[hyourinmaru]

29.08.2013 в 20:52

Пишет  бобрятинка:

"Драма королевы драмы" артер - АЛЬФА ПЕТРОСЯН/авторы - Лиш и бобрятинка
заявка № 31
Название: Драма королевы драмы
Артер: [J]АЛЬФА ПЕТРОСЯН[/J]
Автор:  Лиш и  бобрятинка
Бета:  Лиш и  бобрятинка
Пейринг: Крис/Питер, фоном Дерек/Стайлз
Рейтинг: NC-17
Размер: около 3,5 тыщ слов
Саммари: Повседневная жизнь Питера. Драма квин должна выглядеть идеально. Даже если окружающие считают, что она немного заигралась.
Большое спасибо  Dragon with grey eyes за мощную поддержку и [J]АЛЬФА ПЕТРОСЯН[/J] за роскошную заявку.

Каждое утро Питера Хейла начинается с кривой улыбки самому себе в зеркало. Потом он хмурится, разглядывает морщины, и снова спрашивает самого себя, что он делает не так. Где он ошибся, что пропустил.

Каждое утро выдвигая ящик с нижним бельем, Питер вспоминает, как однажды спровоцировал Эрику на спор. Это было легко. Правда, пришлось заранее спланировать целый заговор. А ей вдруг оказалось не слабо скупить пол магазина брендовых моделей, а потом ещё и доказывать почти два часа, почему Andrew Christian круче Calvin Klein и Tommy Hilfiger. Он вспоминает, и ему становится горько. Эрики теперь нет.

- О, Лидия, ты же не боишься старого доброго дядюшку Питера?
- Если ты думаешь, что одеваться так ужасно - в стиле старых добрых дядюшек, то ты глубоко ошибаешься. А не старые и не добрые дядюшки одеваются нормально.
- И как это - нормально для маленьких умных девочек?
- Для начала тебе нужно избавиться от этого пафосного кожаного плаща, сожги его, вот это будет в стиле. Тебе нужны короткие кожаные куртки.
- Дерек носит короткие кожаные куртки.
- Все крутые парни носят короткие кожаные куртки. Тебе здорово пойдут шляпы. А еще кардиганы и джемпера с V-вырезом, и рубашки, если расстегнуть две верхние пуговки. Это подчеркивает ключицы, шею и плечи. А брюки должны быть уже, чтобы зрительно удлинить ноги.

Питер не любит зеркала. В любых отражающих поверхностях он узнаёт отца незадолго до гибели. Но его отец погиб, когда ему было уже сорок восемь. А Питеру далеко не сорок восемь. Да он едва старше Дерека! Почему он выглядит как старик?

Эллисон не сразу замечает его, и потому спокойно усаживается в кресло, опускает маленькие ступни в тазик, а руки - в ванночку. Она дергается всем телом, когда обнаруживает его в таком же положении почти напротив через стеклянную стену, разделяющую мужской и женский залы. Ее мастер одергивает охотницу и еще долго встряхивает ее руку, заставляя расслабиться. Но Эллисон до самого конца сеанса не сводит с Питера настороженного взгляда, и оборотень в который раз закатывает глаза, давая понять, что мир не сходится на ней клином. И жалеет - наверное, она скажет отцу, что он преследует ее. В обычный педикюр поверить куда сложнее.

- Хей, Бойд!
- ...
- Не надо смотреть на меня такими страшными глазами! Никого я не собираюсь убивать! Во всяком случае, пока.
- ...
- Я слышал, у тебя есть доступ к ключам от конторы Sun`s Beauty.
- Пятьдесят баксов.
- Ого какие у тебя зубы!
- Пятьдесят баксов.
- Я считаю, что это слишком дорого, но я даю сверху ещё двадцать, чтобы никто не знал, что эти ключи побывали у меня.
- ...
- Хватит улыбаться. Ты знаешь, что я могу сделать твою жизнь невыносимой, если об этом узнает стая.

Иногда Питер просыпается в ужасе и мчится к зеркалу. Он видит своё обгоревшее лицо, или шрамы от ожогов, или много крови. У него стягивает кожу, во рту привкус гари, и он торопится в душ. А потом шатается по дому, иногда выходит на улицу, лишь бы не оставаться на одном месте, лишь бы не быть одному.

