06.12.2012 в 00:22
читатьБольшую часть времени они молчат. Крис меряет шагами подвал, изучая все его темные закутки - удается найти комнату, приспособленную Питером под кухню, и комнату, приспособленную Питером под хранение инструментов. Крис застревает глазами на засохшей крови на большей части из них и немного холодеет душой каждый раз. Здесь темно, пусто, темно, Крис пробует кричать и наслаждается переливающимся эхом, Крис кричит, как будто бы Питер раздирает его на части, примеривает на себя роль жертвы из дальнего конца подземелья; его крики, наверное, не так будоражили бы кровь, как вопли Стивена; у него, наверное, было не так уж много практики.
Питер потом смотрит на него так, как будто бы это Крис ебанулся, и меняет заляпанную кровью рубашку на новую, выливает мутную красноватую воду из ведра, набирает чистую и уходит, оставляя за собой влажную дорожку из капель.
Кап-кап-кап. Заебавший, раздражающий, ненавистный звук.
Там много крови. Питер возвращается не меньше пятнадцати раз. Крис думает, предложить ли помощь, но вспоминает, что он скорее проблюется и добавит Питеру работы, чем сможет отмыть и прибрать все там. Он все еще чувствует себя даже не сносно, а совершенно хреново, и не устает представлять разодранную Элиссон на месте Стивена, и это чертовски изматывает.
Крис обходит каждый уголок бункера, но время не начинает течь быстрее. Надо привести себя в форму, думает он, и начинает разминать ослабевшие в конец мышцы. Отжимается, скользя по сырому полу пальцами, подтягивается на прочной трубе в седьмой комнате справа.
Питер ходит туда-сюда с периодичностью в тридцать две минуты и не произносит ни слова, Крис и не просит, он не знает, как с ним говорить сейчас.
Крис, если по-честному, злится, и не находит для своей злости выхода.
Он пробует выбивать по стенам мелодии из второй сюиты Грига, и стирает в кровь костяшки пальцев, пытается понять, какого хрена он все еще здесь, и что такого сказал ему Питер, что он теперь так привязан к нему разговорами, что не может уехать, всеми этими невысказанными ответами, которые будут донимать его до самой старости, если сейчас он их не услышит. Забавно, еще пару дней назад у него не было никакой, мать ее, старости.
Хейл приносит еще одно полное кровавой жидкости ведро и сползает по стене, прикусывая зубами губы, а потом засыпает, перебравшись на диван, как-то по-особенному скривив лицо.
Крис сидит рядом с ним на полу, некрасиво уставившись, читая, впитывая его эмоции. А потом в нем что-то сдвигается, и он вспоминает, что он хренов охотник, и он вспоминает, сколько дерьма с ним случалось, и он вспоминает, как больно было смотреть на мертвую Викторию, а еще почему-то лекарства, которые приносил ему Питер, и чертово одеяло.
Железная, влажная ручка ведра впивается в пальцы. В дальней комнате устойчиво пахнет падалью, но Крис справляется со своим желудком. Здесь почти чисто, если не считать распятого Стивена, и Арджент приносит еще одно одеяло, и берет ключи от кандалов у Питера из кармана, а потом возвращается, открывает цепи, раскручивает болты, которыми прикручен к дереву младший мертвый Хейл, один за другим, и снимает мертвенно тяжелое тело с дыбов, укладывая его аккуратно на колючую ткань. Заворачивает судорожно и спешно, и становится даже немного легче - никто не смотрит на него больше выскобленными своими внутренностями.
Когда Питер просыпается, в пыточной уже чисто (если не приглядываться, красные разводы на сером полу почти не заметны), а Стивен лежит в углу, накрытый одеялом, и ничего их здесь больше не держит.
-Знаешь, какой сегодня день? – спрашивает Питер, и в его глазах полыхает бирюзовым.
-Я слишком давно не был сверху, - отвечает Крис, но уже начинает догадываться.
-Полнолуние, - выдыхает Питер, - ты не хочешь меня наружу.
Табуретка в его старой камере стоит все на том же месте – куда бы ей деться, а, Крис; он садится на нее, спиной прижимаясь к углу, пытается включить телефон, бесцельно тыкая пальцем во все кнопки. Крис только сейчас замечает, как отросли его ногти; лицо, если дотронуться пальцами – сплошная щетина. Питер, в отличие от него, выглядит удивительно ухоженным, не считая того, как разбило его горем. Как будто бы это имеет какое-то значение.
Бесполезная штуковина так и отказывается работать, и Крис достает сим-карту и отбрасывает телефон в сторону. Питер лежит, свернувшись, в соседней комнате, и Крис готов поклясться, что знает, какая мелодия сейчас крутится в голове Хейла, и от этого становится совсем хреново.
