сквозь тиканье секундной стрелки. Джону нужно торопиться. – В неформальной обстановке. Без оптических прицелов. Расскажи мне, что ты нашел в Интернете.
- Старые газеты, - Джим легко соглашается со сменой темы. - Делать что-то бесплатно так скучно, Джонни. В очередной раз убедился в этом.
- Ты не делаешь это бесплатно.
- О, - губы Джима складываются в идеальное «О». – Когда ты догадался?
- После первого трупа. Я до сих пор не уверен, что это не ты притащил его к дому.
- О чем же ты догадался?
- Мы занимаемся твоими делами.
- Вот что я тебе скажу, Джонни. Бог любит меня, но ты ему тоже очень нравишься. Бог подарил тебе тот труп, Джонни. Если бы не он, я бы занимался делами один. Я прекрасно справляюсь со своими делами. Никакой субботы, Джонни. Так утомительно присматривать за чужими вещами. Я бы избавился от тебя на следующее утро.
- Что все изменило? – бесстрастно спрашивает Джон.
- Ты предложил мне кофе.
- Помню, как ты был растроган.
- Я тоже.
И в этот конкретный момент Джим считает, что, если бы у него был друг, это был бы Джон. Эта мысль настолько сентиментальна, что Джим вздыхает. Он не ожидал от себя подобной херни.
- Что ты узнал? – напоминает Джон.
- Я – ничего. Я не читаю по-французски. Ладно, у меня есть другой Ральф. Он надрочился в Сорбонне. Про Искандеров я расскажу тебе сам.
- Уверен, ты знаешь про них все, - Джон готовится слушать очередную историю. Черт побери, Джиму следовало бы вести передачу на радио. Слушатели корчатся в газовых камерах, а голос Джима вытворяет чудеса на общей линии.