Как-то Питер забирается к Айзеку в комнату, в тайной надежде найти плойку и средства для укладки волос. Айзек запрыгивает в окно и Питеру приходится отвечать на подозрительные вопросы. Оборотень небрежно спрашивает, как парень добился таких восхитительных кудряшек, но Айзек все равно пугается и вываливает на кровать сразу все, что у него есть - обычный шампунь и обычный ополаскиватель. Питер разочарованно вздыхает, а Айзек пугается ещё больше и убегает прятаться за Дереком.

- Это крем для молодой кожи, дядя. И он принадлежит мне. И если ты объяснишь, что ты делаешь в моей комнате ночью, то я буду очень рада.
- Мне что, нельзя прийти к родной племяннице просто так, никого не спрашивая?
- Лучшего времени, чем глубокая ночь ты, конечно же, не нашёл.
- Ты всё равно не спишь, какая разница?
- И в моей косметике ты роешься потому, что пришёл меня навестить?
- А ты не можешь сделать вид, что не заметила меня и заснуть обратно?
- Нет.
- Талия пользовалась этой же линией косметики. Я помню только запах, не марку, но я уверен. А ты? Ты помнишь? О, ну конечно! Заворачиваемся в одеяло и обиженно сопим! Кто бы мог подумать, что все так обернется? Теперь мне можно взять баночку?

Иногда Питер думает, что кома измотала его волка до такого состояния, что он уже не может поддерживать тело своего человека в постоянной боевой готовности, как другие волки. Эти шесть лет он прожил за сорок, а теперь выбивается из сил, пытаясь вернуться в строй.

Когда ближе к вечеру Стайлз ненавязчиво забирается к Дереку на колени, или будто невзначай подталкивает его к спальне, или задумчиво прикусывает и засасывает палец, или поглядывает по-оленьи из-под ресниц... Когда Стайлз так делает, Питер сдергивает со связки ключей один и исчезает незамеченным. У них со Стайлзом уговор. Однажды парень застал Питера в ванной с напильником и отличным набором волчьих когтей вместо ухоженных человеческих ногтевых пластин. Взмах, скрежет, сдуть пыль... Стайлз жутко перепугался, даже забыл, зачем пришёл. Пришлось осторожно напоминать, а потом дать себя уговорить иногда давать сладкой парочке возможность уединиться. Питеру удалось в уплату взять со Стайлза слово не спрашивать его, как он проводит свободное время. Мальчишка все время отвлекался на когти и напильник и, похоже, не запомнил большую часть беседы. Зато теперь Питер беспрепятственно открывает по ночам солярий и спортзал. Бойд теперь лежит далеко в лесу, на волчьем кладбище. Родные Бойда думают, что он кремирован, слесарь думает, что у Питера квартира и в ней любовница, Дерек закрывает глаза на все, пока рядом с ним Стайлз, хозяйка салона не собирается пока менять замки, а на складе вместо Бойда наняли нового грузчика, берущего только ночные смены.

- Тренер Финсток?
- Эээ...
- Я слышал, вы тренируете школьную команду по лаккросу?
- Эээ... Даа.
- Могу ли немного понаблюдать за тренировками? Видите ли, я не так давно вышел из длительной комы и сейчас занимаюсь разработкой схемы тренировок для восстановления.
- О дааа, позвольте мне... У вас великолепно развитое тело. В первую очередь я хотел бы пригласить вас в бассейн, мистер Хейл.
- Хей, Скотт, что это с Пирожком? Ты его когда-нибудь таким видел?
- Оу, кажется, он влюбился...
- Кхкхкх...

Он не помнит и половины того, что происходило, пока он был альфой. Хотя и это враньё. Он вообще ничего не помнит. Пожар, а потом рыжая девушка и одурманенный аконитом взрослый племянник. Пока ему удаётся делать вид, что всё так и было задумано, по крупицам собирая картину воедино из разговоров, случайных оговорок, вытягивая что-то из чужой памяти.

Собираясь варить освежающий микс для лица, посылать в аптеку Скотта было не лучшей идеей. Он, конечно, дико надоел крутиться под ногами, и даже получает бумажку с нацарапанными названиями того, что нужно купить, но он приносит ректальную мазь. Стайлз краснеет и натужно смеётся. Дерек искренне удивляется, потом хмурится и начинает о чем-то думать. Это видно по его лицу, как он думает. Питеру остаётся только закрыть лицо рукой и убрать тюбик в аптечку. Пригодится когда-нибудь.