Он знает, на что бывают похожи оборотни, потерявшие якорь, и ему от этого не по себе. С этим придется что-то сделать, пусть он и чертовски отвык действовать.
Цепи Крис унес в комнату с инструментами. Они тяжелые, почти неподъемные, но он не уверен, что этого хватит. Питер смотрит на него мутным, злым взглядом, в нем уже так мало остается человеческого.
-Пойдем, - говорит Крис, и ведет его в комнату с плотной трубой, держа крепко за плечи; нож заткнут за пояс.
-Спасибо, - издевательски шепчет Питер, но это не задевает, - я знал, что тебе понравится идея с приковыванием.
Крис закрепляет цепи к трубе, но от всей этой затеи пахнет лишь безумием и чертовой фатальностью, сколько эти трубы смогут выдержать оборотня, пять минут, семь, десять? Как скоро стены украсит роспись из чьей-то из них крови, охотничьей или волчьей?
-Процедура, - бормочет Питер, - была исключительно долгой. Знаешь, как много силы в него уже впиталось, и как сложно было это все из него выкорчевывать? День за днем. Отвратительные, раздирающие крики. Жизнь его ничему не научила.
Крис защелкивает кандалы на его запястьях, стараясь не слушать, пропускать мимо ушей. Элиссон, думает он, кричала бы тише. Ее было бы почти не слышно.
-За диваном есть три канистры с бензином, - говорит Питер, - будешь уходить, подожги все к чертям, пожалуйста.
Крис замирает и смотрит на него, как на прокаженного.
-Какого хрена? – вырывается у него почти сразу.
-Хочу сдохнуть, - отвечает Питер и смеется, выставляя напоказ клыки, - может, хоть в этот раз получится.
-С какого дуба ты ебнулся? – спрашивает Крис.
-Я думал, ты обрадуешься, - шипит Питер, и жмурится, - вали уже к черту отсюда.
-Пожар? Ты серьезно? Ничего умнее не придумал? – почти рычит Крис, впиваясь в Питера пальцами.
-Отъебись нахуй, Крис, - говорит проникновенно Питер, дергается.
-Хера с два, - улыбается ему мрачно Арджент.
-Да какое тебе вообще дело? – спрашивает беспокойно Питер, его уже ведет и перекашивает, и видно, что недолго осталось, - я же тебя разорву к чертям, я же всех разорву, у меня нет больше якоря, и я заебался на этом свете. Я ебучий психопат, Крис, я заслужил. Вали домой.
Крис не знает, почему его это так волнует; Хейл просит огонь, но едва ли его получит – Крис не хочет закончить, как Кейт, он живет по кодексу, и кодекс сейчас говорит, что Питер, поправ все для себя самое важно, убил, растерзал собственного сына, чтобы он перестал убивать маленьких девочек. Не из-за этого, может, но об этом Крис подумает позже. Все, что он знает – он не собирается становиться линчевателем, он принимает решение.
-Я без тебя не уеду, ублюдок, - говорит Крис, и крепче фиксирует свои руки на плечах Хейла.
-Тупой, - хрипит Питер и выгибается резко, - придурок.
Хейла швыряет во все стороны, и глаза наливаются синим; Крис никогда не видел настолько вблизи, как обращаются оборотни; он не позволяет страху перехватить контроль над своим телом.
-Держись, - выдыхает он на уши Питеру, и ему почти весело, - только попробуй выпустить гребанного зверя.
Питер смеется, и это больше похоже на кашель, он пытается что-то сказать, но из горла доносятся только хриплые булькающие звуки.
Крис руки перемещает на его шею, и под его пальцами буграми ходят мышцы, и звенят цепи, натягиваемые до предела. На лице Питера начинает прорезаться шерсть, и Крис бормочет ему что-то успокаивающе-злое, переставая вникать в смысл, и вдавливает его вперед, сопротивляясь нечеловеческой силе. Питер может убить его в любой момент, но Криса это не волнует, он ладонями впечатывается в стену по бокам от головы Хейла, всем телом его туда вбивая, волчий рев оглушает, изматывает, Криса, по правде, надолго не хватит, зато на небесах он сможет сказать, что до последнего охренеть как старался, Питер рвется со всей дури вперед в последний раз, и Крис отрывает от стены руки, и прощается с этим светом, пальцами успевая добраться до кинжала, а потом все затихает, и Хейл, обращенный наполовину, дышит тяжело и смотрит на него бирюзовым.
-Отойди, - рычит Питер, и Крис следует его совету, и сползает вниз по стене, вымотанный донельзя.
Он смотрит, как втягиваются обратно клыки Питера, и как расцветает привычным цветом его радужка.