- Сколько вам лет, Питер?
- Эмм... 36?
- Вы отлично выглядите на свои 36. Зачем вам боттекс? И эти омолаживающие процедуры - они вам не помогут выглядеть на 29. Ваш организм не настолько состарился, чтобы так кардинально его реставрировать. Это грозит ужасными последствиями. Я вам не советую категорически.
- Вы так очаровательные, когда беспокойтесь о здоровье пациента, миссис МакКолл.
- Господи, Питер, можно просто пригласить меня на ужин. Не обязательно сразу записываться к хирургу.
- А вы согласитесь?
- Нет.
- Но попробовать стоило.

Питер вспоминает, как на него смотрел Крис, как он улыбался или хмурился. И каждый раз думает, означали ли эти взгляды что-нибудь особенное, или он придумал себе красивую историю и завяз в ней. Вспоминает и увязает ещё глубже. Запах пороха и горячего металла, тепло кожаной куртки... Однажды в декабре Крис выволок его из-под коряги в озере, где Питер пережидал охоту, раздел до белья и укутал в свою куртку. И видит Бог, Питер ни за что не расстался бы с ней, будь у него возможность оставить ее себе.

Когда Питер в отчаянии приходит к Дитону, вся его длинная лекция сводится к "оборотни не лежат в коме и не воскресают, никто никогда не воскресал". Питер отступает только тогда, когда лекция о воскрешении превращается в "вот тебе мазь от геморроя, мажь лицо и будет тебе счастье и кожа как попка младенца". В городе происходит что-то странное, Питер старается не попадаться на глаза крейзи-альфам, как называет их Стайлз, и много времени проводит за компьютером, наблюдая за охотниками. Он отбрасывает мысль пользоваться эпинефрином (или что он там себе вколол, когда собирался набрать задницу близнецам?) на постоянной основе, потому что едва может подняться на следующее утро. Дитон был последним, кто мог бы объяснить, почему Питер стал так стар и уродлив, и сил надеяться, двигаться вперед, пытаться измениться, восстановить возможности волка, все меньше и меньше. Отчаяние подкрадывается все ближе.

- Я рассказывал, как недавно мальчишки что-то шумели, ну я и вышел посмотреть что к чему, а они перепугались досмерти?
- Что же такого в вас было страшного?
- Я забыл смыть белую глину с лица. Лидия как-то говорила, что глина разглаживает морщинки, знаете ли. И сколько раз я просил вас обращаться ко мне на "ты"? Вы же меня с пеленок знаете.
- Что не мешает тебе приходить ко мне с виски и горестно напиваться. Только это не решение проблемы, парень.
- О каких проблемах вы говорите, шериф? Разве у меня не все замечательно? Даже Крис Аржент больше не пытается меня пристрелить!
- И давно ты в него влюблен?

Каждый день Питер набирается храбрости пойти к Крису и все рассказать... Он продумал уже целое море диалогов и монологов, подходящих к самым разным ситуациям. Куча хитрых заговоров, вплоть до спасения Криса из лап разъяренного кого-нибудь. Но все, что бы он ни придумал, всегда заканчивается пулей между глаз. Иного развития сюжета в его сценариях не предусмотрено. Поэтому каждый день Питер набирается храбрости умереть. И трусит.