Он не знает, что сейчас произошло по оборотничьим меркам, но, наверное, что-то почти важное. В любом случае, он слишком, очень, чрезвычайно сильно устал, чтобы вообще хоть о чем-либо думать.
-Канистры достанешь сам, - ухмыляется он Питеру, - мы выезжаем на рассвете.
Знать бы, когда еще этот блядский рассвет.
URL комментарияПитер потом смотрит на него так, как будто бы это Крис ебанулся, и меняет заляпанную кровью рубашку на новую, выливает мутную красноватую воду из ведра, набирает чистую и уходит, оставляя за собой влажную дорожку из капель.
Кап-кап-кап. Заебавший, раздражающий, ненавистный звук.
Там много крови. Питер возвращается не меньше пятнадцати раз. Крис думает, предложить ли помощь, но вспоминает, что он скорее проблюется и добавит Питеру работы, чем сможет отмыть и прибрать все там. Он все еще чувствует себя даже не сносно, а совершенно хреново, и не устает представлять разодранную Элиссон на месте Стивена, и это чертовски изматывает.
Крис обходит каждый уголок бункера, но время не начинает течь быстрее. Надо привести себя в форму, думает он, и начинает разминать ослабевшие в конец мышцы. Отжимается, скользя по сырому полу пальцами, подтягивается на прочной трубе в седьмой комнате справа.
Питер ходит туда-сюда с периодичностью в тридцать две минуты и не произносит ни слова, Крис и не просит, он не знает, как с ним говорить сейчас.
Крис, если по-честному, злится, и не находит для своей злости выхода.
Он пробует выбивать по стенам мелодии из второй сюиты Грига, и стирает в кровь костяшки пальцев, пытается понять, какого хрена он все еще здесь, и что такого сказал ему Питер, что он теперь так привязан к нему разговорами, что не может уехать, всеми этими невысказанными ответами, которые будут донимать его до самой старости, если сейчас он их не услышит. Забавно, еще пару дней назад у него не было никакой, мать ее, старости.
Хейл приносит еще одно полное кровавой жидкости ведро и сползает по стене, прикусывая зубами губы, а потом засыпает, перебравшись на диван, как-то по-особенному скривив лицо.
Крис сидит рядом с ним на полу, некрасиво уставившись, читая, впитывая его эмоции. А потом в нем что-то сдвигается, и он вспоминает, что он хренов охотник, и он вспоминает, сколько дерьма с ним случалось, и он вспоминает, как больно было смотреть на мертвую Викторию, а еще почему-то лекарства, которые приносил ему Питер, и чертово одеяло.
Железная, влажная ручка ведра впивается в пальцы. В дальней комнате устойчиво пахнет падалью, но Крис справляется со своим желудком. Здесь почти чисто, если не считать распятого Стивена, и Арджент приносит еще одно одеяло, и берет ключи от кандалов у Питера из кармана, а потом возвращается, открывает цепи, раскручивает болты, которыми прикручен к дереву младший мертвый Хейл, один за другим, и снимает мертвенно тяжелое тело с дыбов, укладывая его аккуратно на колючую ткань. Заворачивает судорожно и спешно, и становится даже немного легче - никто не смотрит на него больше выскобленными своими внутренностями.
Когда Питер просыпается, в пыточной уже чисто (если не приглядываться, красные разводы на сером полу почти не заметны), а Стивен лежит в углу, накрытый одеялом, и ничего их здесь больше не держит.
-Знаешь, какой сегодня день? – спрашивает Питер, и в его глазах полыхает бирюзовым.
-Я слишком давно не был сверху, - отвечает Крис, но уже начинает догадываться.
-Полнолуние, - выдыхает Питер, - ты не хочешь меня наружу.
Табуретка в его старой камере стоит все на том же месте – куда бы ей деться, а, Крис; он садится на нее, спиной прижимаясь к углу, пытается включить телефон, бесцельно тыкая пальцем во все кнопки. Крис только сейчас замечает, как отросли его ногти; лицо, если дотронуться пальцами – сплошная щетина. Питер, в отличие от него, выглядит удивительно ухоженным, не считая того, как разбило его горем. Как будто бы это имеет какое-то значение.
Бесполезная штуковина так и отказывается работать, и Крис достает сим-карту и отбрасывает телефон в сторону. Питер лежит, свернувшись, в соседней комнате, и Крис готов поклясться, что знает, какая мелодия сейчас крутится в голове Хейла, и от этого становится совсем хреново.
Он знает, на что бывают похожи оборотни, потерявшие якорь, и ему от этого не по себе. С этим придется что-то сделать, пусть он и чертовски отвык действовать.
Цепи Крис унес в комнату с инструментами. Они тяжелые, почти неподъемные, но он не уверен, что этого хватит. Питер смотрит на него мутным, злым взглядом, в нем уже так мало остается человеческого.