На самом деле, Стайлз очень большая умничка. У Питера страшно болит голова, и воспоминания возвращаются медленно. Первое - что Стайлз очень большая умничка. Очередная тренировка, и Питер снова безразлично подставляет Дереку горло в одиночном спаринге. А Дерек вдруг бесится и заставляет бороться, заставляет отвечать ударом на удар. Питер не бьёт, он упрямо едва-едва вспарывает кожу, чтобы показать, что все выпады точны и реальны. Но сегодня силовая тренировка. Дерек учит волчат группироваться и переносить боль. Питер нагло ухмыляется и терпит. До тех пор, пока Стайлз не спрашивает, за что он себя наказывает. Питер вовсе перестаёт отвечать. И когда Стайлз вправляет ему кости, Дерек заставляет его выпить какую-то бурду. Дальше туманно. Дерек и Стайлз ругаются, но ругаются на него. Они куда-то везут его, куда-то тащут, Стайлз ворчит "королева драмы, блин", Дерек о чем-то просит какого-то человека, в чьей спальне его сгрузили, а тот отвечает "да, позабочусь, да, буду осторожен, да, буду внимателен". И вот теперь он лежит в кровати Криса и боится открыть глаза, хотя чувствует, слышит, ощущает запах - Крис рядом, вот он, только руку протянуть.
- Я знаю, что ты был влюблён в меня, когда был пацаном.
- А я знаю, что ты изо всех сил отводил Джерарду глаза, когда он гонялся за мной по лесу с мечом наперевес.
Недолгое молчание.
- Квиты?
- Ну уж нет, открывай глаза!
Питер ещё несколько мгновений жмурится, а потом решительно распахивает глаза и понимает, что за оглушительным стуком собственного сердца пропустил тот момент, когда Крис навис над ним и теперь внимательно разглядывает. У оборотня тут же перехватывает дыхание и по-мальчишески заливает краской лицо. И Питеру становится ещё более стыдно за то, что Крис видит это. Питеру невыносимо хочется зажмуриться снова, но он только отворачивает голову, только чтобы не видеть отвращения или брезгливости.
- Где, говоришь, у тебя морщины?... Ааа, постой... кажется, я их нашел.
Крис аккуратно прихватывает губами кожу прямо под нижней челюстью. Легонько сжимает и влажно проводит языком. Питера передергивает от удовольствия и, одновременно, осознания того, что именно здесь, справа, до этих почти незаметных морщин были жуткие шрамы от ожогов. Питеру жарко оттого, как близко Крис, и он почти готов потянуться за ещё одном прикосновением. А Крис вдруг приподнимается, оглядывает Питера голодным взглядом и совершенно по-волчьи ухмыляется. Одним движением он пересаживается оборотню на бедра и распахивает на нем рубашку. Питер не может заставить себя пошевелиться. Только думает, что рискует упасть в обморок от гипервентиляции.
- Ты хреновый, но настойчивый и постоянный сталкер. Ходишь за мной уже почти 15 лет.
- Надоел?
- Заинтриговал.
Крис склоняется к его губам и целует. Целует так, что внутри все скручивается. Питеру невыносимо хочется прикрыться, потянуть рубашку, или одеяло, даже подушка становится вдруг идеальной для того, чтобы спрятаться. Но охотник сжимает его бедра коленями почти до боли, руками оглаживает бока, грудь, плечи. Его движения жадные и хаотичные. Он лижет губы, целует скулы, прихватывает зубами мочку уха, заставляет запрокинуть голову, и целует, целует. Потом отрывается ненадолго от его шеи.
- Прекрати думать. Ты идеален, Питер.
Крис прокладывает дорожку поцелуев вниз по его груди, большее внимание уделяя правой стороне. Той, которая с трудом восстановилась после пожара и до сих пор заставляла Питера просыпаться в холодном поту по ночам. Правый сосок спустя несколько секунд оказывается в плену жаркого рта Арджента. Питер негромко рычит. Ровно до тех пор, пока левый сосок не обхватывается и не сжимается длинными, сильными пальцами Криса. Тогда Питер начинает стонать. Пока тихо, задушено.
- У меня никак не получается восстановиться, стать как раньше.
- Этого достаточно. Сил нет терпеть.
Крис прикусывает напоследок его сосок, ленивым движением ведет языком от груди по животу, прихватывает и оттягивает губами короткие волоски на блядской дорожке и, наконец, под стоны Питера, приближается к самому чувствительному.
- В чем дело, Хейл?
Хейл. Питер резко выдыхает. Возбужденный член требует прикосновений, но разочарование от этого «Хейл» так велико, что Питеру хочется вывернуться из-под Криса и уйти зализывать душевные раны. Потому что в этом «Хейл» столько отчуждения и раздражения…
- Питер, посмотри на меня.
Он глядит сквозь ресницы, все еще не поднимая головы. Крис сидит верхом на его бедрах и медленно расстегивает пуговицы на своей рубашке, видимо, даже не представляя как соблазнительно это выглядит.
- Я вдовец. У меня взрослая дочь. Я охотник и убийца, как бы мы не оправдывали наше ремесло.
Рубашка летит на пол. Крис берет ладонь Питера и кладет себе на грудь, ведя вниз и вбок.
- Этот шрам от омеги. Моя первая охота, совершенно позорный провал. Оборотень швырнул меня на кучу стройматериалов, и арматурой мне пропороло бок. Отец вспоминал мне этот случай еще лет десять.
Питер чувствует всей ладонью три неровных вытянутых рубца, видит самый их краешек, белого цвета с розоватым отсветом.
- Вот это дефект. Это глупость и то, что действительно стыдно показать на людях, потому что с этими шрамами не связано никакой трагическо-героической истории. Хочешь что-то возразить?
- Ты…
Питер все-таки выворачивается из-под Криса. Тот смотрит на него уже с явным раздражением.