-Пойдем, - говорит Крис, и ведет его в комнату с плотной трубой, держа крепко за плечи; нож заткнут за пояс.
-Спасибо, - издевательски шепчет Питер, но это не задевает, - я знал, что тебе понравится идея с приковыванием.
Крис закрепляет цепи к трубе, но от всей этой затеи пахнет лишь безумием и чертовой фатальностью, сколько эти трубы смогут выдержать оборотня, пять минут, семь, десять? Как скоро стены украсит роспись из чьей-то из них крови, охотничьей или волчьей?
-Процедура, - бормочет Питер, - была исключительно долгой. Знаешь, как много силы в него уже впиталось, и как сложно было это все из него выкорчевывать? День за днем. Отвратительные, раздирающие крики. Жизнь его ничему не научила.
Крис защелкивает кандалы на его запястьях, стараясь не слушать, пропускать мимо ушей. Элиссон, думает он, кричала бы тише. Ее было бы почти не слышно.
-За диваном есть три канистры с бензином, - говорит Питер, - будешь уходить, подожги все к чертям, пожалуйста.
Крис замирает и смотрит на него, как на прокаженного.
-Какого хрена? – вырывается у него почти сразу.
-Хочу сдохнуть, - отвечает Питер и смеется, выставляя напоказ клыки, - может, хоть в этот раз получится.
-С какого дуба ты ебнулся? – спрашивает Крис.
-Я думал, ты обрадуешься, - шипит Питер, и жмурится, - вали уже к черту отсюда.
-Пожар? Ты серьезно? Ничего умнее не придумал? – почти рычит Крис, впиваясь в Питера пальцами.
-Отъебись нахуй, Крис, - говорит проникновенно Питер, дергается.
-Хера с два, - улыбается ему мрачно Арджент.
-Да какое тебе вообще дело? – спрашивает беспокойно Питер, его уже ведет и перекашивает, и видно, что недолго осталось, - я же тебя разорву к чертям, я же всех разорву, у меня нет больше якоря, и я заебался на этом свете. Я ебучий психопат, Крис, я заслужил. Вали домой.
Крис не знает, почему его это так волнует; Хейл просит огонь, но едва ли его получит – Крис не хочет закончить, как Кейт, он живет по кодексу, и кодекс сейчас говорит, что Питер, поправ все для себя самое важно, убил, растерзал собственного сына, чтобы он перестал убивать маленьких девочек. Не из-за этого, может, но об этом Крис подумает позже. Все, что он знает – он не собирается становиться линчевателем, он принимает решение.
-Я без тебя не уеду, ублюдок, - говорит Крис, и крепче фиксирует свои руки на плечах Хейла.
-Тупой, - хрипит Питер и выгибается резко, - придурок.
Хейла швыряет во все стороны, и глаза наливаются синим; Крис никогда не видел настолько вблизи, как обращаются оборотни; он не позволяет страху перехватить контроль над своим телом.
-Держись, - выдыхает он на уши Питеру, и ему почти весело, - только попробуй выпустить гребанного зверя.
Питер смеется, и это больше похоже на кашель, он пытается что-то сказать, но из горла доносятся только хриплые булькающие звуки.
Крис руки перемещает на его шею, и под его пальцами буграми ходят мышцы, и звенят цепи, натягиваемые до предела. На лице Питера начинает прорезаться шерсть, и Крис бормочет ему что-то успокаивающе-злое, переставая вникать в смысл, и вдавливает его вперед, сопротивляясь нечеловеческой силе. Питер может убить его в любой момент, но Криса это не волнует, он ладонями впечатывается в стену по бокам от головы Хейла, всем телом его туда вбивая, волчий рев оглушает, изматывает, Криса, по правде, надолго не хватит, зато на небесах он сможет сказать, что до последнего охренеть как старался, Питер рвется со всей дури вперед в последний раз, и Крис отрывает от стены руки, и прощается с этим светом, пальцами успевая добраться до кинжала, а потом все затихает, и Хейл, обращенный наполовину, дышит тяжело и смотрит на него бирюзовым.
-Отойди, - рычит Питер, и Крис следует его совету, и сползает вниз по стене, вымотанный донельзя.
Он смотрит, как втягиваются обратно клыки Питера, и как расцветает привычным цветом его радужка.
Он не знает, что сейчас произошло по оборотничьим меркам, но, наверное, что-то почти важное. В любом случае, он слишком, очень, чрезвычайно сильно устал, чтобы вообще хоть о чем-либо думать.
-Канистры достанешь сам, - ухмыляется он Питеру, - мы выезжаем на рассвете.
Знать бы, когда еще этот блядский рассвет.