- Я. Я уже говорил, что ты слишком много думаешь? Все твои шрамы и повреждения - иллюзия. Они только в твоей голове. Ты совершенен.
Он наваливается сверху, жестко прижимая Питера своим телом.
- Сколько можно бегать от меня?
Крис теперь уже совсем не нежно кусает его шею, обхватывает губами кадык и оставляет багровый засос, который сразу же начинает бледнеть. Они оба прекрасно понимают, что Питер может освободиться из этого захвата в любой момент, но не сделает этого. Просто потому, что действительно, ну сколько уже можно бегать?
Питера передергивает, когда Крис начинает короткими поцелуями покрывать его лицо. Лоб, правая скула, щека… Когда Крис языком начинает обводить его ушную раковину, Питер не выдерживает. Тяжелое дыхание прерывается полустоном-полурыданием. Слишком ярко Питер помнит, как сгорала, плавилась его кожа. Слишком велико было его отвращение к самому себе, когда, придя в себя, он увидел на месте правого уха уродливое, искореженное пламенем слуховое отверстие. Огненное клеймо, которое впечаталось ему под кожу и до сих пор находится там, несмотря на так тщательно обновляемую внешность.
Левую щеку обжигает несильным, но ощутимым ударом. Крис нависает над ним, гневно раздувая ноздри, и хватает пальцами за подбородок, не давая Питеру отвернуть голову.
- Я. Наконец-то. Догнал. Тебя. Не смей думать о чем-то постороннем, когда ты в моей постели.
Крис не поймет. Никто не понимает. Никто даже представить себе не может, насколько тяжело каждое утро глядеть в зеркало и бояться найти в отражении изъян. Новую морщинку, седой волос, сломанный ноготь… Все, что угодно. Все, что приближает его к неидеальности. Несовершенству. Уродству.
Питер смотрит в потолок. Куда-то мимо своего охотника, которому он боится не соответствовать.
Тем неожиданнее становится нежный поцелуй. Почти неощутимое прикосновение чужих губ к его. Влажный язык, скользящий вглубь рта, мягко, ненавязчиво трогающий собственный, переплетающийся с ним в причудливых движениях. Крис расстегивает на них обоих джинсы, не отрываясь от поцелуя. Питер послушно приподнимает бедра, чтобы чужим рукам было удобнее стащить с него белье.
Крис возбужден. Соприкосновение кожи с кожей обжигает, Питер чувствует влагу на своем бедре. Там, где истекает смазкой чужой член. Крис сдвигается ниже, облизывает поочередно его соски и, поменяв тактику, теперь не уделяет особого внимания правой стороне. Питер цепляется пальцами за сильные плечи, когда чужие губы обхватывают его член. Крис помогает себе рукой, отодвигая крайнюю плоть, и Питер задыхается, чувствуя, как язык проходится по уздечке и делает проникающие движения, дразня сочащуюся щелочку на головке. Наконец, Крис, убрав руку, насаживается до конца. Жадно втягивает острый мускусный запах, упираясь носом в паховые волосы Питера, и сглатывает. Питер не может контролировать это, его бедра сами подлетают вверх, пытаясь проникнуть еще глубже, чем сейчас. Крис немного отстраняется, начинает скользить по члену губами вверх-вниз, и обхватывает ладонью мошонку Питера, мягко перекатывая яички.
- Х-хватит.
Сквозь стон самое короткое слово.
- Давай.
Крис смотрит на него исподлобья, не выпуская член изо рта. Питер чувствует, как прямо под головкой чуть прижимаются чужие зубы и это только добавляет остроты. Крис оттягивает напоследок губами крайнюю плоть, щелкает языком по уздечке и резко сдвигается вниз, облизывая пальцы и вставляя в Питера сразу два. Питер выпускает когти и сдавленно рычит. Мыслей в голове ни одной. Наверное, Крис – самое лучшее лекарство, потому что Питер не чувствует собственного тела. Ничего. Ровным счетом ничего, кроме горячего влажного языка, который сейчас скользит по краям его ануса, вокруг растягивающих его пальцев. Крис начинает двигать пальцами, вращая, оглаживая нежные горячие стеночки заднего прохода, и, наконец, сразу двумя резко касается простаты. Питер чувствует, что еще немного этой сладкой пытки, и его можно будет просто доить в банк спермы. Потому что сдерживаться уже невозможно.
- Крис. Ну же.
Питер извивается на кровати, пока Крис вылизывает его ставший слишком чувствительным вход. Питер рычит еще громче, пока Крис отстраняется, чтобы смазать свой член. Питер выдыхает, когда Крис входит в него сразу, до основания, и чужая мошонка мягко шлепает по его ягодицам.
На длинные и романтичные фразы ни у одного, ни у другого не хватает выдержки. Питер только молча кивает и ловит полный нежности и похоти взгляд Криса, скользящий по его телу. По правой стороне его тела. Питер бессознательно сжимается, еще более плотно обхватывая собой чужой член, и Крис со стоном начинает двигаться. Питер не успевает среагировать, как головка внутри проезжается по простате и выключает все мысли и желания, кроме одного. Двигаться. Питер сам подтягивает к груди колени, раскрываясь еще больше, Крис одной рукой упирается в кровать за его плечом, а другой обхватывает его за шею. Мощные, сильные толчки полностью захватывают обоих. Крис ускоряет темп и опускает руку вниз, обхватывая ладонью член Питера. Комнату наполняют пошлые, влажные звуки, Питер чувствует, что его начинает накрывать и стонет, стонет без остановки, но Крис пережимает основание его члена, удерживая на грани. Он таранит его анус, и на последних толчках убирает руку. Они взрываются одновременно. Питер даже не чувствует оргазм, просто горячие капли попадают на его губы и он машинально их облизывает, ощущая как внутри него выплескивается Крис.

***
Питер смотрит в зеркало и думает, что, как бы драматично это не звучало, мир никогда больше не будет прежним. Он не видит шрамы, он видит распахнутые в удивлении глаза, он не видит морщины, перед ним совершенно ошарашенное лицо симпатичного молодого мужчины.
Первой мыслью, когда Питер просыпается этим утром рядом с Крисом - бежать как можно быстрее и как можно дальше, спасать свою несчастную шкуру. Тело категорически настаивает, что произошедшее ночью не было сном, и потому Питер не может справиться с внезапным желанием поцеловать спящего мужчину последний раз. Осторожно, чтобы не разбудить. Но Крис вдруг улыбается и сквозь сон отвечает на поцелуй.
- Привет, Питер Хейл. Я думал, ты сбежишь.
Не объяснять же, что просто не успел. Он думает, что, наверное, можно поцеловать Криса ещё раз, вот сюда и сюда. И лизнуть вот здесь. Охотник стонет и раскидывается перед ним сонной, расслабленной, может быть чуть взволнованной звездой. Заметив, что Крис прячет улыбку, Питер неожиданно для себя принимает игру и начинает делать все то, что делал с ним Аржент ночью. Из постели они вылезают только к полудню.
И вот Питер стоит перед зеркалом в ванной с зубной щеткой во рту и разглядывает своё отражение. Не шрамы и морщины, а себя. Крис выходит из душевой кабины в облаке пара, и Питер, смущенный озорной улыбкой охотника, поспешно споласкивает рот. Когда он снова поднимает голову к зеркалу, за его спиной уже стоит Крис, и оборотень завороженно наблюдает, как руки Аржента обвивают его торс, оглаживают мускулы, останавливаются на родинках и небрежно проходятся по соскам. Крис целует его плечо, ловит взгляд, хищно улыбается и чуть прикусывает шею. И тогда на лице Питера расцветает старая, давно забытая, такая хейловская, совершенно по-хамски счастливая улыбка.